Эпиграфом к седьмой тетради Семён выбрал слова Платона: «Геометрия приближает разум к истине».
Обычно, приезжая в командировку в Москву, Семён останавливался у одного из двоюродных братьев отца. Дядя Петя и тётя Валя жили когда-то в Красноярске и Семён их семью хорошо знал. Московская их квартира была на Домодедовской ветке, в Бирюлёво. Это очень было удобно, так как самолёты рейсов из Красноярска, как правило, прилетали в аэропорт Домодедово.
Переступив через порог Семён в нерешительности остановился – в квартире был непривычный беспорядок.
– Проходи, не разувайся, – сказала тётя Валя, – видишь, как сейчас у нас.
Во всех трёх комнатах и даже в коридоре и кухне стояли большие ящики. Ящики были открыты и было видно, что заполнены они были домашним скарбом.
– Всё, – качал головой дядя Петя, – уезжаем в Германию. Петька уже уехал со знакомыми, а Вадима будем позже вызывать, когда сами обоснуемся.
– А как же я? – вырвалось у Семёна, – я тоже хочу в Германию.
– Две недели ещё есть, привози свои документы. Мы с собой заберём и всё в Германии оформим. Так даже быстрее будет. Главное – свидетельство о рождении родителей. Отец ведь у тебя был репрессирован?
– Да, у него, кстати, и свидетельство старое сохранилось на немецком языке.
– Вот копию с этого свидетельства и привози, и сделай фото своего паспорта. Страницу, где стоит национальность, меньше будут вопросов задавать.
Семён «свернул» за день свою командировку и в этот же день вернулся в Красноярск. Дома они обсудили возможный переезд. Сестра и родители Семёна отказались наотрез ехать в Германию, а супруге и мальчишкам было как-то всё равно.
– Болеть теперь что, за «Баварию» надо будет? – спросил Мишка, который уже начал понимать суть в футболе.
– Нет, – сказал Семён, – болеть будем, как и прежде – за «Спартак».
В свидетельстве о рождении матери у деда Франца, в графе «национальность» было, как специально, пустое место. Мать объяснила это тем, что когда дед Франц попал в плен он, естественно, по-русски говорить не умел и никто не знал, что надо записать: то ли «венгр», то ли «австриец». Потому и оставили свободное место, чтобы после заполнить. После небольшой тренировки и, подобрав нужные чернила, Семён написал в этой графе: «немец». Нотариус вопросов не задавал и сделал заверенную копию. Сложнее дело оказалось с паспортом самого Семёна. Там, в графе «национальность» было написано «русский». Семён и Жорик тщетно ломали голову уже несколько дней. Мгновенно поменять паспорт не было никакой возможности. Всё предприятие рушилось на корню и тут Семёна осенило заглянуть в паспорт отца. И чудо всершилось. Семён и его отец получали новые паспорта в один день. Подписи официальных лиц были одни и те же. Только там, где у отца было написано «немец», у Семёна стояло «русский». Страницу из паспорта Семёна загнули пополам, чтобы не было видно национальности, а вторую половину страницы с нужной национальностью взяли из паспорта отца Семёна. Жорик придумал, что фотографию сборного паспорта надо делать через стекло. То есть сборный паспорт, раскрытый на нужной странице, прижимался прозрачным тяжёлым стеклом и сгиб страницы совершенно исчезал. Кроме того, исчезало и теневое изменение фона на составной странице в месте соединения половинок страниц. На фотографии всё вышло идеально. Ещё через день Семён «скроил» себе новую командировку и улетел в Москву с нужными документами. Родственники, как говорится, уже сидели на чемоданах и взяли документы Семёна с собой. Отправив свои документы, все тут же забыли, что они собрались в Германию, и жизнь стала продолжаться в прежнем русле.
* * *
В своём последнем письме к Семёну Берже жаловался, что он уже пожилой человек, больше администратор, чем учёный. Ему уже трудно следить за математической мыслью Семёна и предложил ему переключиться на известного советского учёного, геометра, директора института истории науки, академика Б. А. Розенфельда. В этом же письме был дан адрес Розенфельда и рекомендательное письмо. В дополнение профессор Берже писал, что с Розенфельдом можно общаться по-русски – это освободит Семёна от хлопот по переводу с французского и на французский.
Имя академика Розенфельда Семёну было знакомо давно. Более того, он внимательно читал когда-то его книги по геометрии. Семён не стал откладывать в долгий ящик и в ближайший же выходной написал письмо академику.
С исчезновением переписки с Берже контакт с Еленой не оборвался. Они хорошо сдружились с Семёном и частенько бывали друг у друга в гостях. Однпжды Лена приехала к Семёну с толстенным каталогом.
– Представляешь, – рассказывала Лена, – припёрлись ко мне два мужика. Один пожилой, солидный, лет за пятьдесят. Другой молодой, лет тридцати, вертлявый такой, кепка набекрень. И принесли этот каталог. Надо было им перевести с английского пару адресов. Схватили перевод и на радостях католог забыли. Думаю, «вернутся». Вторая неделя пошла, не приходят. Не знаю, что с ним делать, – Лена протянула каталог Семёну.
Семён никогда не видел таких каталогов. Толстенная книга содержала в себе конкретные адреса, где требуются сезонные рабочие по самым ходовым профессиям. Причём, адреса были со всего мира, от Австралии до Канады. Каталог был самый актуальный, этого полугодия. У Семёна тут же родилась идея.
ebooksa