Свистопляска

Константин Александрович спешно расплатился, желая поскорее избавиться от трепача. Сроду не любил болтливых мужиков. В его нефтегазовой компании тоже хватало шалаболов, которые перетирали каждый день старые и новые сплетни. Ходили из кабинета в кабинет, обмениваясь «впечатлениями».

Калитка была перетянута проволкой. Немного повозившись, Константин Александрович распахнул её и зашёл на двор. Слегка не ожидал, что внутри такие заросли. Трава по пояс, попробуй-ка пройди! Там, в поезде, ему представлялся широкий чистый двор, с аккуратно сложенными дровишками. Как в старых комедиях про деревенскую жизнь.

– Оскудела земля без хозяина… – повторил он чью-то фразу, тоже, наверное, из советских фильмов.

Продрался сквозь заросли к домику, и отворил дверь. В нос ударил затхлый запашок. Солнечный свет едва пробивался сквозь забитые окна. Константин Александрович скинул башмаки, и, минуя сени, прошёл в гостинку. Хлопнул ладонью по выключателю, и комнату радостно озарила люстра.

– Вот моя деревня, вот мой дом родной! – воскликнул нежданный гость, плюхнувшись на тахту. – Вот качусь я…эээ..качусь я…по горе кривой. Ну что, давай обживаться, босота!

Осмотрелся вокруг. Простенькая незатейливая обстановка. Советский сервант с кучей посуды. Там же – фотокарточки и книги. На тумбочке громоздиться старая радиола «Кантата». В углу – ламповый телевизор с самодельной антенной. А в общем-то, уютненько. Пылищи только…

Душа требовала работы! Ручной, крестьянской. Константин Александрович открыл повсюду окна и выбил изнутри молотком доски, служившие ставнями. Дом наполнился солнечным светом и свежим воздухом, весело приветствуя жильца.

– Так-то лучше! – сказал новоявленный хозяин, уже успев взмокнуть от простой работёнки. Незнакомой, но желанной.

Затем набрал ведро воды и принялся вытирать пыль со всех полок.

– Это не в офисе херней маяться! Только поворачивайся! – понукал сам себя.

Через час комнаты сверкали чистотой.

– Другое дело, мужик! – похвалил себя же.

Усталый, но довольный Константин Александрович решил перекусить. Выложил из рюкзака на стол бутылку коньяка и ветчину. Хотел было взять рюмку из серванта, да передумал. Налил коньячишко в старую железную кружку. Так оно душевнее, что ли. По-нашему, по-простому. Ухнул в себя круженцию, закусил колбаской. И стало на душе совсем хорошо. Тут еще ветерок с полей поддувает, пахнет разнотравьем и дождём. За окном – шелестит берёза молодой листвой. В комнате тикают себе ходики.

– Вот оно счастье… – промолвил Константин Александрович.

Посидел еще малёха, послушал эти ласковые, убаюкивающие звуки, да и заснул. Правда, ненадолго.

На новом месте плохо спалось. Всю ночь ворочался, ломило то шею, то спину. Привык к своей роскошной перине, с ортопедическим матрасом, где можно развалиться «звездой» – и свободного места еще навалом. А на старой тахте…одно мученье. Комары еще давали прикурить. Злющие заразы! Прямо через одеяло жалили. Константин Александрович вскочил среди ночи и давай их мухобойкой окучивать. Кто не спрятался – я не виноват! Комарьё на время затихло, а потом опять распоясались сволочи. Бззззз…бзззззз…над ухом. Да японский городовой! Пришлось снова вставать, и раздавать «люлей» направо-налево. Весёлая выдалась ночка. Намаялся.

– Вот дурак! Говорила же баба: едь на Мальорку, в пятизвездочный отель. Нет, ему идиоту в глушь приспичило, к родным березкам. С жиру бесишься. Ну, получай романтику!

Уже под утро, когда стало светать, изможденный и злой, рухнул он на ненавистную тахту, забывшись крепким сном.

…Был уже полдень, когда Константин Александрович, наконец, проснулся. По деревенским меркам, диковина. Люди уже обедать садятся, а он всё в постели нежиться, барчук. Не совестно? Выспавшийся и чуток пристыженный, выскочил из койки, спешно распахнул окна. Обдало свежим ветерком с реки.

– Да какая на хрен Испания? Вот же – своё, родное…