– Поедим плова на улице?
– Отличная идея. Умираю от голода.
Молодые люди сидели на бетонной набережной, вдоль которой тянулась вереница торговцев уличной едой.
– Клянусь Аллахом, я в жизни такого вкусного плова не ел! Откуда ты знаешь, что тут такая вкуснотища продаётся?
– Мы много чего знаем, Али. Сейчас у меня свой дом, а когда-то я с братом не одну ночь провела на улице.
– Как так вышло? У тебя не было родителей? Или ты просто была бунтаркой и сбегала из дома?
– Если расскажу, ты уже не будешь так улыбаться. Но тебе повезло – я не люблю рассказывать о прошлом.
– Как скажешь, принцесса. Не буду совать нос не в своё дело.
– Посмотрите на него…А ты смышлёный, – улыбалась девушка. – Эй, осторожнее, так и подавиться можно! Не торопись.
– Прости, принцесса, но я давно такой вкусной еды не ел. А когда попадается, не могу унять привычки из прошлого. Когда жил на улице с другими ребятами, найдя что-то съестное приходилось сметать всё в один миг, чтобы другие не расхватали.
– Удивительный ты человек. Говоришь о грустном, а улыбаешься. Если хорошее что-то скажешь, как тогда будет?
– Расплачусь, наверно. На самом деле, я очень сентиментальный. Нет, правда, – начал убеждать Али, когда Бегюм закатила глаза. – Я над книжками иногда плачу.
– А когда в любви признаёшься, тоже плачешь? Или всё-таки улыбаешься? – заинтересованно посмотрела Бегюм.
– Не знаю. Я ещё никого не любил так, чтобы можно было признаться.
– А может, когда любишь, признаваться не нужно? И так всё будет понятно.
– И как же понять, что тебя любят, если он не признаётся?
– Откуда мне знать, Али, – с печалью и разочарованием произнесла Бегюм.
Оба погрузились в молчание, которое было красноречивее слов.
2016 год. Стамбул. Особняк Юсуфа Окайя
– Мне надоели твои придирки, отец. Я уже не ребёнок. Если захочу, то ещё раз сяду пьяным за руль и разобью твою машину. У тебя столько денег! Стыдно не давать сыну жить в удовольствие.