Навряд ли несколько слов изменят ситуацию. Но мне не хотелось, чтобы Кэс плакала из-за меня.
Черт, не знаю, что мне сделать для этого!
Возможно, мне следует уехать из города и не мучить нас обоих.
Я знал, в какое время заканчивает работу ангелочек. Но сегодня мне пришлось проторчать в салоне автомобиля еще пару лишних часов.
Кэс задерживалась…
Все заднее сиденье моего внедорожника занимал огромный букет белых роз и белый пушистый медведь ростом с Кэс. Этого медведя, без преувеличения, можно было бы использовать в качестве спального места или кресла – такой огромный он был.
Я с трудом затолкал его в свой внедорожник.
Так…
Дверь открылась. Вышла Кэс. Я уже схватился за ручку на дверце, как увидел, что к моему ангелочку подошел мистер Нейтан, партнер моего отца. Александр Нейтан раскрыл черный зонт над головой Кэс и проводил ее к своему автомобилю.
От изумления мне пришлось подобрать челюсть.
Мистер Нейтан и Кэс?
Какого хрена? Что здесь, вообще, творится?
Мое сердце бешено колотилось.
Неужели Кэс решила замутить интрижку с бывшим партнером отца? Если нет, то зачем она села в его автомобиль?!
Я немного помедлил и выехал вслед за машиной мистера Нейтана, держась немного позади них. Почти сразу мы застряли в пробке. Продвинулись немного, а потом намертво встали на полчаса, как минимум. Машина Александра Нейтана по случайности попала в поток желтых такси и смотрелась среди них унылой серой кляксой.
Из машины вылез партнер отца, прикурив сигарету. Он не обращал внимания на дождь. Так часто бывало: в пробке можно было иногда и выспаться. С другой стороны автомобиля показалась голова Кэс. Она что-то спросила у Александра Нейтана, на мгновение скрылась в салоне серого седана. Потом она вновь вылезла, но уже с фотоаппаратом в руках. Она сделала снимок мужчины и пощелкала еще немного вокруг.
Потом поток машин медленно двинулся с места, и парочка поспешно залезла в салон седана.
Они выглядели как парочка влюбленных! Да он же старый хрен, этот Александр!
Неужели Кэс потянуло на стариков? Или она просто захотела найти себе покровителя, чтобы не жить в нашем доме?
От злости у меня чесались кулаки. Я скрежетал зубами. Мой самоконтроль прямо сейчас обугливался на жарком кострище моего гнева.
ebooksa