Мои бедра сами раскрываются, пуская Николаса ближе. Слышу звон за спиной, и дёргаюсь оглядываясь. Моя чашка с недопитым чаем, как и кусок пирога полетели вниз, разбиваясь на мелкие кусочки. Как и моя жизнь.
Нико задирает ночнушку и торопливо стягивает с меня нижнее белье. Шиплю, когда его пальцы проходятся по складкам, и веду бёдрами вверх.
Приподнимаюсь на локтях. Смотрю на то, как он расстёгивает джинсы. Спускает их вместе с боксерами, высвобождая налитый член. Прикусываю губу, больше не пугаясь размеров. Я привыкла. И мне нравится.
Николас замечает мой взгляд. Берет меня за руку и подводит её к своему члену.
- Возьми. - Хрипит, въедаясь в меня потемневшими глазами.
Я снова соглашаюсь. Впервые обхватываю его, чувствуя под ладонью бархатистую кожу. Такой твёрдый... сжимаю пальцы крепче, и Николас тихо стонет. Провожу по нему вниз и снова вверх. Вижу капельку на кончике, и растираю её большим пальцем.
- Не могу больше. - Сипит мужчина, скидывая мою руку, и раздвигая мои ноги шире.
Проводит головкой по половым губам, размазывая влагу. Обводит большим пальцем мой клитор, надавливает. Я дёргаюсь вперёд, но мулат кладёт вторую руку мне на шею, и прижимает меня к столу, заставляя лечь.
Касаюсь лопатками каменной поверхности стола, и всхлипываю, когда он, наконец, входит. Привычным резким движением. Заполняя собой в одно мгновение. До предела. До мелких крапинок перед глазами.
Глава 47
Трель телефона вырывает меня из сна. Открываю глаза, переносясь из родного дома в комнату Николаса. Мужчинам рядом нехотя поднимается, и бормоча сквозь зубы испанские словечки, шагает к столику, на котором разрывался телефон.
Сквозь сонную дымку смотрю на широкий разворот плеч и мускулистую спину, покрытую темными рисунками, и узкие бедра.
- Си?
Облокачивается обнаженными ягодицами на стол и свободной рукой трёт глаза. После сосредотачивает взгляд на мне. Я прикусываю губы. Не поднимаю голову. Продолжаю лежать на боку, подложив ладони под щёку. От его взгляда по позвоночнику стелется холодок, пронизывающий насквозь.
Его лицо каменеет. Губы сжимаются до белых полос, и без того широкие ноздри раздуваются, словно у разъярённого быка.
Резко отталкивается от стола, отворачиваясь, и упираясь рукой в деревянную поверхность. Что-то говорит. Взволнованно, переходя от хрипа к крику.
Что случилось?
Убираю из-под щеки ладони, и сажусь на постели, натягивая простынь на грудь. Вслушиваюсь не в речь. В интонацию. И мне становится страшно.
Проходит не более минуты, и Николас обрывает разговор. Вижу, как напряжена его спина. Мышцы вздымаются от тяжелого дыхания, а длинные пальцы сжимаются на несчастном телефоне с такой силой, что кажется, он сейчас раскрошится.
- Нико? - Шепчу. Потому что боюсь говорить громко. Чувствую, как воздух вокруг нас сгущается.