— Я был слеп. Мы не должны отдавать свое. Рудники и виноградники при правильном использовании могут удвоить поступления в казну.
— Но ведь это может усилить напряженность с Бассетами и Флемингами, — мягко заметила мать, проводя по его волосам, и Омод, раздраженно мотнув головой, стряхнул ее руку.
Она удивленно на него взглянула. Опомнившись, он вздохнул.
— Мне нет дела до их мнения. А если им не по нраву напряженность, то две сотни конных и пять сотен наших пеших воинов понравятся еще меньше.
Удивление матери росло.
— О чем вы говорите, ваше величество?
Омод прошел к столу и отпил вина.
— Боюсь, наша политика была слишком мягкой, и вы пока просто не привыкли к новому курсу.
— Я не привыкла к тому, что мой сын пьет до ужина и угрожает нашим соседям войной.
— Никто им не угрожает, — резко заметил Омод, обернувшись. — Я лишь защищаю свое.
Бланка снова повернулась к карте.
— Посмотрите, быть может, если мы уступим вместо виноградников вот эту лесистую часть, а рудники заменим на шахту, это послужит компромиссом, — передвинула флажки она.
Стремительно подойдя к карте, Омод воткнул их обратно.
— Я не ищу компромисс. Я ищу наилучший выход.
— Разве он не заключается в компромиссе?
Омод помолчал, глядя на нее.
— Простите, я совершил ошибку.
— И вы легко можете исправить ее прямо сейчас.
— Совершил ошибку, когда стал докучать вам государственными делами, — медленно произнес Омод.
Мать неуверенно посмотрела на него.