- Э-э!.. - поморщился Джулдабедан, отпивая из пиалы.
Они помолчали еще несколько минут. В общем-то, им не требовалось болтать языками. Они знали друг друга шестьдесят тысяч лет.
- Я не знал, что тебя отправили в Банк Душ, - сказал Джулдабедан. - Я бы этого не допустил.
- Там лучше, чем на Кровавом Пляже, - хмыкнул Худайшидан. - К тому же там я и после смерти служил Паргорону. Я не в обиде.
- И все же. Они не имели права.
- Какая теперь разница? Не вздумай со всеми скандалить. Что с нашими легионами?
- Разброд и шатание. Хотя юный Гаштардарон неплохо справляется.
Худайшидан снова хмыкнул. Он прекрасно знал, как дела в Паргороне — в составе Легиона были десятки гохерримов. Но ему хотелось поговорить с братом. Последним первородным Зубом.
- Тебя больше не будут преследовать, - пообещал Джулдабедан. - Демолорды постановили передать эти тридцать пять миллионов тебе. Согласно правилу о спасшейся добыче.
- Хорошо, что ты добавил это в кодекс, - ухмыльнулся Худайшидан. - Теперь я снова богат… хотя они мне не рабы. Мы теперь Легион.
- Хочешь вернуться? - спросил Джулдабедан. - Думаю, за преступление перед лицом совета ты заплатил.
- Мне это не нужно, - покачал головой Легион. - И Паргорону не нужно. И, если честно, тебе тоже не нужно.
Интерлюдия
- Так вот куда делся Катимбер! - воскликнул Бельзедор, когда байка подошла к концу. - А я-то гадал, почему о нем с прошлого года ничего не слышно!
- Окиреть, - изумленно проговорил Дегатти. - По Парифату гуляет бывший демолорд с миллионом душ в свите... в непрошибаемом теле древнего титана!
- Звучит как начало интересных событий, согласитесь? - ухмыльнулся Янгфанхофен. - Только не вздумайте никому об этом рассказывать.
- Вот поэтому я так люблю у тебя сидеть, Янгфанхофен, - довольно крякнул Бельзедор. - Все время что-то новенькое узнаешь.
- А тебя ведь эта история очень радует, да? - спросил Дегатти у Корчмаря.
- Конечно. Один из первородных гохерримов вернулся... в некотором смысле. Я даже скрывать не буду – меня это радует.
Дегатти покачал головой, глядя в чашку с зеленым чаем. Где-то на середине истории он отказался от алкоголя, попросив чего-нибудь нейтрального и бодрящего. Отхлебнув обжигающей жидкости, волшебник задумчиво сказал: