— Расскажешь, какой именно косяк с моей стороны заставил тебя молчать об этом шесть лет? — удивляюсь я его тихому успокаивающему голосу, Егор не притворяется, он действительно спокоен.
— Егор, ты не злишься? — высказываю вслух.
— Если только на себя, — он замечает, что я дрожу, прижимает к себе. — Когда я провожал твоего мужа до поезда, он обронил, что Ваня, возможно, не от него, я стал анализировать, заглянул в твое личное дело. Предположил, что он может быть от меня. По датам все совпадает. Не был до конца уверен, но очень этого хотел.
Меня что-то цепляет, коробит в словах Егора. Я прокручиваю предложение в голове…
— Женя сказал «возможно»? — поняв, что меня задело, возмущенно переспрашиваю.
— Да. Он хотел именно подчеркнуть, что ты его обманула.
— Вот же подонок! Что ему неймется? У меня срок приличный был, когда он меня замуж позвал. Живот рано начал расти. Ванька, он ведь крупным родился, — Егор прижимает меня к сильной груди, перебирает волосы на затылке.
— Расскажи все с самого начала, — и я расслабилась. Он воспринял информацию так, как я и мечтать не могла.
Повисла короткая пауза, я не знала, с чего начать, а потом меня прорвало.
— Для тебя ведь не было секретом, что я была в тебя влюблена? — невесело улыбнулась, но Егор этого видеть не мог.
— Нет. Ты была единственной девушкой, чьи чувства меня не раздражали, даже наоборот — окрыляли.
— Ты хорошо это скрывал. После той ночи…
Долго рассказывать не пришлось. Я не жаловалась, не плакалась. Я была счастлива, что у меня родился сын от любимого мужчины. А то, что осталась обида после того звонка, он смог прочитать между строк.
— Рада, я и не помню о том звонке. Поздно просить прощения, но хочу, чтобы ты попыталась меня понять. Я тогда четко осознал, что если не откажусь от тебя, сделаю своей любовницей. Даже не будь у меня младшей сестры, я бы все равно понимал, что это подлый поступок — привязать к себе женщину и не дать ей никакой уверенности в завтрашнем дне. Убил бы мудака, который так поступил бы с Машей, а тут сам о таком подумывал.
Наверное, Егор правильно поступил, что тогда отказался от меня. Я бы и любовницей согласилась стать, так сильно его любила. А Инна и ее отец могли сделать со мной и Ванькой что угодно. Даже думать о таком не хочется. Да и Лютый в стороне бы не остался. Я озвучила свои мысли Егору.
— Рада, мы никогда не узнаем, как было бы лучше. Судьба распорядилась так, а не иначе. Мы допустили ошибку, упустили шанс… Я бы смог тебя в то время защитить, но чем бы все это для нас закончилось, неизвестно. Нас бы окружали сильные и влиятельные враги. Мог пострадать Ваня.
— Сейчас ему ничего не угрожает? — мне было страшно даже подучать, что с сыном что-нибудь может случиться.
— Нет, — твердо произнес он. Мне бы его уверенность. — Знаешь, очень много бед в нашей семье произошло из-за отца. В какой-то момент я его так возненавидел, что это чувство начало разрушать меня. Я ушел из дома. Связался сначала не с самой хорошей компанией, позже познакомился с Маратом. Принимал участие в незаконных играх. Адреналин — тот же наркотик, ты играешь со смертью. Даже если побеждаешь, мир в душе не наступает, — теперь пришло его время для откровений. — Подрастала Машка, отец стал искать выгоду в том, чтобы выгодно ее продать. Маша была единственной, кого я безумно любил. Ради нее я согласился на брак с Инной. Отца я еще больше возненавидел, когда он прижал меня к стенке. Я тогда дал очень страшное обещание — никогда не иметь детей. Не продолжать род Лютаевых, — я прижималась крепче к Егору, словно хотела забрать его детские и подростковые страдания, одиночество, боль. — Если бы ты не родила Ваню… так бы и произошло. Хорошо, что я встретил тебя. Даже в то время, не разобравшись в себе, я могу с уверенностью заявить: ты была для меня особенной. Я тянулся к тебе. Хотел. Желал всю себе заполучить, — от его слов согревалась душа.
— Егор, ты… что ты почувствовал, когда понял, что Ваня может быть твоим?
— Много всего. Но через пару дней я точно был уверен, что если это окажется так, я буду тебе очень благодарен, — он не видел, а я тихо плакала и улыбалась.