DeFlor

Двери домиков были заперты. Зато окна не закрывались.

Доктор залез внутрь ближайшего, почертыхался, наталкиваясь в темноте на мебель, и, наконец, распахнул дверь.

- Прошу, мадам!

Подал руку.

Она, грациозно поведя бедрами, переступила порог, как переступают порог жилища все женщины, которые догадываются, что сейчас их будут трахать.

Он рывком притянул ее к себе, впился в губы и с удовлетворением почувствовал, что она отвечает.

Им обоим надо был снять напряжение.

Он задрал ей тесную юбку, сжал крепкие ягодицы, приподнял и поволок, не отрываясь от губ, к белеющей в темноте кровати.

Сорвал тонкие стринги, широко раздвинул ей ноги, навалился сверху, нащупал мокрую хлюпающую киску и с силой вогнал давно изнывающий ствол в жадно подставленное лоно.

Он драл ее в максимально быстром темпе, ловя губами задыхающиеся стоны, глядя в ее заполненные наслаждением синие глаза и думая, что ему повезло в четвертый раз. И кончил также быстро, за считанные минуты, уткнувшись в шею и приподняв ладонями упругие ягодицы.

Отвалился в сторону, шумно дыша.

- Только не говори, что это все, - услышал он жаркий шепот и почувствовал ее пальцы на своем обвисшем члене.

Официанточка оказалась ненасытной.

Пухлые губки вобрали в себя его спящего друга и быстро привели обратно в рабочее состояние. Сосала она умело. Да что там, за всю жизнь доктору никто так не сосал. Язычок порхал по головке, пальчики дрочили ствол и ласкали яйца, рот насаживался до горла, и все это она делала так вовремя, что его тащило на вершину плавно и неотвратимо, как на веревке. А когда до вершины оставалось пара-тройка секунд, она быстро выпустила его изо рта, раздвинула бедра и разом, до упора, насадила на его стоящее колом хозяйство свою истекающую соком девочку.

Через какое-то бесконечное время доктор уже потерял счет использованным позам. Раком, боком, сидя, лежа, на животе и на спине, с ногами на плечах и ногами на боках, наездницей вид спереди и наездницей вид сзади. Когда член терял твердость, его снова всасывали пухлые губы, и все начиналось сначала. По-кошачьи, по-собачьи, распластав ее на кровати, как лягушку. В какой-то момент он подумал, что его просто используют, как резиновый фаллоимитатор. Он разозлился, снова поставил ее раком, вдавил голову в подушку, раздвинул булки и почти без подготовки вогнал член ей в задницу. Она дернулась от боли, утробно завопила, но через секунду уже сама остервенело подмахивала, до упора насаживаясь на ствол. Утомить ее было невозможно, а остановиться самому не позволяла гордость.

В конце концов, после очередной порции влитого во влагалище семени, высосанный и выжатый досуха, он рухнул на кровать и тут же провалился даже не в сон, а в какое-то забытье. Но даже там не было ничего, кроме его багрового хрена и ее хлюпающей вагины.

Очнулся он от бьющего прямо в глаза солнечного света.

Утреннее солнце заливало комнату, и в его лучах плавали пылинки.

Отрезанная голова официанточки была насажена на стоящую у кровати вешалку, как на кол.

Ее безголовое обнаженное тело со вспоротым животом лежало рядом с ним и заливало постель кровью.