Вокруг стола, сжимая перчаткой-прихваткой ручку переносной жаровни, ходила женщина в бордовом платье, переднике и с таким же, как у мистера Мэйби, фонарем на тонкой длинной шее. Миссис Мэйби насыпала детям на тарелки уголь. Дети — кто уже получил свою порцию — подхватывали ложками крошащиеся угольки и отправляли их себе в фонари через открытые дверцы. Уголь исчезал, тая, постепенно сжигаемый дрожащими на фитильках огоньками.
— Здравствуйте, дети! — поздоровался мистер Мэйби, закрыв за собой входную дверь.
— Папа! — раздалось со всех сторон. — Папа вернулся!
— Дорогая… — кивнул мистер Мэйби.
— О, дорогой, мы как раз сели ужинать. Ты голоден?
Фонарь мистера Мэйби качнулся в знак согласия:
— Мне двойную порцию, пожалуйста.
Мистер Мэйби снял шарф и пальто и повесил их на вешалку. Башмаки отправились на стойку для обуви — здесь же стояло еще около дюжины разновеликих пар.
Миссис Мэйби тем временем отчитывала самого младшего из семейства:
— Генри, немедленно отправляйся в ванную комнату и умойся. Ты похож на грязнулю.
Малышу действительно нужно было протереть плафон — стеклышки покрылись сажей, отчего его огонек едва проглядывал через темный налет.
— Ну мама…
— Немедленно, я сказала!
— Ну ладно.
С несчастным видом Генри побрел в ванную комнату.
Мистер Мэйби отодвинул стул и уселся во главе стола.
— Все прошло удачно? — спросила миссис Мэйби, накладывая ему на тарелку угля из переносной жаровни, будто обычную вареную картошку с зеленью.
— Да, сразу после ужина отправлю письмо. Все прошло, как планировалось, даже быстрее.
— Он снял личину?
— Снял как миленький.