Эдипов комплекс

И тут он вспомнил – Сергей не знает, что он его отец, – и это было самым трудным, почти непреодолимым препятствием к сближению; и Лилечка, та самая Лилечка, которая была и с Сергеем, и с Андреем Степановичем, не знала этого, – и это все вместе поставило Андрея Степановича в тупик. Он долго думал о том, что он должен сказать каждому из них, и у него получался один и тот же рассказ о себе, о Гале, об их встрече… – и тогда ему пришла на ум мысль написать им письмо. Он сел за письменный стол, и через два часа письмо было готово.

Он сложил его вчетверо, положил в конверт и пошел на почту. Уплатив небольшие деньги и получив квитанцию, Андрей Степанович вернулся домой с чувством человека, у которого гора свалилась с плеч. Он выучил его, казалось, наизусть – до такой степени все, что он изложил в нем, давно и глубоко лежало на дне его души. Он долго думал над первой фразой, но, наконец, самые простые слова начали его исповедь очень естественно:

«Дорогие Лилечка и Сергей!

Когда я предложил нам встретиться, я не подумал о тех сложностях, которые могут  возникнуть. Главное – вы не знаете правды и все обстоятельства жизни, которые сделали нашу встречу почти невозможной. Мне трудно произнести самые простые слова, которые сразу все прояснят для вас: “Я отец Сергея”. Да, это то, что мучило меня все эти годы и о чем я не мог никому рассказать. После истории, которая приключилась, мне стало почти невозможно раскрыть это обстоятельство моей жизни. Только Галя и я знали об этом, и никто больше. Так я прожил большую часть своей жизни, храня в душе эту тайну. Какие муки пережила моя душа, когда я узнал, что покушавшийся на меня был Сергей! Мне были понятны причины его поступка, но сам факт того, что он хотел убить человека, меня ужаснул, ведь я был для него просто человек, посторонний человек.

История моих взаимоотношений с Галей проста, как мир. Любовь, роман, жизненные обстоятельства, которые помешали нам быть вместе. Ее выбор и моя трусость, невозможность бороться за нашу любовь, и, несмотря ни на какие препятствия, тот факт, что у меня родилась внучка, которая так похожа на мою мать, которую я любил больше всех на свете и люблю сейчас, как будто она рядом со мной, она во мне, – все вместе заставило меня открыть эту тайну, которая должна нам помочь понять друг друга, понять то, что мы связаны прочными узами, и от того как мы сможем эту ситуацию решить, зависит жизнь каждого из нас.

Когда я увидел Наташу и увидел в ней маму, в моей душе произошел переворот. Я понял, что люди, случайно встретившиеся однажды, я и Галя, не могли знать ничего о своей будущей жизни, но могли сделать свою жизнь другой. Это только размышления, а жизнь свершилась, и она идет независимо от наших желаний, и одновременно мне кажется, что сейчас можно ее изменить. Я имею в виду всех. Я не буду говорить о своей вине перед всеми, о том, что все могло быть по-другому, – это ничего не решает, – но сейчас у нас есть возможность понять друг друга  и дальше жить в соответствии с теми мыслями, которые смогут нам помочь в этой ситуации.

Я рассчитываю на понимание, я хотел бы встретиться с Вами, Сергей, и с Вами, Лиля, хотел бы видеться с Наташей. Это так просто сделать, и так сложно решиться на это. Я прожил жизнь с этими мыслями, а вам придется принять их или нет. Трудно мне представить, что может вам помешать простить меня. Для меня главное, чтобы у вас не возникло ко мне плохих чувств, от этого многое зависит. Я готов помогать в чем смогу, но сможем ли мы примириться с прошлым, или оно будет всегда барьером между нами?

С уважением, Андрей Степанович».

Глава 17

Такое письмо через несколько дней получили Сергей и Лиля. Когда почтальон попросил расписаться в тетради, руки Лилечки дрожали так, что она еле смогла поставить подобие подписи. Она сразу протянула письмо Сергею и села на диван в позе сфинкса, положив руки на колени.

Сергей уверенно разрезал сбоку конверт и начал читать. Когда он дошел до фразы «Я отец Сергея», голос его задрожал, и он передал письмо Лилечке, которая тихо продолжила чтение. Во время чтения Сергей ходил из угла в угол, и когда она дочитала последнюю фразу «…или оно будет барьером между нами», оба молчали. Сергей сел на стул и закурил. Казалось, что говорить было не о чем, но внутри каждого шла та работа, которую фразы письма начали, проникая в сознание, будоража душу. Ситуация напрягалась молчанием, и вдруг послышалось всхлипывание – это Лилечка, зажимая рот платком, пыталась заглушить рыдания.

– Ну, ладно. Все обсудим, – сказал Сергей, который явно волновался, и это видно было по его лицу, покрывшемуся пятнами. Склонный от природы к иронии, он сейчас молчал и сосредоточенно думал о том, что узнал. Ему вспомнилось лицо матери, когда он ее спрашивал про отца, и только сейчас он понимал значение того, что раньше видел совсем по-другому. Ее лицо сразу как-то окаменевало – но это он сейчас так вспоминал, а раньше он просто видел, что его выражение менялось, – и ему всегда после разговора про отца становилось как-то неловко, как будто он пытался узнать что-то такое, о чем мама не хотела говорить. Она рассказывала про Петю, и сейчас, по прошествии времени, Сергей вспоминал все это, и ему становилось и больно и стыдно за маму, которой нужно было ловчить, хитрить, скрывая правду, в которую и сейчас Сергей не мог поверить до конца.

Он вспоминал, как Лилечка его не защитила и он попал в тюрьму, и это болью отозвалось в сердце, он вспоминал свои детские впечатления какого-то несоответствия тому, что происходило в его семье, и он стыдился простоты своей жизни в прошлом и начинал понимать причины своего постепенного опускания, невозможности выбраться наверх, когда никто вокруг не мог дать ему пример другой жизни, и вот сейчас тот человек, который непроизвольно опустил его на другой по сравнению со своим уровень, отказавшись от матери, который потом был причиной его ревности и ненависти из-за всей этой истории с покушением, и он, Сергей, который в глубине души чувствовал себя другим человеком, он ударил ножом этого человека, – все это вместе сразу откуда-то из самой глубины души вдруг вышло на поверхность. Казалось, что оно было забыто, но все это вдруг ожило так, что в первую минуту Сергей растерялся и почувствовал реально, что то, о чем он мечтал маленьким, чтобы их с мамой жизнь вдруг изменилась, чтобы они жили в другой квартире, чтобы рядом были другие люди, – все это, оказывается, было возможно, но все это у него отнял человек, который называет себя его отцом, и Сергей ненавидел его сейчас гораздо больше, чем, когда в беспамятстве бросился на него с ножом.

Он сидел опустив голову, ничего не говоря, не зная, что говорить, не зная как жить дальше. Лилечка молча сидела напротив, сжав руками голову, понимая, что творится сейчас в душе Сергея, чувствуя, как ему плохо и он не в силах вымолвить ни слова. Она застыла, чувствуя какую-то безвыходность ситуации для них.

А Сергей вспоминал свои самые тяжелые времена, и всегда в нем жила уверенность, что он не свою жизнь проживает, что все в этой его жизни не устраивает, но ему не хватало чего-то, чтобы понять до конца, что нужно сделать, чтобы решиться однажды изменить ее. В эти периоды жизни ему не хватало ни сил, ни энергии, а главное понимания, как можно изменить то, что идет своим чередом.

Он также помнил, как трудно было ему выкарабкиваться со дна, где он погибал. Он менял женщин, делал усилия над собой, чтобы бросать неподходящих ему, – а это всегда трудно, хоть и кажется, что просто. Сколько раз после двух-трех месяцев вдруг оказывалось, что то, что ему казалось, все наоборот, и он опять бросал очередную женщину, пил, опускался, бомжевал, страдал от похмелья, искал работу, и, казалось, не будет никогда этому конца. Но однажды как будто прозрение на него нашло, когда он был на краю пропасти, – или жизнь, или смерть, – и он выбрал жизнь. С каким трудом ему давались эти первые шаги, когда нужно быть в форме, выглядеть прилично, делать каждый день не очень интересные вещи, – это было в тот период, когда он вернулся в бизнес Лилечки, потом встретился с ней, потом…

И вот он тут, и старые воспоминания захлестывают, опускают, ранят, разрушают внутреннее равновесие, и он не может с этим ничего поделать.

Сколько прошло времени, ни Лиля, ни Сергей не знали. Вот и сумерки пробираются в комнату, вот и Наташу надо кормить и укладывать спать, и Лилечка к ней пошла. Сергей чувствует, что хочет съесть что-нибудь. Он идет на кухню, а там Лилечка уже готовит ужин, и Наташа машет ручонками и говорит на ломаном детском языке «папа, мама, мама, папа…», и продолжает махать ручонками, и улыбается беззубым ртом. Сергей берет ее на руки, прижимает к себе и чувствует, что все его проблемы уходят, их нет вообще – есть свой дом, любимая женщина и дочка, и ничего не надо больше сейчас.

Лилечка наблюдает за Сергеем и думает: «Слава Богу». Ни словом они не обмолвились о письме Андрея Степановича, его как будто не было, а есть их семья со всеми маленькими проблемами, есть счастливая жизнь любящих друг друга людей и ощущение защищенности в своем до 19

Когда Андрей Степанович отправил письмо, первое чувство свободы и счастья постепенно стало переходить в напряженное ожидание разрешения этой серьезной для него ситуации. В конце первой недели ничего не произошло. Никто не беспокоил ни звонками, ни визитами. Ответа не было и через две, и через три недели, и тогда Андрей Степанович стал понимать, что, возможно, ответа не будет вообще. Он вспоминал первые минуты радости, и ему становилось плохо. Он представлял себе, какое впечатление это его признание могло произвести на Сергея, на Лилечку, и даже понимал, что для Лилечки, занятой Сергеем и ребенком, это известие не будет иметь такого значения, как для Сергея. А вот для него…