Сейчас, повернув голову в его сторону, я рассматривала широкую повязку, что пересекала его грудь и плечо. Утренние лучи солнца играли на его смуглой коже в салочки. Грудь мулата мерно поднималась и опускалась. Его дыхание было шумным, будто он не спал, а бежал дистанцию. Словно вернулся во вчерашний вечер, когда вместе со мной пробирался к дороге через густые заросли.
Двоякое чувство... он спас мне жизнь? Да.
Только вот тихий внутренний голос не прекращал мне напоминать о том, что во всем виноват только он. Если бы не Нико, если бы не его нежелание отпускать меня, если бы не... так много если.
Если бы я не встретила его.
- Проснулась? - Разрывает тишину его охрипший голос.
Перевожу рассеянный взгляд с повязки на его губы. Сухие, немного потрескавшиеся. С парой еле заметных родинок на них.
- Да.
- Как чувствуешь себя? - Мужчина шевелится, и хочет повернуться на бок. Но тут же шипит, и возвращается в исходное положение.
- Нормально. - Поднимаюсь сама и сажусь возле него, поджимая под себя ноги. - А ты?
Не думаю, что пулевое ранение можно назвать пустяком...
- Пустяк. - Подмигивает мне, а мои брови ползут вверх. Он мысли читает? - На мне все заживает, как на собаке.
Он кряхтит, снова делая попытку сменить положение. Облокачивается на левую руку, и подтягивается, опираясь спиной на изголовье. Зажмуривает глаза на несколько секунд.
- Больно? - Сама не знаю почему, но моя рука дёргается вперёд, но я вовремя осекаю себя.
- Не очень. - Отмахивается мулат. - Волнуешься? - Полноватые губы Николаса изгибаются в мягкой ухмылке, и я тут же отвожу взгляд.
Его ирония сейчас неуместна. Да, я волнуюсь... за то, что если с ним что-то случится, судьба даст мне ещё один пинок. Удар под дых, я бы сказала...
- Меня во всем винишь? Так ведь? - Сдавливает мои пальцы.
Поджимаю подбородок, и пытаюсь освободиться от хватки
— Правильно делаешь, Снежок.
Тянет за руку, и целует мои пальцы, вырывая из моих лёгких очередной прерывистый вдох.
Пенные облака застилали небо, снова наполняя день духотой. Казалось, что даже птицы перестали петь. Лишь громкий треск цикад раздражал слух.