Ломота

В нетерпении дёргаю упрямицу на себя. Приближаюсь. Ближе. Ещё. Так, чтобы головка моего члена слегка касалась её промежности. Дина закусывает нижнюю губу и, мне даже кажется, что она сделала это неосознанно: незаметно повела бёдрами, будто в желании быть ещё ближе. Почувствовать меня.

Милая... 

Провожу скользкой головкой по половым губам, и стискиваю челюсти, глядя на то, как сжимаются её пальцы в кулачки. До такой степени, что кожа на костяшках становится нездорово белой.

Сейчас. Вот. Прям... даааа... 

Я не сдерживаю глухого стона, когда упругие стенки раздвигаются под моим напором и я, наконец, оказываюсь внутри неё. Такой мокрой. Горячей. Тесной. Для меня.

— Твою ж мать... — замираю на миг, и перевожу затуманенный взгляд на её лицо. Ищу глаза, но Дина вновь прячет их. Отводит в сторону. Затем скалит свои зубки и шипит, когда я давлю сильнее, входя настолько глубоко, насколько это возможно.

Да. Да, Дин. Я так и хотел. Всегда. Бешено. Безумно. Внутри. Очень глубоко. Так, чтобы сводило челюсти. 

Вот: она смотрит на меня. Здесь так светло, что я даже вижу блестящую капельку во внешнем уголке её глаза. Крошка. Совсем маленькая. Она норовила соскользнуть и проделать влажную дорожку на её щеке.

Смотрит на меня. Смотри. Свирепый взгляд лишь подстёгивает. Заводит ещё больше. Поэтому я, не прерывая долгожданного зрительно контакта, почти полностью выхожу из неё. Облизываясь. Дыша через рот. Мои ноздри напряжённо дёргались, а желваки на щеках постоянно играли, демонстрируя ей всю гамму эмоций, которую я испытывал. По отношению к ней. Секунда. Две. Дина приоткрыла ротик, будто хотела мне что-то сказать. Но я так резко подаюсь вперёд, что она откидывает голову назад и громко выдыхает. Стонет, выгибаясь как кошка. Её локти соскользнули по столешнице, и она упала на лопатки, ногтями впиваясь в мои запястья. Вонзаясь под кожу с такой силой, что... не будь я сейчас в ней... глубоко в ней... я бы даже почувствовал дикую, острую боль. Но я не чувствую. Снова. Даю ей несколько мгновений, чтобы отдышаться. Хотя, нет. Я даю ей время, чтобы запастить кислородом, перед тем, долго и яростно вбиваться в желанное тело. Стискивать его в своих объятьях. Чувствовать её ответное желание.

Глупая. Моя глупышка Дина. Ты никуда это не денешь. Я клешнями вытащу это из тебя.

...

Неловкость, помноженная на сотни тысяч раз. Это именно то, что я испытывала, застёгивая на груди крохотные пуговички. Мои руки подрагивали, и я не смела поднять свой взгляд. Я очень хотела, чтобы он испарился. Чтобы этот запах, которым пропиталась насквозь моя кожа испарился так же, как и остатки моей совести. Гордости. Верности...

Как же я ошибалась. Во всём. И в первую очередь — в себе.

Больше не повторится? Ха... теперь ты убедилась в том, что ты ничем не отличаешься от других, Дина? Ты снова это сделала. И ведь даже особо не сопротивлялась. Ты отдалась процессу. И получала удовольствие от того, что он делал с тобой. Когда в последний раз ты испытывала нечто подобное? Признаешься? Или снова струсишь?

— Я отвезу тебя домой, — голос Марата прервал поток моих мыслей. Прекратил моё самоедство, заставляя обратить на себя внимание, — ты ведь без машины сегодня. Не видел её внизу.

Как ни в чём не бывало, он заканчивает приводить в порядок свой внешний вид и подходит ко мне вплотную. Завороженно смотрю в его почти чёрные глаза, и поджимаю губы. Они слегка болят от его жадных, болезненных поцелуев.

— Так себе идея, — делаю шаг назад, отстраняясь от него. Пытаюсь сбросить с себя оковы его магнетизма и этот шлейф гипноза, в который он погружает меня, как только оказывается рядом, — я на такси поеду.

Ни к чему всё это. Мне хватило одного раза, когда соседка сдала меня с потрохами, стоило незнакомому мужчине переступить порог моей квартиры. Теперь ещё и это?

— Дин, — Марат перехватывает моё запястье, и дёргает меня на себя. Не так нежно, как бы мне того хотелось, — ну сколько можно упрямиться? Ну? Малышка?

— Я не малышка, — это слово режет мне слух, потому что когда-то так меня называл Роберт. А сейчас не лучший момент, чтобы в очередной раз проводить параллель между двумя мужчинами, — Марат, — вдох. Соберись, Дин! — что ты хочешь от меня? Пойми... я... — меня начинает трясти, — я не могу дать тебе большего. Это ни к чему не приведёт. Секс? Хорошо, — судорожно киваю, отступая к стеллажам и заламывая себе пальцы, — но ведь тебе, как я понимаю, этого недостаточно?