В кошмаре она только что бегала по коридорам школы, а за нею катился жуткий многорукий шар, слепленный из мертвых учениц. Иногда шар ее догонял, руки хватали за бедра и ягодицы, а слепленные в одну массу головы издавали торжествующий вой. Она визжала в ответ, отбивалась голыми ногами и убегала в темноту.
Мрак был кромешный.
Вокруг не было ни огонька, ни отблеска.
Валенсия лежала на чем-то твердом и ребристом, с разведенными в стороны руками и ногами и, судя по мурашкам от холода в укромных местах, была абсолютно голой.
Она попыталась встать, но не смогла поднять даже голову.
Только звякнули цепи на запястьях и лодыжках.
Тень, что была чернее окружающего мрака, вдруг шевельнулась между ее ног и склонилась к промежности.
Чей-то влажный язык прошелся, раскрывая, по ее половым губам, задержался у клитора, вернулся вниз и проник во влагалище.
Валенсия выгнулась, отстраняясь.
Тень медленно, словно нехотя, выпрямилась.
- Она такая красивая, - прошептал невнятный голос. – Сладкая девочка. Мои братья говорили, что йони блондинки похожа на розу. Но сомневались. Поэтому решили проверить. Поймали какую-то туристку с крашенными волосами и изнасиловали. Просто не знали, что волосы можно красить. И в тюрьме всем рассказывали, что йони блондинки – такая же темная щель с дряблыми губами, как и у наших женщин… У тебя она другая. Действительно похожа на розу. Особенно если раскрыть.
Холодные пальцы прикоснулись к половым губам и развели их в стороны.
- Вы, наверно, розу никогда не видели, - сказала Валенсия. – Не знаю, что такое йони, но пизда похожа на пизду. Неважно, у блондинки или нет. К тому же, они все разные.
- Ты очень грубая. Говоришь много грязных слов. Хорошие девочки так не говорят.
- Что поделать. Уличное воспитание.
- Может, если отрезать тебе язык, ты станешь вежливее?
- Не знаю, как насчет вежливее, но злее стану точно.
Тень покачала головой.
- Плохо. Ты мне нужна нежной, ласковой. Пассивной. Злая ты мне не нужна.
- Тогда отпусти.