— Сними футболку и они успокоятся, — неохотно убирает ладонь с груди. — Хочу прижаться к тебе голой.
— Ты не сможешь просто прижаться.
— Смогу, если стянешь с меня рубашку. Она раздражает.
— И мы помолчим? — в очередной раз ошеломлённо вскидываю бровь.
— Обещаю.
— Ладно…
Отпускает. Отхожу немного, стягивая мокрую вещь. Бросаю на пол.
— И бельё тоже…
— Ты непробиваем, — обречённо стону.
— Я держу слово, Яна.
— Я вижу. Стоит по стойке смирно твоё «СЛОВО». Твёрдое и непоколебимое…
Остаюсь в тонком кружевном белье, которое практически ничего не скрывает. Ткань липнет к телу, давно стала прозрачной.
Женя рассматривает меня, словно впервые. Каждый сантиметр тела обводит глазами. Кожа под его восхищённым взглядом начинает покалывать и разгораться. Хочется скрестить руки на груди, но после всего, что между нами было, нет смысла этого делать.
— Подойди… — велит хриплым голосом, будоража во мне гамму чувств.
Хочу его так же сильно, как и он меня. Внутри все горит и скапливается в один напряжённый комок, пульсирует, ноет и требует выплеска распирающей энергии.
Послушно возвращаюсь к нему. Он подцепляет пальцами лямки бюстгальтера и медленным движением стягивает с плеч, частично освобождая грудь от чашечек лифа. Горячие струи воды каскадом падают на нас, мощно бьют по заострившимся соскам, превращая тело в дрожащий нерв.
Склоняя голову к моему виску, гонщик протягивает руки за плечи и без заминки расстёгивает застежку, позволяя кружеву скользнуть к моим стопам. Затем опускается на корточки, стаскивая трусики по бёдрам к лодыжкам. Переступаю через тесёмки, освобождаясь от последнего лоскутка ткани.
Оголившись перед ним, начинаю ощущать себя слишком уязвимой, беззащитной и безоружной. Нутро переполняют трепетные чувства. Они же и толкают в искусно организованную им ловушку.
— О чем мы будем молчать? — выдыхаю с тихим стоном, когда губы Евгения касаются моего живота, заставляя тело непроизвольно вздрагивать.
— О том, как нам хорошо быть вместе… — оставляет поцелуй на пупке, затем чуть ниже, и ещё ниже… и ещё…