– Я снялся всего в четырех фильмах, Грейс. Как я уже говорил тебе в лифте, не то чтобы это мне нравилось, но для меня это всегда было довольно легко. Раньше.
– Раньше, чем что? – спросила она, глядя мне в глаза.
– До тебя. Ты все изменила для меня. – Слова сами слетели с моих губ, и я понял: так оно и есть. Я не совсем понимал, как и что это значило, но знал, что это правда. Она, растерянно моргая, посмотрела на меня.
– И что ты собираешься делать? – тихо спросила она.
Я потер лицо.
– Что я могу сделать? – спросил я, повышая голос, чувствуя, как меня наполняет бессильный гнев. – У меня двухлетний контракт, и я выполняю его только шесть месяцев. Если я его нарушу, на меня подадут в суд. И что, черт возьми, мне тогда делать, Грейс? Работать на автозаправке? У меня нет высшего образования. У меня нет других перспектив. Мне нечего тебе предложить, – сказал я, и от правды моих слов мне сделалось стыдно. Никогда еще я не чувствовал себя таким ничтожеством. От моих слов ее глаза наполнились слезами. Она опустила голову.
Помолчав несколько секунд, она вздохнула и подошла ко мне.
– Извини, это несправедливо. Я знала, чем ты занимаешься, а теперь попрекаю тебя этим. Просто… два дня назад мне не было больно. А теперь больно, – тихо закончила она.
Я поник. Я потерпел поражение. Ситуация была безвыходной. Я думал, что мы что-нибудь придумаем, но как? И что? Все верно: мне нечего ей предложить. Она не могла мириться с тем, что я делал, и при этом оставаться частью моей жизни, и я не винил ее. Что бы чувствовал я сам, если бы завтра утром Грейс собиралась сниматься в фильме с каким-нибудь другим парнем? Мне было бы наплевать, что это «работа». Я бы вышел из себя от злости.
От одной только мысли меня охватила ревность. Я сказал ей, что мы друзья, и мы ими были, но не только… кем именно, я не был уверен, и у нас не было возможности это выяснить. Тот факт, что мы жили в разных городах, был наименьшей из наших проблем.
Что касается работы, то у меня было мало, а по большому счету – вообще никаких вариантов, кроме того, чем я занимался сейчас. Я сильно поиздержался в Вегасе, о чем я ей никогда не скажу, и мне, чтобы пополнить мой банковский счет, позарез требовался положенный по контракту аванс, который принесет мне завтрашняя съемка.
– Неужели ты не думал заняться чем-то другим? – осторожно спросила она. – Не поверю, что ты планировал вечно сниматься в порно.
– У меня нет плана, Грейс! План есть у тебя! – выкрикнул я, ненавидя себя с такой силой, что выплеснул эту ненависть на нее. Мой голос казался надломленным и неприятным даже для моих собственных ушей.
Она печально посмотрела на меня. Я хотел сделать как лучше, но не смог. Я был никчемным и бессильным, а девушка, которая была мне дорога, стояла передо мной со слезами на глазах, и я ни черта не мог с этим поделать.
Я глубоко вздохнул и ненадолго закрыл глаза.
– Я не хочу тебя терять, Лютик, но у меня нет плана, – убитым голосом признался я. – Мне очень жаль, поверь мне. – Я обеими руками взъерошил волосы, поморщился и отвернулся от нее.
– Приезжай в округ Колумбия, Карсон. Можешь пожить у меня. Мы что-нибудь придумаем. – Услышав ее слова, я вновь повернулся к ней. – Может, ты поступишь там в колледж… или… – Она умолкла. Из ее глаз исчезло отчаяние, которое было в них мгновение назад. Теперь она хмурилась, выглядела печальной и неуверенной.
Я пристально смотрел на нее. Мой сладкий Лютик.
– Я не могу валяться на твоем диване, бездельничать, жить за твой счет, Грейс. Если это, – я обвел рукой мой гостиничный номер, – самый маловероятный способ начать что-то реальное, то такая ситуация была бы худшей идеей в истории идей плохих отношений. Что подумает твой отец? Я бы не стал так поступать с тобой… с нами обоими.
Наши взгляды встретились, и мы долго смотрели друг другу в глаза. Я видел, что у нее тоже нет идей. От нее исходила грусть.