— Мы позавтракали. Я пойду.
Девушка отодвинула стул и, поднявшись на ноги, одёрнула футболку. Поймала на себе его бессовестный взгляд. Как он это делает? Её пробивало на холодный пот от тех импульсов, что исходили от него в те моменты, когда он смотрел.
— Сядь, — короткая команда, и её ноги на несколько секунд деревенеют.
— Что, прости?
— Я сказал: сядь.
— Я твоя собака? Ты ничего не путаешь, Гордеев? Тебе не кажется, что ты перегибаешь? — от злости Дани стиснула пальцами спинку стула. Почувствовала, как её челюсти свело от напряжения.
Егор пожал плечами. Вытер губы, затем пальцы и, сделав глоток кофе, слегка задрал голову. В этот раз она была выше, но даже сейчас он умудрился посмотреть на неё свысока. Опять. Неизменно. Что за человек?..
— Я удалил пару видео. Как и обещал.
Произнёс это так обыденно, будто речь шла не о средстве шантажа, а о завтраке, который они сейчас съели. Даниэла прищурилась, всматриваясь в его глаза. Они были похожи на грозовые тучи. Тяжёлые, свинцовые... опасные. Глубоко вздохнула и снова опустилась на стул.
— Я не верю тебе, — ответила, с трудом выдерживая это давление.
— Почему? — его брови взлетели, образуя на лбу пару глубоких складок.
— Потому что речь идёт о тебе, Егор. С каких пор я могу тебе доверять?
— Разве я когда-то тебя обманывал? — хитрый прищур говорил об обратном.
— Это шутка такая? — кажется, её возмущению не было предела. Дани скрипнула зубами, услышав этот вопрос. Она еле заставила себя дышать. Воздух вставал поперёк глотки.
— Не припомню, чтобы когда-либо кормил тебя байками. Ты меня с кем-то путаешь, Муха.
Её губы нервно дёрнулись. Носик брезгливо сморщился. Да, именно: ей стало противно. Как он смеет?! Как у него вообще язык поворачивается?!
— Путаю? — слегка подалась вперёд от возмущения, — путаю? Я бы рада... — юркий язычок смочил пересохшие от волнения губы. Егор тут же приметил это незначительное, но имеющее на него большое влияние движение. — Я была бы счастлива, если бы я что-то напутала! Но, представь себе, ты — единственный человек в моей жизни, кто отравляет её своим ядом! Ты и только ты из года в год делаешь её невыносимой! Настолько, что мне в какие-то моменты жить не хочется вообще!
— Отравляю, — кивнул и вытянул под столом свои длинные ноги, задевая её, — не спорю. Но мы говорим об обмане. Разве нет?
— Именно! — отчеканила не своим голосом. Он буквально звенел от гнева. — Обман! Это длится с тех пор, как тебя укусила какая-то бешеная собака! Чем я обидела тебя, а? Что я тебе сделала?! Ты продолжаешь молчать! Трус! Ты даже признаться не можешь! Это не у меня! Это у тебя кишка тонка! Понял?! Это ты, поджав хвост, продолжаешь молчать, надеясь на то, что я догадаюсь сама! Но я тебе в сотый раз повторяю: я не знаю! Я понятия не имею, за что ты так меня ненавидишь, Егор! Ты трус и слабак! Ты, а не я!
Даниэла подскочила со своего места. Так и резко, что стул, на котором она сидела, опрокинулся, едва не задевая ножками её саму. Девушка тяжела дышала. Видела, как его глаза наполняются той самой чернотой. Вязкой и липкой как паутина. Внутри содрогнулась и, попятившись, старалась держать парня на расстоянии. И, как только заметила за ним незначительное движение, пискнула и бросилась к двери.