Глава 4
Остервенело ковыряя на пальцах заусеницы, Дани боялась поднять взгляд. От одной мысли о том, что он появится здесь с минуты на минуту, в жилах стыла кровь. Неизвестно, что он может выкинуть на этот раз. Хотелось верить, что хотя бы малая доля его совести достигла черты взросления. Но что-то ей подсказывало, что в данном случае её надежды так и останутся неоправданными. С ним всегда так.
— Хочешь, я поеду с вами? — Яна участливо провела ладонью по плечу Даниэлы.
— А обратно как? Думаешь он повезёт тебя в парк снова? Тебе придётся пешим ходом туда возвращаться за машиной.
— Ну, пройдусь. Ничего страшного. Ну сколько тут идти? Пятнадцать минут, если срезать. Тем более, я с собакой.
Данила достала из кармана шорт резинку для волос и стянула слегка вьющиеся пряди в крошечный хвост. Всё ещё непривычно. Такие короткие...
— Спасибо, — понуро опустила голову, копошась в собственных мыслях, — ну вот скажи? Почему я не могу вызвать такси? М? Что в этом такого? Или дойти пешком? Почему мне ничего нельзя? Что со мной нет так? Туда не ходи... это не делай, там опасно. Господи, — протяжно вздохнула, — будто мне до сих пор шесть лет.
— Они волнуются, Дань, — Яна похлопала по своему бедру, подзывая к себе Молли, — думаю, что их можно понять. Вряд ли им хочется пережить то же, что и тогда.
— Но ведь мне уже восемнадцать? Или я что-то путаю?
Противоречит, злится, но сама до сих пор с содроганием вспоминает тот день, когда незнакомая
Даниэла по сей день видит во сне лицо этой женщины. Она мерзко хихикает, придвигая к Даниэле железную миску с каким-то варевом, отдалённо напоминающим застывшую кашу. Дани провела там неделю. В пустой комнате, где была только койка с панцирной сеткой и вонючее отсыревшее одеяло. Её кормили два раза в день, а в туалет она ходила там же на старый советский горшок. Она постоянно плакала и просила отпустить её. Ей тогда снилась мама. Каждый из семи проведённых там дней. Парадокс. Тогда ей снилась мама, а сейчас: та самая женщина, а иногда и мужчина, что похитили её двенадцать лет назад.
— Блин, — Яна подняла голову, глядя вперёд, — вон он.
— Блин... — повторила Даниэла, нервничая. Чем ближе он приближался, тем яростнее в её глотке вибрировало нечто, похожее на маленький мотор. Ладони взмокли, и девушка спрятала руки под кофтой, обхватывая собственную талию.
— Бесит, что на него так таращатся тупые овцы, — Яна озвучила мысли Дани и нагнулась к Молли, пристёгивая поводок к ошейнику, — два метра дурости и ноль человечности.
— Кажется, он очень счастлив, что на его голову свалилась я, — Даниэла сглатывает ком в горле делает глубокий вдох. Он был всё ближе, и она могла рассмотреть явный скепсис на его лице. Недовольство, помноженное на неприязнь. Что ж, это взаимно.
— Скажи мне, муха? Я что, нанимался к тебе в няньки? — остановившись от девушек в метре, Егор беззастенчиво опустил взгляд на ноги Даниэлы. Даже не постеснялся, — какого хера я должен катать тебя?
— Я тоже не в восторге, знаешь ли, — слегка растерялась от его агрессии. Хотя, уже должна была привыкнуть и быть готовой к такому отношению. Поднялась со скамьи, перетаптываясь на месте и чувствуя жутчайшую неловкость.