Прометей. Возвращение

Ближайший стрелок ответил за всех:

– Сможем.

– Мне надо спасти Шелихова. Но я вернусь! На счёт три начинайте стрельбу. Раз, два, три!

Помощники открыли ураганный огонь, не давая китайцам высунуться. Калачов вскочил и на всех парах рванул прямо по Виноградной улице. Он хорошо знал географию Сочи. Пробежав метров сто, командор свернул во дворы. За ними проходила та самая кривая улица Цурюпы, по которой отступали китайцы с захваченным Шелиховым. Командор был в хорошей физической форме. Он ловко перемахнул через забор внутренней территории элитного небоскрёба, пронёсся по его территории и перепрыгнул шлагбаум. Сделав это, он оказался впереди спецназовцев, тащивших Шелихова. Они никак не ожидали увидеть перед собой человека с пистолетом и упустили свой шанс на спасение. Два прицельных выстрела генерала и пленник перестал быть таковым. Третий китаец бросил автомат и поднял руки.

Возвращение команды генерала толпа встретила овацией. Калачов запрыгнул на крышу китайского внедорожника и крикнул:

– Вы спрашивали с нами ли Шелихов? Отвечаю – с нами! Вот он! – генерал указал рукой на Ярослава, стоящего рядом с Алисой и Кириллом. – Вот он наш Прометей. Мы его никому не отдадим! – командор вновь указал на изобретателя, но того и след простыл. Геннадий Васильевич улыбнулся и уже не так громко добавил: – Кроме любимой женщины.

Ярик и Мара бежали навстречу друг к другу… Нет, не бежали – летели… Даже не летели, а… Да, трудно подобрать слова, когда видишь такое. Глядя на их счастье, абсолютно все женщины смахнули участливую, ностальгически завистливую слезу.

Командор спрыгнул с джипа и остановился, продолжая наблюдать за влюбленными. Алиса сделала шаг к нему и наставительно произнесла, едва разжимая губы:

– Мой генерал, нельзя так смотреть. Это не прилично. Геннадий Васильевич…

Но Калачов продолжал стоять всё в той же позе. К нему тут же подошёл Кацэ, увлечённо уткнувшийся в свой голофон:

– Патрон, ты будешь смеяться, – Калачов не отводил взгляд от влюблённых, а Кацэ продолжал смотреть на экран своего гаджета. – США и Евросоюз уже осудили «кровавый государственный переворот в России» и объявили о непризнании нового «неконституционного» правительства. Видимо, сейчас санкции начнут вводить.

Патрон молчал. Кирилл недоумённо взглянул на него:

– Патрон, ты не слышал, что я тебе говорю?

– Слышал, – Калачов сгрёб парня в охапку. – Хрен с ними, пусть вводят. Это их дело – нам-то что? И брось отвлекаться на всякую ерунду. Ты лучше посмотри на Машу с Ярославом. Вот это событие. Вот это красота! Как они любят друг друга! Нет, дорогой мой, – Калачов с силой вжал парня в своё плечо, – этот мир не погибнет. Не погибнет, раз в нём живёт любовь. Она непобедима. Её не одолеть, – он мечтательно вздохнул. – Всё вновь расцветёт, заблагоухает, заколышется на тёплом ветру. Полетят бабочки, – генерал интерпретировал свою аллегорию движением пальцев раненой руки, – запоют птахи, полетят гуси. Всё наладится. И мы с тобой скажем вслед за классиком: «Любовь спасла мир».

– Классик сказал: «Красота спасёт мир».

Калачов пристально взглянул на парня:

– Да, он так сказал? Да какая разница? В данном случае, красота и любовь – это синонимы.

А Мара и Ярослав продолжали стоять, обнявшись и уткнувшись друг в друга лбами. Они ничего не видели и не слышали. Они были далеко. Они были там, где человеческая речь не слышна. Там, где вместо голоса поёт сердце.

Глава девяносто пятая

29 апреля