С самого детства все их разговоры сводились именно к этому — одна нападала, а другая парировала, чтобы тут же напасть в ответ. Сестры настолько привыкли к своим склокам и сварам, что теперь боялись признаться даже самим себе: обе они не представляли жизни друг без друга. Действительно, с кем еще можно было бы столь пламенно и без затей поругаться?
Мегана бросила злобный сощуренный взгляд на сестру. Огонек сигареты тут же погас.
— Ах ты, мерзавка! — взъярилась младшая ведьма. Она тут же высекла из пальца искру, намереваясь зажечь сигарету снова.
— Прекрати. — Мегана указала на мальчишек у ворот. — Если они нас увидят и переполошатся, Зеркало может заподозрить неладное — вдруг он как раз наблюдает. А дым от твоих проклятых сигарет нас точно выдаст!
— Я отвела им глаза, они видят только фабричную ограду, деревья и дорогу, для них здесь вовсе и не стоит никакой таксомотор с одной современной красоткой, одной толстой мегерой и ее прислугой, — возразила Рэммора, но все же демонстративно засунула сигарету в рот и с удовольствием пережевала. — Нас не увидеть…
Мегана поморщилась. Она представила, как, должно быть, странно и нелепо выглядит сейчас их укрытие. Таксомотор был невидим, но от этого он не перестал существовать. Стоят они здесь уже добрых четыре часа, караулят этого проклятого Зеркало. А листья все падают и падают на крышу машины. Она ведь говорила этой дуре, чтобы не парковалась под деревьями, но нет, куда там: «Нам нужно встать поближе, чтобы случайно его не проморгать…» Вот и выглядит сейчас таксомотор Горация Эндрю как пустота в форме машины, накрытая и обнесенная листьями. Совсем не странное зрелище, должно быть!
— Глаза она отвела. — Старшая сестра скривилась. — Уж не себе ли? Ты хоть поняла, кто там?
— Как кто? Мальчишки. Ты просто пытаешься сменить тему, только чтобы не признавать, что я сделала все как надо и…
— «Мальчишки»! — торжествующе (не всякий раз ей удавалось столь легко поставить сестру на место) передразнила Мегана. — Что у тебя со зрением?! Жабью икру на глаза не накладывала? Это же надо, собственного племянника не узнать!
— Не может быть. — Рэммора подалась вперед, к пыльному лобовому стеклу. — А ведь и правда. Наш Томас собственной персоной, а с ним еще этот мерзкий дружок его. Что они тут делают?
— Как обычно, суют свой нос куда не следует. Можно превратить их в комки бумаги и зашвырнуть домой, — предложила Мегана. — Чур, я займусь его дружком, он мне никогда не нравился.
— Предлагаешь отвлечься на этих глупых мальчишек и упустить добычу? — возразила Рэммора. — Корделия с нас шкуру сдерет. Завтра Канун.
— А если что-то случится с ее сыном, неужто не сдерет?
— А мы-то тут при чем? — как ни в чем не бывало улыбнулась младшая сестра. — Мы ничегошеньки не знаем, ничегошеньки не видели.
— Странно все это, — вдруг усомнилась Мегана. — До шабаша всего сутки, нечисти много повылезало. С полсотни ведьм в городе. Надо проверить, может, это не Томас вовсе. Глаз не забыла?
— А свой достать? — проворчала Рэммора.
— Лень, — призналась Мегана. — Да и на тебя, жабу, глядеть противно. Так что доставай свой!
Младшая сестра ехидно усмехнулась.
— А я вот обожаю на тебя любоваться — так я напоминаю себе, кто ты на самом деле.
Рэммора открыла сумочку и вытащила оттуда пудреницу. Откинув крышку, она извлекла на свет склизкий кошачий глаз, после чего, крепко сжав его между кончиками пальцев, закрыла глаза, затем вновь открыла их и часто-часто заморгала.