Длань Одиночества

22
18
20
22
24
26
28
30

— Значит, я мертв.

— Ты Жив. Отныне и Навсегда.

Никас Аркас ничего не ответил. Он уже сидел на песке, разведя согнутые колени, и тупо глядел на крохотного рачка. Рачок, в свою очередь, глядел на человека. Через минуту он уполз.

Тогда Создатель сказал:

— Я…

— Мне нужно подумать, — скорбно перебил Никас Аркас. — Могу я побыть один? Пожалуйста?

На это Творец не рассчитывал. У такого события просто обязана присутствовать торжественная часть.

— Позволь, я поброжу по Саду…

— Нет! То Есть… Не сейчас. Сперва Примешь От Меня Приглашение.

Никас Аркас нехотя согласился.

Он шел вслед за сияющей фигурой, рассказывая о своей жизни. Как сладко было слушать его, после столетий блеяния козы-проматери. Человек был воистину святым. Жизнеописание его было прозрачными чернилами нанесено на белейшую бумагу. А сколько мук он пережил, сколько невзгод перенес, ведь как много испытаний выдержал.

— Почему же я не знал про тебя? — счастливо спрашивал Творец.

— Так вышло, — скромно отвечал Никас.

Долой шалаш! Дворец из невесомого камня. Облагородить зверей! Просто свинья, недоверчиво вертя пятаком, терлась о плетень радужной шерстью.

Плетень! И его долой!

Свинья в ужасе удрала в огород, и скрылась там, среди зреющего гороха. А вот огород можно оставить. В конце концов, горох действительно почти поспел. Он не помешает атмосфере торжественности.

Итак, внеземное блаженство. Никас Аркас отведал его во дворце. Собственно, блаженство состояло из мягкой софы и вазы с фруктами. Но человек таял от счастья. Он с удовольствием продолжил свой рассказ и до самой ночи они с Создателем беседовали на всевозможные темы. До того эрудированным был этот Аркас.

Создатель слушал и грезил о большем. Представлялись ему поля, засиженные праведными мудрецами, и леса, неспокойные от прогулок философов.

Слушая сладкоголосого новосела, все больше забывался он. А потом уснул.

Наутро человека во дворце не оказалось. Обыскивая окрестности, Создатель чувствовал, что рубеж пройден. Неизвестность ударила ниже пояса. Ничего подлее этого, нельзя было придумать. Дать надежду и долгожданное облегчение, чтобы потом сразу же хлестнуть по щеке.