— Аригато гозаймасу, ты сказал — я услышала… Приходи в понедельник, пришьем герб, как положено.
Шестнадцатый этаж, но другая комната. Большая, просторная, практически пустая. У левой стены небольшой алтарь. В воздухе ощущается слабый запах благовоний — комнату специально освятили перед церемонией.
На алтаре горят двенадцать свечей, рядком лежат подношения: глиняная бутылочка сакэ, стакан для него, три белоснежные горки соли на удачу и две сырые рыбины. Одна побольше, другая поменьше — как символ разницы в статусе между старшим и младшим членами борекудан.
Я в черном кимоно, сижу напротив оябуна. Старик тоже в классическом японском наряде, с вышитым на левом плече гербом клана. Сбоку от нас застыл Кэйташи Симидзу. Он наливает сакэ в чашку Акира Гото, затем мне. Старику почти до краев, мне на самом донышке. Так положено — на ком большая ответственность, тому и чашу горькую.
Отпив глоток, Гото-сама протягивает мне глиняный сосуд. Я допиваю все, заворачиваю чашку в рисовую бумагу и прячу в карман. Теперь этот стаканчик будет считаться символом моей верности Семье.
Поднявшись, подходим к алтарю. Приносим дары, пролив несколько капель сакэ на камень, украшенный иероглифами.
— Сегодня семья Инагава-кай приняла нового сына. Будь достоин своего отца и братьев, Тэкеши-кохай. И семья позаботится о тебе.
— Домо аригато гозаймасу, господин. Я оправдаю оказанное мне доверие.
Через час, переодевшись, сижу с другими «мордастыми» в ресторане. Празднуем. Я заранее набил брюхо, плюс заглотил пару изрядных кусков масла. Надеюсь, это поможет опьянеть чуть позже. Потому что отказаться с каждым из «братьев» выпить чашку сакэ — это оскорбить в лучших чувствах. Хоть моя рожа особо и не примелькалась пока, но общую информацию друг другу уже пересказали. И то, что я слабый одаренный. И что придурка Фудзивару уронил касанием пальца. И что умудрился договориться с ёкаем из проклятой американской железки, которая никому другому в руки не давалась. В конце стола сидят Масаюки и Окамото. Они официально признаны снова членами Инагава-кай со всеми правами и обязанностями. При этом — подчиняются напрямую мне.
Выдержав небольшую паузу, прорываюсь через пьяные разговоры:
— Дети Инагава-кай и братья! Прошу чуть-чуть вашего внимания!..
Встаю. Поднимаю чашу с сакэ, которое перед этим успел изрядно разбавить незаметно водой. По башке все же молодому телу спиртное лупит со страшной силой.
— Все мы — дети Нихон. И у каждого из нас есть три отца. Первый — кто подарил нам жизнь. Второй, кто заботится о нас, наш оябун. И третий — кто беспокоится о каждом японце… Я предлагаю выпить за микадо! За сына бога, который заботится о всех нас! Кампай!
— Кампай! — восторженно ревут остальные, вскакивая на ноги.
Опустошив чашу, наливаю снова.
— Второй тост — за главу нашего клана. За Сэйдзё Инагава. Потому что Инагава-сама принял наш клан у предшественников и ведет к процветанию. Благодаря ему Инагава-кай уверенно входит в число лидеров борекудан в стране и занимает первое место в мире. За Сэйдзё Инагава! Кампай!
— Кампай!
Подняв в третий раз чашу, жестами прошу тишины. Дождавшись, когда народ вокруг чуть успокоится, кланяюсь сидящему во главе стола Акире Гото:
— Этот тост я посвящаю отцу, кто взял меня под свою руку и подарил сироте семью. За человека, который заботится о всех нас, живущих в Исого. За нашего оябуна!
— За господина! — дрожат стекла в ответ.