Лот номер 69

22
18
20
22
24
26
28
30

— Двести тысяч, — прошептала я одними губами. На душе было так гадко, что я не могла посмотреть в глаза собеседнику. На всякий случай, пояснила: — Долларов.

Роберт смерил меня удивленным взглядом.

— Хороши запросы, девочка. Впрочем, девственность на моей памяти продавали и дороже, — он прервался, чтобы осмотреть меня с ног до головы. Без разрешения расстегнул блузку, оголив лифчик, и тут же засунул огромную лапу в чашечку. Совершенно разбитая, я не сопротивлялась, когда он доставал грудь наружу, чтобы полюбоваться формами. Хуже уже все равно не будет. — Сиськи хороши. Но не для двухсот тысяч. Ладно, что-нибудь придумаем.

Я ничего не ответила. Отвернувшись к окну, я смотрела вдаль, пытаясь подавить желание расплакаться прямо здесь. Слезы ни к чему. Я должна пережить все, что уготовила мне судьба, чтобы получить нужную сумму. Я сильная. Я выдержу.

Видя мое состояние, Роберт заправил грудь в лифчик и больше не пытался прикоснуться, вместо этого достал бутылку шампанского и слишком легко открыл ее, словно уже пил до этого.

— Кристал, — показал он этикетку. — Дорогущая вещь. Будешь? За нашу маленькую сделку.

В горле действительно сильно пересохло, к тому же, повод он придумал, что надо. Отказ мог обидеть, потому я кивнула и приняла наполненный бокал из его рук. Шампанское пахло так приятно, что я сразу же поднесла стекло к распухшим губам и отпила несколько больших глотков.

— Теперь приляг, отдохни, — говорил Роберт. — Дорога предстоит долгая.

Не знаю, почему, но меня моментально потянуло в сон. Ослабленная, я легла на заднем сидении и не понимала, почему не могу поднять даже руку. Могла только сидеть и смотреть, как за тонированным стеклом дома сменяются один за другим, пока окончательно не погрузилась во тьму.

Глава 3

Я пришла в себя от того, что кто-то настойчиво тряс меня за руку. Голова раскалывалась так, что первое время не могла разлепить глаза, словно находилась не в томной полутьме, а на солнечном пляже.

— Вставай, — будил меня незнакомый женский голос. Я недовольно промычала, словно школьница, которую поднимает мать ранним утром на занятия, и перевернулась. Простынь, которой я была накрыта, резко сдёрнули, оставив меня совсем обнаженной в прохладной комнате. Стоп. Почему я без одежды? Последнее, что помню — машина, Роберт… выпила шампанское и отрубилась. Он подмешал мне отраву? Но зачем? Я же на всё согласилась.

Мгновенно разлепив глаза, я приподнялась на твердой кровати и стала искать, чем бы прикрыться. Незнакомая женщина в маске возвышалась надо мной, недовольно скривив тонкие губы.

— Не время разлеживаться, — запричитала она. — У нас есть всего полдня, чтобы привести тебя в товарный вид. Поднимайся.

— Товарный вид? — сонно повторила я. — Значит, я…

— Да, — прервала она меня. До меня дошло, что мне подмешали что-то в шампанское лишь для того, чтобы я не видела дорогу до аукциона. — Для начала мне нужно тебя осмотреть. Роберт сказал, что ты девственница, и мне необходимо в этом убедиться, чтобы после продажи к нам не предъявили претензий из-за некачественного товара.

Я сглотнула от неприятных слов, которыми она меня обозначала. Всё же я человек, у меня есть гордость… или была до того момента, когда я согласилась отсосать у незнакомого мужика в машине ради попадания на аукцион.

— Можно мне воды? — прохрипела я, чувствуя, что к горлу подступает тошнота от воспоминаний о мерзком члене во рту. Он был таким маленьким и волосатым, что будет сниться мне в кошмарах. Я закрыла рот, чтобы натурально не проблеваться, когда вспомнила запах.

— Принесу, — кивнула женщина в маске. — Но выпьешь после того, как раздвинешь ноги. Осмотрю быстро и безболезненно.

Она развернулась и пошла в другую часть комнаты, где стоял кулер со стаканчиком. Я провожала её пустым взглядом в спину, рассматривая через глубокий разрез платья лопатки, до которых не доходили уложенные светлые волосы. Женщина ходила в дорогом вечернем платье. Чёрный бархат был обшит серебряными нитями, отражающими свет. В ушах и на шее — перламутровый жемчуг, на подделку не похож. Очень дорого и красиво. Раз она так одета, значит, я уже в клубе? Иначе зачем такой дресс-код?