Запрети мне любить

22
18
20
22
24
26
28
30

– Пуговка, я согласен на твое условие. Будут тебе ухаживания, если надо, и кулачный бой за сердце дамы…

– Не надо боев, – перебила Тигра. Он улыбнулся.

– У меня к тебе только одна просьба: отвечай на сообщения, поднимай трубку, когда я звоню, если не можешь, дай знать, – нежно поцеловал в губы, пожелал сладких снов и ушел. А я закрыла дверь и еще долго стояла, прислонившись к двери…

Я ведь знала, что если Миша не шутит и настроен серьезно, я соглашусь стать его… Я всегда была только его.

Утром Богдан встретил нас на парковке. Вокруг него всегда было много девушек и парней, но сегодня на нем никто не висел. Удивительно, но все девушки стояли в приличном от него радиусе.

Кортнев подошел ко мне, при всех легко поцеловал в губы. Ничего не екнуло. Ласка… Приятно. Но это не то, что целоваться с Мишей. Там ноги подкашиваются, мир исчезает, а тело плавится и томится…

Вечером мы договорились сходить в кино. Ну, а кто виноват Тигру? Миша лишь прислал сообщение и обещал сюрприз. Кто первый… того и тапки. Что-то я стала слишком уверенной и даже дерзкой.

Весь день я ловила на себе восхищенные взгляды парней и злые, недовольные взгляды бывших девушек Богдана.

– Вы слышали? – вошла в аудиторию со звонком Светка Ефимцева. Глаза горят, принесла очередную сплетню. Бросает на меня взгляд и поизносит: – Кортнева кто-то на стоянке избил…

Глава 17

Маша

– Кто избил?!

– Как?!

– Как он? – раздавалось со всех сторон.

– Не знаю, его на «скорой» увезли, – продолжала Светка пугать. – Говорят, какой-то спортсмен уложил его на асфальт одним ударом, – мое сердце пропускает удар. Он же «неприкасаемый». Все в университете знают, чей он сын. Не поздоровится тому, кто поднял на него руку.

– Кто такой тупой, что мажора тронул? – спрашивает староста группы.

– Он не тупой, он бессмертный, – вновь поднимается шум в аудитории. В это время входит преподаватель, но его никто не замечает.

– Говорят, что парень подъехал на байке, – мы с Жанкой как по команде опустились на стулья. – Слово за слово, и Кортнев получил удар в лицо.

«Неужели?.. Не может быть!»

Я вспоминаю брошенные Мишей слова о кулачном бое.