Выпиваем залпом налитое. Выдыхаем жгучий воздух. Всё, как обычно. Вроде бы легчает. Но самую малость. Душу по-прежнему что-то гнетёт.
— На улице. Рядом с коттеджем. Сиганула мне под колёса, я и охренел.
— Какого черта ты там ошивался? Она тебе звонила? Она просила приехать?
— Потянуло, вот и поехал. Руслан, к чему этот допрос? — интересуюсь, внимательно оценивая его реакцию: суеты в движениях нет, глаза не мечутся, сдержанно ведёт разговор.
Наливаю ещё по одной. Исаев выпивает, со стуком опуская стакан на стол.
— Мы повздорили. Я после похорон слетел с катушек. Много проблем навалилось. Терять близких очень тяжко, а Янка всегда, сколько её помню, была колючкой, — откинувшись в кресле, устало потирает ладонями лицо.
— Это она тебя, — киваю в его сторону, жестом указывая на губу, — пометила?
Он коротко усмехается, и по его лицу пробегает грустная тень.
— Она…
Его ответ ударяет по нервам жгучим потоком пламени, превращает мышцы в камень. Живот неприятно скручивает тугим узлом. Желание выставить Руслана за дверь и не подпускать больше к Янке ни на метр отзывается пульсацией в висках.
— Были в отношениях? — хочу удовлетворить долбаное любопытство.
Бизнесмен удивлённо вскидывает брови. Мне ответить не успевает, принимает важный звонок:
— Слушаю, Данила.
— Пацаны Влада нашли. Мразь пока что молчит, — доносится из трубки грубый голос.
— Сейчас приеду. Не перестарайтесь там. Я лично желаю с ним поговорить.
— Он ранен. Находится в хреновом состоянии. Нужна срочная госпитализация.
— Кто-то из твоих?
— Яна Александровна наградила пулевым ранением.
— Твою мать! — вытирает ладонью выступившую испарину на лбу. — Оружие где?
— Исчезло. Ребята её ищут.