— Без них натирает ведь.
— Так ты ж мужик. Мужиков мозоли украшают.
— Шрамы, вообще-то.
— Ну, чем богаты.
Мы пошли искать лавочку, а когда сели, то вместо того чтобы достать свои бумажки, Миша вдруг сказал:
— Я знаю, что за тобой ухаживает хулиган из пятьдесят третьей. Так к чему это всё?
— О, боже! — я закатила глаза. Потом положила руку ему на плечо и состроила притворно-сочувственное выражение лица: — Ты переживаешь, что я использую тебя, чтобы забыть или позлить другого?
Ну просто сюжет для подростковой мыльной оперы…
Миша сначала зарумянился очень милым нежно-розовым цветом, а потом заиграл желваками и двумя пальцами убрал с себя мою руку.
— Вообще фиолетово! Но проблем не хотелось бы.
— Да какие проблемы? Я тебя умоляю!
Однако, он оказался прав — я недооценила масштабы Севиного неумения проигрывать.
— Ну вот такие, например, — Миша кивнул головой куда-то позади меня, забавно качнув чёлкой.
Я поспешно оглянулась. К нам на всех парах по парковой дорожке чесал Аверин собственной персоной, и рожа у него была перекошенная от бешенства. Мамадорогая! Вот это оперативность!
Миша встал со скамейки и даже слегка выпятил грудь. Я тоже вскочила и попыталась заслонить его собой, хотя и была почти на голову ниже.
— Чё те надо здесь, де**ма кусок? Жить надоело?! — налетел Сева на моего несостоявшегося репетитора по математике с ходу и без приветствий.
— А в чём, собственно, проблема? — ответил тот неверным подрагивающим голосом, опять поправляя невидимые очки.
— Это моя девчонка, понял? Отошёл от неё на три метра, не то схлопочешь по своей ботанской физиономии!
Я выдохнула и сосчитала до трёх (до десяти тут некогда было).
— Аверин, ты чего несёшь, какая ещё твоя девчонка? Совсем умом тронулся, бедненький… Вот нельзя столько пить и курить в таком раннем возрасте!