«Ты знаешь, Володь, это был один из самых чувственных моментов моей юности».
— Юра, блин! — буркнул Володя, ложась в кровать. То же самое продублировал в сообщении:
«Блин, Юра!»
«Да что не так-то?!»
«Я не люблю вспоминать об этом, потому что, во-первых, мне было больно тогда. И, во-вторых, мне, блин, больно сейчас, но уже в другом смысле».
«В каком?»
— Да он что, издевается? — спросил Володя вслух. Герда, будто бы отвечая ему, что-то проскулила.
Володя написал:
«Ты сам запретил мне видеться с Игорем, а теперь провоцируешь! Ещё и про всякие тюнинги напомнил. Это неприятно».
«Так вот оно что… Прости, больше не буду».
«Вот и правильно».
«Прими файл».
«Не приму».
«Прими, я сказал!»
Володя вздохнул — ведь не вышлет же Юра всерьёз фотографию в стиле ню? Скачал файл, открыл. Со снимка на него смотрел сонный, растрёпанный Юра. Он лежал на тёмно-синей подушке с натянутым по самый подбородок одеялом.
«Ну и как я тебе? Сексуальный?» — И хохочущий смайл.
— Вообще-то, да, — вслух пробубнил Володя.
«Ты очень милый. Но шутки у тебя всё равно хреновые!»
«Какие уж есть…» — ответил Юра.
Володя сел в кровати, набрал: «Если продолжишь в том же духе, я приеду к тебе не дружить…» — и удалил сообщение. Снова набрал текст: «Зачем ты кокетничаешь со мной? Хочешь, чтобы я приехал к тебе как друг или как…» — и снова удалил. Отправил нейтральное «Спи уже, провокатор».