Что бы ни случилось со мной, но оно имело малое отношение к Возвышению.
Может быть... Может быть, оно имело отношение к сродству со стихией?
Я погрузился в себя, оценивая нити, скользящие по меридианам.
Никак не отличаются от себя прошлых.
Лучшей проверкой стало бы столкнуть нити воды и частицы тьмы и поглядеть, сколько нитей понадобится, чтобы уничтожить одну частицу. Сравнить с тем безумным сражением, которое я вёл в подземелье Тёмного.
Но я ещё не сошёл с ума, чтобы устраивать подобные проверки.
Напоследок скользнул вниманием, духовным взглядом в стороны, пытаясь охватить как можно большее пространство тумана.
И внезапно ощутил его ленивое движение. То, что до этого представлялось мне неподвижно висящей завесой, оказалось вдруг пронизано неспешным движением. Туман двигался вниз и вверх, перемешиваясь и клубясь. Но так медленно, что оставался недвижимым для глаза.
Хмыкнув, я покачал головой и двинулся обратно. К голубому сиянию во мгле.
Ирая стояла на шаг за линией. Встретив её взгляд, я покачал головой:
— Никого не нашёл.
Она неожиданно зло огрызнулась:
— Ты чего меня за дуру держишь?
Я растерялся:
— Что?
Ирая разомкнула руки, ткнула меня в грудь навершием меча:
— Неужели ты оглох, Римило? Хорошо, я повторю. Ты держишь меня за дуру. Этаж огромен, а пока тебя не было, то вряд ли успела сгореть большая мерная палочка. Сколько за это время можно было обыскать? Две тысячи шагов в одну сторону, две тысячи шагов в другую сторону?
Я невольно изумился:
— А сколько я должен был обыскать?
— Всё!