Дани открыла рот, делая глубокий вдох. Воздуха всё равно не хватало. Будто его пальцы до сих стискивали её шею.
— Что? — уголки её губ поползли вниз. Уверенность в том, что вечер для них двоих только начинается, крепла с каждой секундой, — прости, Егор... я... сожалею.
Это точно она сказала?
Она извиняется? Она?!
Но ведь в ногах должен ползать он! ОН должен вымаливать у неё прощения за то, что сделал!
— Хочешь уйти? — словно успокоившись, Гордеев расслабил плечи, опуская их и слегка клоня голову вбок.
— Я хочу домой, Егор, — это было выше её сил. Даниэла почувствовала, как крошечная капелька скользит от внешнего уголка глаза по щеке. Катится вниз, норовя сорваться.
Дани подняла руку и рвано стряхнула со своего лица постыдные слёзы. Он понял.
Он заметил это движение и ощутил лёгкое томление под рёбрами. Словно там разливается чуждое ему тепло. Что за хрень?
Сдвинулся с места, и девчонка в то же мгновение вздрогнула, прижимаясь к стене.
— Давай договоримся, Муха? — вдруг слетело с его языка. Парень уловил то, как её ручки нервозно опустились вниз, в затем снова вверх. Обнимая себя за тонкие плечи, Дани задрала голову выше.
Ничего не говорила. Заиндевела, врастая в паркет и ожидая худшего. Ничего хорошего она уже не ждала.
— Я не трону тебя, — продолжил Егор и сделал ещё один шаг, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от неё, — а ты, — всё же не удержался и протянул руку, включая торшер на стройной и высокой ножке. Ему жизненно необходимо было видеть её лицо, — ты просто сделаешь всё, что я тебе скажу. В пределах разумного, конечно.
Его губ коснулась едва заметная улыбка. Хитрый прищур тёмных глаз не внушал доверия. Абсолютно никакого. Впрочем, как и всегда. Дани поджала дрожащий подбородок, глядя на то, как его пальцы тянутся к её лицу. медленно и осторожно. Стирают с щеки очередную непрошенную слезу и размазывают её между шершавыми подушечками. Отвратительно. Отвратительно даже то, с каким удовольствием он это делает.
— Что ты хочешь?
Не тронет? Как же... но всё же мизерная часть её нутра выла от желания поверить его слову.
— Я же говорю: в пределах разумного. Ничего невыполнимого. Повторюсь: я не сделаю то, чего ты так боишься.