— Простите! — уже громче сказал Виктор и обошел громадную фигуру.
Увидев лицо незнакомца, он в страхе попятился и, зацепившись каблуком за камень, упал на землю. Вместо головы у типа в пальто и цилиндре была рыжая тыква с вырезанными ножом треугольными глазами и пастью. Тыква зубасто улыбалась, косясь на Виктора.
Ее злорадство было понятным: только поглядите, мол, на этого глупого молодого человека, который рассиживается на мокрой земле и глядит на простое пугало так, будто увидел нечто невероятное!
И хоть Виктор Кэндл даже отдаленно не походил на ворону, пугало прекрасно справилось с возложенной на него задачей: испугало. Разумеется, главную роль сыграла неожиданность.
Пугало, нужно отдать должное его создателю, сделано было весьма искусно: пальто аккуратненько заштопали и почистили, тыкву подобрали не больше человеческой головы, да и цилиндр, который на нее нахлобучили, был довольно неплох. Даже поза огородного сторожа выглядела очень живой: якобы обычный мужчина просто вышел из дома выкурить сигаретку и поразмыслить о разном. Солома почти не выпирала и проглядывала лишь в пуговичных прорезях.
— Ну и болван, — раздраженно пробормотал Виктор, коря себя за излишнюю впечатлительность, и, поднявшись на ноги, начал отряхивать пальто от грязи.
— И кого это ты болваном назвал? — раздалось из тумана.
Виктор дернулся. В первое мгновение он решил, что с ним заговорило оскорбленное его словами пугало.
— Что-что? — спросил он, глядя в чернеющие впадины тыквенных глаз.
— Нечего обзываться, — сказал кто-то, и это было явно не пугало: если не считать насмешки в резной улыбке, огородный сторож в пальто и цилиндре никак не реагировал на присутствие человека.
— Это не смешно, — сказал Виктор, пытаясь разглядеть во мгле говорившего.
— А я и не шучу.
Туман колыхнулся, и из него выступила фигура в длинном коричневом пальто.
Это была женщина. С узким лицом, высоким лбом и всклокоченной шевелюрой. В руках она держала довольно красивую метлу с изогнутой полированной ручкой.
Виктору тут же вспомнилась ссора тетушек в первый день его приезда — тот бедлам, который они устроили в гостиной из-за того, что Рэммора отдала какой-то дворничихе дорогущую лондонскую метлу Меганы. Что ж, кажется, он только что нашел эту метлу — впрочем, возвращение тетушкиной собственности его нисколько не волновало.
«Любопытно, — подумал Виктор, — знает ли эта женщина, сколько стоит то, чем она метет улицы?»
Но дворничиха, судя по всему, не знала, или ей было плевать. Она облокотилась на метлу, отчего та натужно заскрипела, и уставилась на него во все глаза. Выражение ее лица, взгляд, поза… читалось во всем этом что-то если не безумное, то чудаковатое как минимум.
— Доброе утро, мэм, я… — начал было Виктор, но женщина его перебила.
— Так зачем ты назвал моего друга болваном?
— Вашего друга, мэм? — Виктор покосился на тыквоголового. — Так это ваше пугало? Я и не думал называть его болваном. Я просто заблудился в тумане и…