Холмов трагических убийство

– Знаешь путь? – коротко спросил Донлон.

– Возможно… Мне приходилось пересекать ее, но помню ли я ее? Сначала нужно доехать до порта Ля-финале, а потом вдоль ближайшего сквера, уже позабыл как его именуют местные ехать по шоссе, на котором, как раз-таки, нам и попадется “Грасиас”.

– Понятно. – в голосе его не было никакой эмоции, сейчас это была просто говорящая голова, холодно мыслящая и оценивающая ситуацию лишь только сухим разумом. Но в тот момент оно было явно к лучшему.

Машина тронулась с места и, набирая скорость, поехала к Ля-финале. Он представлял из себя если не один из самых больших портов в стране, то точно уж самым громадным в городе. В нем могли одновременно находиться свыше десятка судов, как с гордостью заявляли живущие рядом, ежедневно оттуда переправляется более сотни тонн грузов. Когда Мик впервые услышал эту статистику, он чуть не рассмеялся, так как знал, что статистика ведущих портов переваливала за сотни тысяч тонн в день, но не хотел огорчать искренне уверенных в том, что их инфраструктура процветает как никогда. В вопросах этих Бенсон разбирался лучше любого профессионала. Он знал когда и куда отправится каждый корабль, как скоро он прибудет в точку своего назначения, знал сколько груза тот забрал с собой. Когда-то его знали все, кто хоть сколько-то интересовался этой сферой, вне зависимости от того, насколько его познания были глубоки, и насколько хорошо он мог поддерживать дискуссию с Миком, “знатоком всех морей”. Каждый вечер он стоял на причале и смотрел за вновь и вновь отбывающими судами за их теряющимся вдали следом. И тогда, смотря на солнце, он всегда спрашивал себя: “И где же ты окажешься через десятки лет?”

Но все было куда трагичнее сейчас. Если уж и не у Бенсона, то у его окружения уж точно. Если бы только он оглянулся в прошлое, если бы задумался на секунду…

Патрульная резко остановилась.

– Нам нужно вернуться. – нервничая, сказал Джон. -Нам срочно нужно вернуться, мы забыли узнать одну очень важную деталь, черт!

Автомобиль свернул на поворот и развернулся.

“Мы опять разворачиваемся”. – подумал Бенсон, но решил умолчать.

– Мы не знаем ничего про Оскара Перри, ни кто он, ни чем он занимается. – шериф неожиданно оживился, будто бы снова почувствовал утерянный вкус расследования. -Без этих деталей все следующие не смогут стать единой картиной, надеюсь этот Говард еще не успел найти способ сбежать из этой дыры…

“Он сказал “дыры”, он и вправду это сказал? Как можно называть Блессуорт “дырой”?” – в тот момент меня беспокоил только этот факт. Каким же я был идиотом! Что было в моей голове тогда, почему именно эта мысль, эта чертовски глупая и бесполезная мысль влезла в мою голову в тот момент? Это ужасно! Как нечто подобное могло взбрести… Ай, как вспоминаю те секунды, сразу становиться не по себе.

Как же я устал намекать тебе, Планк! Неужели ты не читаешь свои прошлые главы? Я устал играть с тобой! Дай мне, наконец, почувствовать, что я сильнее тебя! Что я во много раз хитрее, и вижу каждый твой шаг наперед. Вы еще ничего не добились, а уже строите из себя счастливчиков, раскрывших это преступление. А Джон, тем временем, медленно сходит с ума – начал писать какие-то заметки, общается в них сам с собой. Постой, а может ты становишься таким же? Точнее стал уже несколько месяцев назад, когда затеял все это. Может, я лишь твой отголосок? Я знаю, у меня никогда не получится убедить тебя в этом. Но просто попробуй допустить этот вариант… Стало страшно? Я знаю все твои секреты, и, между прочим, не только твои.

Хочу ли я доказать вам что-то? Нет, но хочу что-то показать. Что-то, что убьет вас изнутри, расправится с вами без всяких трудностей. Ведь что может быть хуже, чем правдивая история, в которую ты отказываешься верить? Что может быть хуже ощущения, что тебя вот-вот настигнет правда, от который ты осознанно сбегал на протяжении всей жизни? Если тебя не убьет выстрел, то это, уж поверь мне, точно не сжалится над тобой.

Что за загадочный голос во тьме

Поет тебе песню ночную?

Что тебя встретит тогда на холме,

Куда ты притопчешь вслепую?

Пуля однажды череп пробьет,

И сердце кому-то вмиг разобьет,

Но тот, кто дело до конца доведет,