Строптивица и нахал

– Давай в следующий раз, – передумал он, а я не стала настаивать. – В клуб?

– И в клуб тоже не хочу. – я уже знала, как хочу провести с ним время.

– Тебе не угодить, – улыбаясь, без капли раздражения в голосе, произнес Тёма.

– Давай, просто погуляем?

– Я не против, – пожал он плечами.

Остановившись на светофоре, долго не сводил с меня взгляда, заставляя нервничать и смущаться.

В парке свежо и прохладно. Духота словно отступает под сводами старых, раскидистых деревьев. Еще не совсем стемнело: на небе даже не видно звезд, луна неясным очертанием проступает сквозь темные облака, но зато уже зажглись фонари. А мне бы аллею потемнее. И вот совсем не о поцелуях я думаю. Ну, с какой головой я предложила прогуляться? Мы уже час топаем, и я еще ни одной свободной скамейки не увидела. Последние двадцать минут я мечтала где-нибудь присесть. Ноги нещадно болели в босоножках на двенадцати сантиметровых каблуках. Пусть лучше я и дальше буду страдать, чем покажу, какой идиоткой оказалась. Юркнуть бы в темноту, чтобы Артем не заметил, как моя грациозная походка становится хромой и корявой.

Совсем все плохо, раз я на ровном месте за что-то зацепилась. Артем молниеносно подхватил меня, не позволив поздороваться с асфальтом.

Мир вокруг замер. Я стою в оглушающей тишине. Интересно, с Артемом происходит то же самое? Мы не сводим друг с друга глаз. Я слышу биение его сердца. Мы дышим в одном ритме. Его рука поднимается к лицу и почти невесомо опускается на щеку. Дыхание перехватывает. Артем медленно опускает голову… этот миг длится вечность. Громкий смех раздается совсем рядом, рассеивая волшебство момента.

Чары спали, и нам обоим стало неловко. Или только мне? Артем по-прежнему спокоен и уверен.

– У тебя ноги устали, – придерживая аккуратно за локоть, проговорил он. – Пойдем, присядем?

– Я бы с удовольствием, но где? – скрывать боль не имело смысла.

Не стоило его недооценивать: Тема все замечает.

По дороге к свободной, пока не обнаруженной скамейке, мы купили кофе в стаканчиках и сладкие рогалики, присыпанные сахарной пудрой.

Я рассказывала о жизни и учебе в Англии. Артем вспоминал детство, юношество. Работы касаться не хотел.

– Мало в ней приятного и интересного, – сказал он.

Ничего удивительного, так я себе это и представляла. Мне вон, одного похода в обезьянник хватило, чтобы эту жуть запомнить на всю оставшуюся жизнь.

Со скамейкой нам наконец-то повезло. Прямо в метре от нас поднялась компания мальчишек, освобождая место.

– У тебя тут пудра над губой, – протянув руку, Артем стер большим пальцем сахарный след.

По мне словно ток пробежался. Не знаю, был он там или это только уловка, но я не возражала. Он наклонился к лицу, а я потянулась навстречу ему. Слизнув остатки пудры языком, он нежно коснулся губ. Приоткрыв рот, ответила на поцелуй. Притянув к себе ближе, он смело принялся меня целовать. Да так, что голова закружилась.