За убийство раба франк возмещал его стоимость владельцу. За убийство королевского дружинника или человека, находящегося под королевским покровительством, полагался гораздо более высокий вергельд, чем за жизнь простого свободного франка. За убийство римлянина возмещение было меньшим, чем за жизнь франка, однако «королевские сотрапезники» из числа римлян находились под особой защитой короля, а убийство священника можно было искупить только смертью. Королевские должностные лица — графы и бароны — организовывали судебную процедуру, заключавшуюся в том, что свободный франк приносил очистительную клятву или приводил соприсяжников из числа родственников. В роли судей выступали наиболее уважаемые и опытные жители данной местности, которых избирали членами судебных коллегий. В спорных случаях предусматривался «Божий суд», или ордалия, — надо было опустить руку в котелок с кипящей водой или схватить раскаленный железный брус. По тому, как затем заживала рука, судили о виновности или невиновности человека.
Франки сохраняли родовые порядки и не знали собственности на землю в ее римском значении: земля, например, наследовалась только по мужской линии, а продать ее можно было лишь с согласия всех родственников. Для этого надо было при свидетелях передать зеленый стебель из полы продавца в полу покупателя.
Для Франкского королевства был характерен «личный принцип действия права». Франки судились по Салической правде, другие германцы — по Бургундской или Алеманнской правде, галло-римское население — по нормам римского права. Еще долгое время на территории Галлии германцы и галло-римляне сохраняли разный уклад жизни. Германские воины зачастую презирали галло-римлян, считая их изнеженными и трусливыми. Галло-римская знать относилась к варварам с плохо скрываемым презрением.
— так писал о своей жизни в окружении германцев римский аристократ Аполлинарий Сидоний, избранный в 471 г. епископом Клермонским. Но все-таки из этих стихов видно, что в ту пору отношения между аристократами и их новыми соседями не всегда были враждебными. С течением времени взаимное влияние культур усиливалось. Германцы со все большим уважением относились к христианским святым. К почитанию примешивался и страх. Труды Григория Турского пестрят назидательными рассказами о различных бедствиях, неизменно постигавших тех, кто посягал на земли монастыря, где покоились мощи того или иного святого. Начиная с Хлодвига захоронения франкских королей устраивались в базиликах, под защитой священных реликвий. Позже примеру королей стали следовать все жители королевства франков. Постепенно среди высшего духовенства галло-римского происхождения стали появляться и выходцы из франкской знати. Но исследования историков показывают, что спустя два-три века после падения Римской империи упомянутые в описях монастырских земель сельские жители по большей части имели германские имена. Свободные, колоны и даже рабы именовали своих детей Вульфбертами («знаменитый волк») или Адельгардами («благородная защитница»). Они не были этническими германцами, но переняли характерные для германского мира ценности.
Аристократия, знатнейшие воины, левды («верные») короля долго еще сохраняли право выбора вождя, поднимая его по германскому обычаю на щите. Но выбирали они короля из числа потомков Хлодвига, возводящих свой род к мифическому предку — Меровею. Согласно франкской традиции, земли умершего короля делились между наследниками, что приводило к частым смутам среди представителей династии Меровингов. В ходе разделов постепенно сложились три относительно устойчивых комплекса земель, три королевства — Австразия (на северо-востоке Франкского королевства, включая исконные земли франков по берегам Рейна и Мааса), Нейстрия (на северо-западе Галлии с центром в Париже) и Бургундия (на востоке, на территории бывшего королевства бургундов). Эти три отдельные части вместе и образовывали королевство франков (Regnimi Francorum). Аквитания, расположенная на юго-востоке, считалась общей территорией трех франкских королей. Отдельные территории Франкского королевства различались между собой. В Австразии основную массу населения составляли франки и подвластные им другие германские племена. Влияние там галло-римских порядков было невелико. Значительную роль продолжали играть мелкие свободные землевладельцы, составлявшие основу военного ополчения. В других областях большей была роль крупных светских и церковных землевладельцев.
Короли вели частые междоусобные войны. Почти 40 лет (575—613) длилась борьба двух королев — Фредегонды, жены короля Нейстрии, и Брунгильды, жены короля Австразии. В конце концов, уже после смерти Фредегонды, ее сыну Хлотарю II удалось свергнуть Брунгильду (по приказу Хлотаря ее привязали к хвосту дикой лошади и пустили в поле). Под властью короля Нейстрии на некоторое время объединились все три королевства франков.
Успех Хлотаря II объяснялся поддержкой, оказанной ему местной знатью. Король обязывался не вмешиваться в дела крупных землевладельцев-магнатов и назначать графов только из числа местной знати. Он обещал также уважать выборность епископов, не ограничивать их судебные права и не препятствовать составлению завещаний в пользу церкви. Франкский король продолжал считать себя преемником римского императора, но реальная власть все в большей степени оказывалась в руках знати и церкви.
Особенно успешным было правление сына Хлотаря II, Дагоберта I (629—639). Умело лавируя между интересами различных групп знати, он сумел на короткое время укрепить престиж королевской власти и вел успешные войны в далеких землях. Дагоберт присоединил к своему королевству земли алеманнов, совершал походы в Италию, Испанию, в славянские земли Центральной Европы. На некоторое время его власть признала и Бретань. Этот полуостров (римская Арморика) с V в. был колонизован кельтскими племенами бриттов, вытесненных англосаксами с их земель на территории Британии. В ходе этой колонизации произошла так называемая рекельтизация — кельтский язык был вновь возрожден в Арморике. Бретонские князья еще долгое время сохраняли независимость от франкских королей.
Дагоберт опирался на круг сподвижников, с которыми он когда-то рос и воспитывался. Примечательно, что в их число входили потомки как германской, так и галло-римской знати. Впоследствии именно им он доверял важнейшие должности в государстве и церкви. Но военная мощь короля зависела от службы его «верных», или вассалов, а для того чтобы обеспечить их привязанность, им надо было раздавать все новые земли. Государственный земельный фонд (фиск) был уже исчерпан, и Дагоберт раздавал владения, конфискованные у мятежных аристократов, а также монастырские земли. Но он всегда стремился быть щедрым по отношению к церкви. В особенности он почитал св. Дионисия, который с тех пор и стал рассматриваться в качестве главного небесного патрона всего королевства. Перестроив и богато украсив здание монастырской церкви Сен-Дени, Дагоберт ввел здесь вечную молитву — днем и ночью монахи не должны были прерывать молитв во славу короля, его семейства и его королевства. В этом аббатстве Дагоберт и был захоронен. С тех пор базилика Сен-Дени становится главной усыпальницей французских королей. Неудивительно, что хроника, которую вели местные монахи, именует Дагоберта «Соломоном франков».
При королях меровингской династии все более усиливалась власть майордомов (major domus — управляющий дворцовым хозяйством). Они ведали доходами и расходами королевского двора, командовали стражей, распоряжались людьми, находящимися под королевским покровительством. В каждой из трех частей королевства был свой майордом. Владелец этой должности выступал перед лицом франкского короля в роли представителя знати Нейстрии, Бургундии или Австразии. Постепенно в руках майордомов сосредоточилась вся полнота власти. Практически бездействующих при них королей стали называть «ленивыми». «Заросшие длинной шевелюрой (еще с языческих времен считалось, что магическая сила вождя заключалась в его волосах, и Салическая правда грозила суровым наказанием тому, «кто острижет длинноволосого мальчика». —
Дагоберту I еще удавалось контролировать майордома Австразии, Пипина, который был его доверенным лицом с детских лет. Но после смерти этого короля земли вновь были разделены между его сыновьями и начался новый период смуты: майордомы Австразии и Нейстрии соперничали друг с другом, и каждый из них стремился посадить на престол своего кандидата из числа потомков Хлодвига.
Очередному майордому Австразии, Пипину Геристальскому, на рубеже VII—VIII вв. удалось восстановить единство Франкского королевства, усмирить враждующие аристократические семьи, пресечь сепаратистские настроения герцогов (вождей отдельных германских племен) и епископов. Король сохранял свою власть, но Пипин Геристальский полностью руководил всеми его действиями.
У Франкского королевства было немало врагов — саксы на востоке, фризы на севере, баски на юге, а в VIII в. начались вторжения арабов, сокрушивших готские государства Испании. Они захватили юг Галлии — Септиманию, превратив город Нарбонну в свою цитадель. В 732 г. сын Пипина Геристальского Карл, не без труда утвердившийся в своей должности (ему пришлось вести настоящую гражданскую войну — уже не за королевский титул, а за звание майордома) и разгромивший фризов, смог отразить грабительский поход мусульман, разбив их в битве при Пуатье. Это была неполная победа: майордом позволил арабам уйти с богатой добычей, и они долго еще продолжали свои набеги. Однако Карл сумел извлечь из этого сражения большую политическую выгоду, прослыв защитником христианства от неверных. В далеком Толедо местные христиане, жившие под властью арабов, сложили поэму о победе при Пуатье. Военным успехам и решительности в борьбе с врагами Карл был обязан своим прозвищем Мартелл (Молот).
Карл Мартелл вел непрерывные войны, вознаграждал своих воинов, передавал им земельные владения, принадлежащие аббатствам и епископствам, требуя от них взамен продолжать службу и приводить с собой вооруженных слуг. В результате армия Карла пополнялась достаточно состоятельными людьми, свободными от хозяйственных забот, способными приобрести дорогостоящее вооружение и боевого коня. Армия все меньше напоминала былое пешее воинство франкских общинников. Кстати, тогда и «мартовские поля» (ежегодные смотры всего войска) сменились «майскими полями»: ждали, пока вырастет свежая трава, поскольку все большую роль в войске у франков играла конница. Сравнительно новым было то, что земли воины получали не навсегда, как раньше, но лишь на срок службы своему господину, и в случае отказа от этой службы земли подлежали конфискации. Такой тип землевладения получил название условного держания, или бенефиция.
Карл Мартелл довольствовался титулом майордома, меняя на троне угодных ему меровингских королей. Но сын Карла Мартелла Пипин Короткий направил посланника к папе римскому Захарию с вопросом: «Что лучше — чтобы один имел королевский сан, а другой нес все бремя власти или же тот, кто несет бремя власти, имел бы и сан короля?» Римский папа, остро нуждавшийся в защите от своих злейших врагов — лангобардов, ответил в нужном Пипину духе. Король Хильперик III был отстранен от власти и отправлен в монастырь. И в 751г. ассамблея «свободных людей» (т. е. представителей высшей франкской знати) «избрала» Пипина королем.
С незапамятных времен франкские короли основывали свою легитимность на магической силе королевской крови потомков Меровея. Законность новой династии было призвано придать церковное таинство миропомазания: по примеру библейских царей Пипин был помазан священным елеем в Суассоне. Через три года эта процедура была повторена в базилике Сен-Дени уже самим римским папой, причем вместе с Пипином были помазаны оба его сына — Карл и Карломан. Королевская власть обретала отныне небесное покровительство, напрямую зависящее от церкви. Тем самым союз короля и церкви еще более укреплялся.
Христианская религия и церковь были тем немногим, что могло придать некое единство населению Франкского королевства, разнородному в социальном и этническом отношении. Большую роль начинают играть монастыри. В VI в. в Галлии насчитывалось около 200 обителей. Первые обители, основанные еще св. Мартином Турским, представляли собой колонии отшельников, жизнь которых была слабо регламентирована и определялась главным образом силой внутреннего благочестия. В Меровингскую эпоху возобладало иное направление, воплощенное св. Бенедиктом Нурсийским (490—560). Во главу угла новый, бенедиктинский устав помещал послушание как главный обет инока. Аббат объявлялся «наместником Христа в монастыре». Монах давал и обет оседлости: ворота монастыря навсегда закрывались за ним. Суровые посты, труд, постоянные молитвы — все это превращало монашескую жизнь в подвиг и, по замыслу автора устава, должно было воспрепятствовать проникновению в обитель случайных людей, ищущих «легкой жизни». В монастыре не прекращались коллективные молитвы: монахи были озабочены не только спасением своей души и процветанием своей обители, они молились и за благоденствие франкских королей, влиятельных покровителей монастыря, простых дарителей. Молитвенное заступничество считалось совершенно необходимым для каждого человека в эпоху междоусобных войн и вражеских набегов. В знатных семьях с детства готовили кого-нибудь из детей к поступлению в монастырь, чтобы он впоследствии молился о своих родственниках.
Короли, майордомы и придворные дарили обителям земли и угодья. Монастыри сосредотачивали в своих руках крупные владения, в них скапливалась драгоценная церковная утварь. В окружении Дагоберта следует особо отметить двух его сподвижников, содействовавших развитию монастырей. Св. Элуа был превосходным ювелиром, украсившим и знаки королевской власти (инсигнии), и реликвии монастыря Сен-Дени — святыни, наиболее почитаемой Дагобертом. Ирландец св. Уэн сыграл большую роль в укреплении франкских монастырей и в возрождении в них бенедиктинского устава во всей его строгости. Вообще ирландские монахи удивляли современников своим аскетизмом и ученостью. В конце VI в. в Галлию прибыла большая группа ирландских затворников во главе со св. Колумбаном, основавшим ряд новых обителей в восточных областях королевства, а также ужесточившим монастырский устав. Ирландские монахи требовали распространения на светское духовенство монашеского обета безбрачия — целибата (в ту пору священники и епископы еще могли иметь свои семьи). Именно их усилиями в середине VIII в. измененный бенедиктинский устав был законодательно утвержден как обязательный для всех монастырей Франкского королевства.
Несмотря на ставший традиционным союз франкских королей и церкви, отношения между ними порой омрачались. Так, проводимая Карлом Мартеллом конфискация церковных земель не могла не вызывать недовольства епископов и монахов, но Карлу Мартеллу удалось мотивировать свои действия нуждами священной войны против неверных. Он старался делать так, чтобы епископами и аббатами становились преданные ему люди. Карл Мартелл покровительствовал деятельности Бонифация, миссионера англосаксонского происхождения, сумевшего обратить в христианство большинство германских племен и основать, вопреки сопротивлению галльского духовенства, Майнцскую церковную провинцию. Впервые епископство появилось на правом берегу Рейна, и, таким образом, церковь начала укрепляться на землях, ранее неподвластных Римской империи. Своим успехам англосаксонские миссионеры были обязаны поддержке со стороны Карла Мартелла, стремившегося усилить франкское влияние в Германии и в случае необходимости готового подкрепить увещевания монахов мощью франкской конницы. Позже опыт Бонифация и его авторитет понадобились для реформы всей галльской церкви, чтобы подчинить ее более строгому контролю со стороны папы и более решительно бороться со следами язычества.
Надо отметить, что в ту пору еще не существовало всевластия папы в Западной церкви, столь характерного для более поздней эпохи. Папа был лишь одним из наиболее почитаемых церковных владык (наряду с патриархами Константинополя, Антиохии, Александрии и Иерусалима). Реальная власть в церковных делах Франкского королевства — назначение епископов и распределение церковных доходов — в значительной мере принадлежала королям, а не папе, которому оставалось лишь формально одобрять королевскую волю. К тому же в Риме папа находился под постоянной угрозой со стороны враждебных ему лангобардских герцогов, а отношения папы с Византией все более ухудшались, и помощи от императора ждать не приходилось. Поэтому помощь со стороны Карла Мартелла и его сына Пипина Короткого была для папы очень важной. Пипину удалось разгромить лангобардов и передать под власть папы отвоеванные у них земли в Средней Италии (746), где было основано своеобразное церковное государство — Папская область, так называемый патримоний св. Петра (апостол Петр был первым римским епископом, и все папы считались его прямыми наследниками). Франкские короли брали на себя обязательства обеспечить этим землям военную защиту. С тех пор папы не нуждались более в помощи византийского императора: их главной опорой становился правитель Франкского королевства.
ebooksa