Не только мне приходится прятать свои эмоции. Это хоть немного успокаивало. А то… Так не бывает! Но то, что я почувствовала в аэропорту, когда увидела его, было не выдумкой. Я и сейчас ощущала это притяжение. Тёмно-синий костюм, белоснежная рубашка: он выглядел, как успешный бизнесмен. Тут дело не в одежде, а в уверенности, что он источал. Неброско откинутый лацкан пиджака, холодный надменный взгляд, легкая щетина на лице, приятный, ненавязчивый парфюм. Образ успешного человека довершала черная папка в руках. Взгляд за эти годы совсем не изменился: все такой же цепкий, прожигающий стальным цветом. Мало кто осмелится иметь его во врагах. Ну, мой отец, сумевший испортить с ним отношения, жив и даже здоров. Что лишний раз доказывает, что Тимур не такой монстр, как пытается казаться. Или это я себя успокаиваю? В любом случае сдаваться я не собираюсь. Все мое нутро противится подчинению. А именно на этом будет настаивать мужчина.
– Ну, что, пройдем в столовую? – отец пригласительным жестом указал на двери.
– Да, конечно. Но после я бы хотел обсудить кое-какие моменты, – подняв папку, уверенно произнес Тимур.
– Это никуда не убежит. Все обсудим, – недовольно пробубнил папа.
Большая часть ужина прошла в молчании. Иногда Тимур спрашивал отца о знакомых, говорил о новых методах безопасности. Вообще, он чувствовал себя расслаблено и очень уверенно. Соня единственная, кто из нас пытался улыбаться. Пусть и выглядела улыбка натянуто, но я ей была искренне благодарна. Сама я наблюдала за женихом, пока они с отцом разговаривали. И, как бы меня ни тянуло к этому мужчине, второй раз в жизни эмоциям взять вверх над разумом не позволю.
От десерта отказались все. Посмотрев демонстративно на часы, Тимур произнес:
– Извините, но у меня мало времени. Не могли бы мы приступить к обсуждению нюансов нашего договора? – на последнем слове он в упор посмотрел на меня.
Вот кто я для него – «договор». Меня не могло это не задеть. И он, зная это, поступил так специально. Возникло желание попросить отца передумать, но устраивать сцену при Соне и, тем более, при Тимуре не хотелось.
– Папа, мы с Соней тоже спешим: нас друзья ждут, – буквально пропела я ангельским голоском, – И моего жениха не стоит задерживать.
Звучало это, скорее всего, как: «Папа, выпроводи его скорее за дверь». Внешне он никак не показал, что слова его задели, но рука, лежавшая поверх папки, не была такой расслабленной как ранее. Мысленно себе поаплодировала, поднялась из-за стола.
Соня направилась в мою комнату. Мы обе прекрасно понимали без слов, что этот разговор пройдет без нее.
В кабинете ярко горел свет, пахло сигарами, парфюмом отца. Совсем неуловимый запах кожи и бумаги щекотал обоняние. Папа занял свое любимое кресло за массивным столом. Тимур сел напротив родителя, а я удобно расположилась на меленьком диванчике сбоку от них. Мне отсюда удобно наблюдать за ними.
– Я хотел бы обсудить брачный договор.
Удивилась. Чего хочет Тимур?
Отец такого видно не ожидал. Он даже привстал в кресле, собираясь наверняка высказаться по этому поводу. Противника его суровый взгляд не испугал – и папа буквально плюхнулся обратно. Уголок губ Тимура немного дернулся. А, может, мне это показалось?
– Обсудим, а в ближайшее время подпишем, – спокойно произнес он, словно не замечая реакции отца.
Плотно сжатые губы родителя яснее слов говорили, как он зол. Мне это даже приносило моральное удовлетворение. Ведь злиться он должен в первую очередь на себя!
– Хорошо, – сквозь зубы процедил отец. – Давай свой договор сюда, мои юристы его изучат.
Настаивать на обсуждении Тимур не стал. Протянув папку, он встал, собираясь покинуть наше общество.
– Подожди, Тимур, – остановил его отец. – Когда сыграем свадьбу?