«Зачем тебе Машино фото?» — спросил он, отправив вдогонку грустный смайлик.
«Володя, блин! Ты чего? Мне просто интересно, насколько человек изменился. Я ей тоже своё отправил».
Володя ничего не ответил — отвлёкся на телефонный звонок. Он оставался на больничном, но работал из дома.
Но Юра как-то по-своему воспринял молчание и написал ещё одно сообщение:
«А ты случаем не ревнуешь, а? В “Ласточке” я тебя к Маше ревновал, а теперь мы поменялись, да?»
Володя, смеясь, отправил ему зелёный смайлик, который сдерживал рвотные позывы.
Юра ответил коротко:
«Уделал».
Наконец со стороны Сумской показалась Маша: волосы убраны в высокую причёску, красная помада на губах. В чёрном платье и лёгком плаще она ёжилась от промозглого ветра. Следом за ней брели хмурый Дима и смущённый Толя.
— Привет! — подходя ближе, Маша махнула Володе рукой.
— Здравствуй. Хорошо выглядишь! — отпустил он дежурный комплимент, хотя это была чистая правда.
Стоящий за её спиной Дима закатил глаза, прокомментировав:
— Маман вырядилась на свиданку! А нас-то нафига притащила? — И тут же получил за это тычок локтем в бок — от Толи.
Вообще, по Толе было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Впрочем, кто из всех четверых был в своей, оставалось загадкой. Разве что Дима — у него был такой вид, словно плевать он хотел на происходящее вокруг.
— Вообще-то, в театр принято наряжаться! — назидательно подметила Маша.
Володя покачал головой. Вот кому-кому, а точно не Диме рассуждать о том, кто как «вырядился». Его самого ещё не факт, что пустят в театр — во всех этих цепях да шипах. Володя хотел так и сказать, но взглянул на часы и поторопил:
— Идёмте. Десять минут до начала.
Пока поднимались по ступенькам ХАТОБа, Дима возмущался:
— Нет, ну зачем всё это надо? Какой-то мюзикл! Ты бы нас ещё в оперу потащила!
Маша ответила строго: