Но сказать не могу. Язык не слушается. В ушах гудит. И слезы… непрерывным потоком по щекам. С того момента, как я последний раз видела Макара, мне жить не хочется.
Я, кажется, потерялась во времени. Потому что очнулась, когда началась какая-то суета. Открываю с трудом глаза. Меня подхватывают на руки и укладывают на что-то… голоса, свет мерзкий, слепящий глаза.
Из голосов одно бу-бу-бу только слышу. Кто-то ругается, матерится. Что-то вкалывают и я снова проваливаюсь куда-то.
Это что-то мягко обхватило мое тело и засасывает в приятную темноту. Мне здесь так комфортно, так тихо. И ничего не болит. Почти.
— Ты только держись, девочка. Я тебя заберу, — слышу любимый мужской голос.
И он мне нашептывает-нашептывает, не отпускает. А я никуда и не хочу. Верю ему.
— Она придет в себя. Не волнуйтесь, — в тишину врывается мужской голос. — У девочки сотрясение.
— Но ее общее состояние? Вы же сами видите, — теперь слышу женский голос. Мама.
— Сильнейший стресс, пара дней голодания, обезвоживание. И травма, — уточняет мужчина. Видимо, врач.
Внутри все закипает от нахлынувших воспоминаний. Слезы сами потекли из глаз. Всхлипнула.
— Рената, — тут же мама оказывается рядом. Берет за руку, сжимает пальцы мои. — Девочка, все хорошо. Ты теперь дома. Не надо плакать, малышка, — касается губами лба.
С трудом открываю глаза и встречаюсь с обеспокоенным взглядом мамы. Кажется, за это время она немного постарела. Вижу новые морщинки.
— Мамочка.
— Милая, все хорошо, — успокаивает меня.
Но я-то знаю, что ничего хорошего не будет. У меня без Макара так точно.
За меня взялись врачи. Томография, всевозможные анализы. А я на стены лезть хочу от того, как рвется моя душа, как плачет сердце. И подушка моя не просыхает. Медсестра уже несколько раз ее меняла.
Мама практически ночует у меня в палате. Меня пытались заставить поесть. Но в глотку ничего не лезет. А если я все же пересиливала себя и что-то удавалось проглотить, все равно через пару минут выходило наружу. Тогда-то мне снова вернули капельницы.
Несколько дней в дороге и, как оказывается, еще и неделя в этой палате, я совершенно не могу сориентироваться во времени. Для меня будто все остановилось.
— А где папа? — я много думаю. Мне нужно хоть о чем-то думать, лишь бы не плакать. Потому что мне уже пообещали работу с психологом. Ах да, еще ко мне пока не пускают следователя.
— Он занят, — натягивает виноватую улыбку мама.
ebooksa