Свистопляска

– Представляешь, Италия! Конечно, не дешевые! Но у меня сейчас муж хорошо зарабатывает.

Саня нервно дёрнул плечом. От баба! Зла не хватает! Всему городу уже разнесла.

– Ты это… – сказал Саня опосля, когда Ленка закончила трёп. – Не свети наши доходы. И обо мне – ни слова.

– А что я такого сказала?

Саня стал доходчиво объяснять, как ведут себя умные люди. Ленка скорчила гримасу, и сбежала на кухню, смотреть ток-шоу Малахова.

Своё слово Саня сдержал. Но Новый год стол получился царский. Ещё бы – в гипермаркете набил четыре тележки, под завязку. Одна – вся с выпивкой. Конъяк, виски, джин, ром, мартини, текила. Ну, водка, само собой. Взял самую дорогую, «Абсолют». Малость шампусика, вина – тоже каких-то элитных марок. Еды…какой Саня сроду не едал. Черная и красная икорка, колбасы пять сортов, буженина, французские сыры, телятины килограмм на десять. Здесь же – лосось, горбуша, семга, форель. Всё это приобреталось в «охотку», без напряга. Шёл Саня по торговому залу легко и свободно. Словно по широкой русской равнине. Дышал полной грудью. Не суетился, как обычно, не выгадывал, не копейничал. А то, бывало, купит пятьсот грамм ветчины, и начинает психовать: «Куда схватил-то? Ведь дорого, бляха-муха. Дурак, лучше б сэкономил…». Сейчас же пёр он с Ленкой свои тележки, набитые деликатесами – и сердце пело. Ни страха, ни угрызений совести. Светло и радостно! Некоторые озирались на них, глядели с завистью, а кто и с презрением. Наверное, думали: жирует сволочь! Мажор, гадина, ворюга…Кабы знали, что перед ними – обычный работяга. Саня, того не желая, вжился в роль буржуя и расхаживал меж торговых рядов как-то вальяжно. Даже противно как-то! Ещё вчера Саня, завидев такого фраера, с радостью врезал бы ему по морде. А теперь он сам – «представитель капитала».

Созвали гостей полный дом. Те, как увидели праздничный стол – ахнули! Чтобы совсем спятили от радости, Саня приобрел роскошный столовой сервиз. Тарелки, чашки, ложки, вилки, ножи, салатницы и так далее – всё новьё. Дорого и богато. Серебряные приборы. Немецкий фарфор, богемское стекло. Даже в руки их брать страшно. Есть и пить – совестно. Такую бы красоту в сервант на вечное хранение, чтоб любоваться, как в музее. Честно говоря, Саня бы так и сделал. Но хотелось «шикануть» перед гостями.

– Хвастун… – не одобрила Ленка затею. – Смотри, побьют всё. Ладно бы гости, так гости. А то – наши колхозники. Какая им разница, из чего жрать? Тебе не жалко, Бизяев?

– Один раз живём… – философски задвинул Саня.

Перед приходом гостей, решил поучить Ленку:

– Если бабы тебя спросят: откуда «дровишки»? Так и скажи – мужу премию дали. Разовую. Вот и решили – гульнуть на широкую ногу.

– А у тебя еще много осталось?

– Есть маленько…

– Ладно, раз тебя повысили – будем сейчас при деньгах. Наконец-то! Эта нищета достала. Знаешь, я только в последние недели почувствовала себя женщиной. Кстати, ты мне дашь на спа-процедуры?

Гуляли все новогодние праздники. Только успевали накрывать. Брательник Витька с женой остался у них гостевать. Им стелили в зале, когда спроваживали последних гостей. Кутили до часу ночи. Сил хватало только, чтобы отнести посуду в кухню. На следующий день, вся честная компания неспеша просыпалась, в районе десяти утра. Начиналась уборка. Бабы мыли посуду, Саня пылесосил. Брательника отправляли гулять с детьми. К обеду варили манты. Опять раскладывали большой стол в зале. Врубали телек. Саня разливал «по сапочке» себе и брату. Жены начинали «шикать», чтобы мужики говорили потише, не мешали смотреть концерт.

– Опять эти…как их? – кивал на экран Саня. – Ну ты понял…

– Да задолбали! – поддакивал Витька. – В каждом утюге.

Бабы зорко следили, чтобы они не «частили» с выпивкой. То и дело выгоняли обоих на балкон «просвежиться». Братан обряжался в столетнее пальто, с батиного плеча. Саня накидывал старый полушубок, отцову ушанку.

– Эх, люблю я такую романтику! На балконе, в тулупчике, подышать морозцем. Покурить…

– Тебе сколько «на руки» предложили? – спросил Витька, доставая сигареты.