Давай же. Рискни.
- К стене! Живо! – разнеслось в динамиках одновременно со вспыхнувшим светом подствольников.
Дула автоматов охраны уставились на всех. Даже на взбесившегося мудака это подействовало отрезвляюще, и он первый прилип к камню с поднятыми руками.
Какая жалость…
К малолетке подбежали, подняли. Живой. Приставили и его тоже к стене на досмотр и прижали покрепче, чтобы не шатался.
Тычок дулом под ребра напомнил не отвлекаться. С этими спорить бессмысленно, лучше подчиняться и не нарываться. Только осколок стены так и затерялся в рукаве до возвращения в камеру. Лишним не будет.
Скорее бы отбой.
Конвой до раздевалки. Сбросить лишнее и остаться в серой робе.
Дальше строгий надзор и узкие коридоры обратно.
Длинные ряды открытых решеток и недремлющие боты, зависшие с автоматами под потолком. Одно подозрительное движение – и в спину полетит дротик с паралитиком. Попытаешься напасть на конвой – расстреляют на месте.
Привычный щелчок замка одиночной камеры за спиной.
Свобода…
Время, когда можно расслабиться, едва приспустить щиты. Повести задубевшими плечам и размять онемевшие кисти. Но это только иллюзия, что личная камера обеспечивает полную безопасность. В этом месте бдительность нельзя терять ни на миг. Даже за непробиваемой дверью. Потому как единственный закон здешнего общества - это закон выживания.
Утратишь бдительность – ты труп.
Расслабишься – труп.
Сорвешься – тоже труп.
Заключенных на пожизненное не щадят. Сюда не отправляют ради короткого срока. Но и больше пятнадцати лет тут не задерживаются. Люди звереют и убивают друг друга, ради забавы и острых ощущений, а охрана не всегда заступается.
Воздух и работа добивают всех остальных.
Привычная жесткая койка после рабочего дня, как всегда, проверена первой. Только потом на нее можно было присесть. Затем взгляд проходит по стандартному пути от столешницы с тумбой, до сортира с умывальником. Редкие личные вещи оставались на старых местах, не подозрительные и никому не нужные.
Хорошо, что художество на стенах не запрещалось.