Марат, ухмыльнувшись, распахивает передо мной дверь, а продолжаю стоять истуканом, стискивая в одной руке сумочку, а в другой зонт.
— Давай, — он забирает у меня зонтик и, сложив его, несколько раз стряхивает с него капли. Захлопывает за нами дверь и закрывает ту на ключ, — кто тебя надоумил в такую погоду ехать сюда? — задаёт вопрос, но создаётся впечатление, что он разговаривает сам собой, — ты прогноз вообще смотришь?
А вот это уже адресовано конкретно мне.
— Прогноз не передавал конец света! — огрызаюсь и осматриваюсь, наконец, — где мы?
— Это важно? Идём, — парень обходит меня и дёргает за другую дверь, впуская нас в длинный и светлый коридор, — обсохнешь и дождёшься, когда дождь сбавит обороты. Потом поедешь.
Я следую за ним, рассматривая тугие мышцы, облепленные мокрой белоснежной тканью его рубашки. Сглатываю ком в горле, и прикусываю нижнюю губу. Меня не должно быть здесь... отворачиваюсь, концентрируясь на том, что мои туфли полны воды, а мои ноги то и дело норовят выскользнуть из них. Я, должно быть, сейчас похожа на ведьму.
Злюсь. Почему это вообще меня сейчас волнует?!
Единственное, что должно меня сейчас волновать, так это то, что мне категорически нельзя болеть! Не сейчас!
Мы выходим из коридора, и я поднимаюсь за Маратом по лестнице. Стараюсь не смотреть больше ни на его спину, ни на бёдра, обтянутые чёрными брюками. Исключительно на носы своих лодочек. Поднимаю взгляд лишь тогда, когда мы останавливаемся.
— Мне нужно домой, — бормочу, когда он распахивает передо мной очередную дверь, и делаю шаг назад.
У меня плохое предчувствие. Слишком плохое.
— Успеешь, — как-то небрежно отвечает Марат, и протягивает ко мне руку.
Я дёргаюсь назад, и моя нога подворачивается. Сама хватаюсь за его кисть, и Марат тут же тянет меня к себе, подхватывая под рёбра.
— Чёрт...
— Ты слишком часто чертыхаешься.
— Я не люблю слово “блин”, — втискиваю между нами сумочку, создавая иллюзию расстояния, и хоть какой-то преграды.
— Я говорю: “блять”. Универсальное слово, — Марат ухмыляется и отпускает меня. Подталкивает, вынуждая зайти, — но ты ведь хорошая девочка? Так? А хорошие девочки, как я понимаю, не матерятся...
— Твои шуточки сейчас неуместны, Марат, — я нервничаю. И, кажется, это очень заметно. Потому что моя голова постоянно вертится, а взгляд беспокойно блуждает от моего “спасителя” к мебели и стенам... кабинета, — это твой кабинет?
— Да, — коротко отвечает, закрывая за собой дверь, а я нервничаю ещё больше, — чувствуй себя как дома.
— Ты же просто проектировщик? С чего вдруг у тебя здесь свой кабинет?