– Я хочу в монастырь, государь. Отпусти меня. Я приму постриг!
– Нет! – решительно отказал царевне самозванец. – Я беру тебя к себе, царевна. Запомни – теперь я царь. Я, Димитрий Иванович Московский! И мое слово закон! Я сын своего отца, которому верой и правдой служил твой дед Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский. И ты станешь служить мне, сыну Ивана Васильевича!
– Но что я могу дать тебе, государь? Ты волен подчинить мое тело. Но что есть тело без души?
– Ты ошибаешься, Ксения. Тело это уже много. А возможно, что и твоя душа станет моей.
– Никогда, государь.
– Там видно будет. А пока ступай!
Ксения поняла, что иного пути у неё нет. Разве руки на себя наложить…
***
Димитрий Иванович снова призвал Бучинского.
– Пан Велимир!
– Слушаю, государь.
– Я видел Ксению. И она мне понравилась.
– Я так и полагал, государь. Ксения Годунова – царский кусок.
– Но я пока не собираюсь жениться на ней, пан Велимир. Я только возьму её тело.
– Это не слишком умно, государь! – дерзко заявил Бучинский.
– Пан! – вскричал самозванец.
– Должен же быть хоть кто-то, кто станет говорить тебе правду! Что даст тебе брак с панной Мнишек? Она требует для себя царского приданного! Позволят ли русские отдать ей столько городов?
– Я не стану исполнять этого, пан Велимир. Но я должен на ней жениться.
– Панна Мнишек столь очаровала государя?
– Как тебе это объяснить, пан Велимир. Марина не так мила, как Ксения, но есть в ней властность и сила. В дочери Годунова их нет.