Холмов трагических убийство

22
18
20
22
24
26
28
30

Его голос резко переменился, когда он перевел взгляд с шерифа на ребят.

– Именно, но сейчас все произойдет в более серьезной манере. – ловко перехватил Джон и продолжил. -Миссис Фрэнсис Шенк, думаю, это имя вам знакомо.

– Мисс Фрэнсис Шенк, если быть точнее. – поправил мужчина и отошел из проема, чтобы дать войти незваным гостям.

Те быстро переступили за порог и последний вошедший – то бишь Мик – захлопнул дверь.

– Пусть будет по-вашему. – вежливо согласился Донлон и, сохраняя оттенок речи, которую он использовал в культурной беседе с Грейди, приступил к делу. -Мисс Фрэнсис Шенк, вы что-нибудь о ней знаете?

– Думаю, вам очевидно, что мой ответ будет утвердительным, раз вы навещаете меня во второй раз. Сначала, признаюсь, я думал, что у этих троих, – он по-дружески посмотрел на детей. -Поехала крыша! Думал, что у вас ничего не получится, ведь пять лет ни у кого не получалось, и тут такое!

– Удивительно! – усмехнулся Джон. -Вы единственный, кто не принял нас за полнейших психов!

– Если бы вы не явились сюда еще раз, что большая редкость в наших краях, я бы продолжил так думать. Но попросту никто никогда не возвращается, это – проверенный временем факт… Я восхищаюсь вашим упорством…

– Не стоит хвалебных слов, сэр. – сказал Джон и дерзко выхватил нить разговора у Лоуна из рук. -Все же мы еще не раскрыли дело, и потому будем благодарны за любой вид сотрудничества. Так что, будьте любезны, не пытайтесь скрыть что-то, если вас затронет что-то, лучше скажите об этом сразу.

– Обещаю. – было непонятно, что заставило сказать его эту фразу настолько искренне, что всем на секунду показалось, будто в следующих своих словах он раскается в совершенном, но этого не случилось. -Раз вы хотите знать все о Фрэнсис Шенк, то я расскажу вам о ней. Во-первых, это была необыкновенной красоты женщина, с ярко-зелеными гла…

– Давайте опустим эти подробности, они, все-таки не так важны, правильно? – не пожелал слышать подробного описания ненужных деталей Донлон.

– Нет, сэр, продолжайте, пожалуйста. – наперекор воле Джона, сказал Мик и посмотрел на шефа. -Нам нужны все детали происшествия.

– Хорошо. – немного помешкав, Стив продолжил. -Это была зеленоглазая блондинка, не то, чтобы низкая, но и не высокая, очень общительная. Она всегда по утрам заходила ко мне и радостно сообщала: “С добрым вас денечком, да покинут вас все невзгоды!” Никогда не понимал, откуда она набирается стольким количеством энергии, но она была единственной, кто оставлял мне веру в людей. Она жила совсем неподалеку, и иногда я сам навещал ее, один раз мы даже попили у нее в доме чаю. И у меня никогда не было идеи за что можно было бы убить такое прекрасное и невинное создание…

– Но в этом, как показывает хронология, все же была необходимость. – бесчувственно отметил Мик. -И причем причина на это, видимо, веская.

– Вы знаете человека с именем Оскар Перри? – резко направил беседу в нужном направлении шериф. -Он был как-то связан с Фрэнсис?

– Кажется, я начинаю вспоминать… О, боже, да! Мистер Оскар Перри, когда-то он был известным в узких кругах автором, позже – библиотекарем. Я не видел его уже столько лет! Он жил здесь, и был очень добропорядочным человеком, но после убийства сразу исчез. Как сквозь землю провалился! Я даже не успел с ним попрощаться…

– Вы знаете, куда он уехал, хоть примерно?

– Отсюда никто не уезжает в неопределенность… Я слышал, что его видели на шоссе вблизи пляжа Уотермелон-бич, а затем в гостинице рядом с ним. Не хотелось бы говорить, но у него было не слишком много средств для проживания последнее время, и я не думаю, что ему удалось бы оттуда перебраться; даже в место хоть сколько-то получше.

– Ясненько. – шеф открыл свою записную книжку. -Уотермелон-бич, где-то я уже это слышал…

На самом деле Джон и понятия не имел, где находится пляж арбузов, ему захотелось придать вид внимательного слушателя, чтобы сказать говорящему, что слова его нисколько не малозначимые, что они действительно имеют какое-то значение, даже если это было не так. Чувство сострадания, в явлении которого в душе Донлона отказать было невозможно, пусть и угасало во всей жестокости его по отношению к другим, но никогда не исчезало полностью.