— Хм?
— Сопровождай нас. Если мне придется уйти, ты поведешь Никаса дальше. Ты обязан доставить его в город, понял?
— Стрелять, рога свои поучи…
Никас выдохнул в сцепленные ладони.
— Среди вас есть человек, — любезно напомнил он, — который, стрелять, немного, совсем немного, нуждается в информации. В объяснениях. Не в намеках. И не в подсказках. В объяснениях.
— Это прекрасно, — рассеяно ответил Альфа. — Между прочим, кое-чего в этой сцене не хватило.
Он внимательно глядел на ручей бензина. В нескольких сантиметрах от горючей жидкости тлела ветошь.
— Вот что значит, потерять концентрацию, — прорычал образ. — Придется сделать это самому.
— Что?
— Она должна была упасть в бензин.
— Что?!
Девел без лишних слов повлек Аркаса за собой.
Взрыв был такой, что островок буквально смело, оторвав от Пути. Раздробленные плиты, треснувшие стены, растерзанный металл, — все это разлетелось в разные стороны, с разным ускорением.
— Ничего не осталось от милого сердцу приюта, — довольно резюмировал Альфа. — Только шрам на краю дороги и шрам в душе.
Для неуязвимого героя, раненого прямехонько в самодовольство, Альфа вел себя довольно бодро. Конечно, он часто касался своего плеча, и был очень насторожен, но, в целом, Никас был приятно удивлен (как выяснилось позже: преждевременно). Альфа совмещал в себе черты многих киногероев и книжных протагонистов. Он, вероятно, успел поглотить персонажей не только сильных, но и сообразительных. Во всяком случае, он часто срывался на ироничный, просвещающий тон.
Альфа избавился от своего продырявленного плаща и куртки и щеголял теперь в белой майке. Его в руки были синими от многозначительных татуировок. Иногда лицо образа неуловимо изменялось. Пробивались новые черты, вроде носа, усов или безобразных шрамов.
Альфа объяснял это тем, что некоторые меньшие образы в нем конфликтуют и постоянно находятся в состоянии борьбы. С этого простого ответа началась их беседа.
— Все прима-образы страдают этим, — говорил Альфа, глядя в спину идущему впереди Девелу. — Но мне гораздо проще. Мои интерпретации похожи, а вот старине Ди, стрелять, приходиться очень туго. Его оригинальная идея — шутника и интригана давно не получает подкрепления. Осталось столько-то людей, которые еще помнят о его настоящей природе. Ничтожно мало. Интерпретация вселенского зла тянет на себя одеяло. Рано или поздно наступит понедельник очень тяжелой недельки для нас всех. Девел — хороший друг, но врагом будет ужасным.
— Поэтому ты наставил на него пистолет? — спросил Никас, тоже наблюдая за проводником.
— Да, — досадливо подтвердил Альфа. — Иначе нельзя. Никогда не знаешь, когда его потянет. Во мне пытаются ужиться сотни низших идей. А в нем борются две чрезвычайно сильные. Но одна — просто реликт. Анахронизм. Сидит в глухой защите. А вторая постоянно крепнет и наступает. Понимаешь?
ebooksa