Любовница от первого брака

AnnotationТрудно противостоять врагу, если не знаешь, кто тебя преследует. И невозможно отдать то, чего у тебя нет. Одна надежда на провидение или… приведение. Марина Клюквина, владелица турагентства «Пилигрим», не верила ни в каких приведений. И переночевать в средневековом замке она согласилась только для того, чтобы разоблачить убийцу, спрятавшегося среди членов ее группы. Марина считала, что это была блестящая идея – сбежать от него в Чехию, но хитрый преступник не растерялся и последовал за ней. И вот туристы в замке, заперты поодиночке. Марина подготовилась к ночевке лучше всех: договорилась со служителем замка, чтобы выйти из своей каморки, и запаслась костюмом приведения. Она нарядилась в белое платье, открыла дверь и нос к носу столкнулась с… приведением.* * *Марина БеловаГлава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Глава 9Глава 10Глава 11Глава 12Глава 13Глава 14Глава 15Глава 16Глава 17Глава 18Глава 19Глава 20Глава 21Глава 22Глава 23Глава 24Глава 25* * *Марина БеловаЛюбовница от первого бракаГлава 1Вторая половина апреля наконец порадовала нас бурным нашествием весны. В этот не по-весеннему жаркий день ртутный столбик термометра поднялся до отметки двадцать. Я сидела в своем кабинете и не отводила глаз от окна. Почки на деревьях, казалось, с каждой минутой становились все больше и больше, и я в тайне надеялась, что к концу рабочего дня на голых веточках появятся первые нежно-зеленые листочки.– Ау! Очнись, – позвала меня Алина.Я перевела на нее заторможенный взгляд, мол, что тебе? Мне так хорошо: сижу, греюсь в солнечных лучах, никого не трогаю, в окно смотрю, наблюдаю за пробуждением природы.– Пять минут уже с тобой разговариваю, и никакой реакции. Спишь с открытыми глазами. Все ясно – на твоем самочувствии сказывается весенний авитаминоз, – диагностировала мое состояние подруга. – Тебе надо лечиться.Я подняла на нее удивленные глаза. С каких это пор ее так стало беспокоить мое здоровье?– И как же мне надо лечиться? – усмехнулась я, предполагая, что ничего нового она не посоветует. Ну там витамины разные или бодрящие настои, например, женьшеня.– Я не совсем правильно выразилась. Тебе надо развеяться.– Что сделать? – не поняла я.– Развеяться, – по слогам выговорила Алина. – У меня для тебя чудесное предложение. Ты что-нибудь слышала о клубе «Светские львы»?– Слышала, – вяло отозвалась я. – Закрытый клуб, куда абы кого не пускают. У них даже есть свой ресторан «Зодиак». Там собираются банкиры.– Не только, – поправила меня Алина.– Не только, – согласилась я с ней. – Еще крупные предприниматели, воротилы шоу-бизнесса, ну и вообще люди, до которых нам с тобой далеко. Короче, нас в этот клуб не звали.Меня, владелицу туристического агентства «Пилигрим», и мою подругу Алину Блинову действительно не приглашали вступить в клуб «Светские львы». Хотя, справедливости ради, надо заметить, мы с ней не самые последние люди в городе – два года уже работаем на рынке туристических услуг, кстати, весьма успешно. О нас знают, и наш «Пилигрим» предпочитают другим агентствам. Каждый сезон мы радует наших клиентов новыми маршрутами. У нас можно подобрать тур на любой вкус и любые финансовые возможности. Хотите зимой окунуться в теплом море? – пожалуйста! Летом покататься на лыжах? – ничего нет проще! Приходите к нам, и мы исполним любой ваш каприз.– А вот теперь позвали! – Не скрывая радости, Алина выложила передо мной два пригласительных билета на вечеринку в «Зодиак».– Насколько я помню, «Светские львы» не устраивают открытых вечеринок. И с улицы в «Зодиак» попасть невозможно, вход только по пропускам или клубным картам. А чтобы получить клубную карту, надо заручиться протекцией двух членов клуба и выложить не одну сотню долларов.– Обижаешь, счет идет даже не на тысячи долларов, а то и на десятки тысяч долларов.– Да ты что?! – возмутилась я. – Такие деньги, и только за то, чтобы пару раз в году выпить бокал шампанского в кругу короля бензоколонок и императора металлолома?– Бокал шампанского?! Выпить?! Марина, как ты не понимаешь, что жажда – ничто, имидж – все.– Наоборот, ты все перепутала, – поправила я подругу, припомнив знаменитый рекламный ролик. – Имидж – ничто, жажда – все, – и добавила: – Не дай себе засохнуть.– Правильно! Не дай себе засохнуть. Если мы не будем поддерживать связи с сильными мира сего, то станем выбиваться из сил, а получать копейки.– А с ними мы выбиваться из сил не будем?– Нет.– Это еще почему?– А потому. Организовали индивидуальный тур для короля бензоколонок по пляжам Австралии – не знаю, чем тебе торговец бензином не нравится? Профессия как профессия. Строит бензоколонки, бензин продает. Разве плохо? Но сейчас не об этом, так вот, отправили такой кошелек на ножках под пальмы – и живем, забот не зная, три месяца. А можем и с ним поехать в качестве гидов, за его счет, разумеется. Или круиз по островам Меланезии. Чем тебе не новый маршрут? Кстати, мы там ни разу не были. Фиджи, Тонга, Соломоновы острова…– Хочешь – поезжай, не возражаю, – пробурчала я. – А я дома останусь, мне и здесь неплохо.– Через окошко на мир смотреть? – ехидно спросила Алина.– Да, – из вредности заявила я и вновь уткнулась глазами в окно. Но через минуту меня пробрало любопытство. Что она там говорила о пригласительных на вечеринку?– Пригласительные у кого выпросила?– Да так, – ответила Алина, скроив на лице полную потерю интереса к жизни, как будто ее каждый день приглашали на подобные мероприятия и они ей надоели до чертиков. – Директор городской телекомпании, – с наигранным равнодушием выдавила она из себя.– И с чего бы это ему тебя приглашать в этот клуб? – не поверила я.– Потому что вечеринка по теме.– По какой такой теме? – После того, как я заинтересовалась пригласительными в «Зодиак», из Алины информацию приходилось вытаскивать клещами.– По нашей теме, по туристической. Забыла, как прошлой осенью мы вывозили группу туристов в саванну, чтобы те поохотились на антилоп?– Как же! Забудешь! – Я вздохнула и перекрестилась. – Скандал был жуткий! Вместо одной антилопы, на которую должен был указать егерь, наши подопечные завалили полстада. По команде открыли шквальный огонь – в итоге в траве осталось лежать двадцать подстреленных животных. Хорошо, что все охотники были при деньгах и смогли откупиться от властей. Иначе дело дошло бы до суда, и сидеть пришлось бы и им, и нам. Да… Поговаривают, что шашлык был пальчики оближешь. До утра мужики у костра сидели, Родину вспоминали, песню про Галю пели и почему-то «Ой, мороз-мороз не морозь меня», – хихикнула я.– Ничего не попишешь, ностальгия – она и в Африке ностальгия. Зато какую они рекламу нашему агентству сделали! Всем друзьям растрепали, как здорово было. Мы тогда вдогонку еще две группы в саванну отправили, заранее предупредив местного гида выдать им на двадцать холостых патронов один боевой. И что интересно, никто из стрелявших холостыми патронами не заметил подмены, – Алина мечтательно улыбнулась. Она всегда так улыбается, когда вспоминает о прибыльной сделке. – Я отвлеклась. Так вот, среди прочих охотников первой группы был директор телекомпании. Феликс Сергеевич Пушков. Он меня и пригласил. Считай, что это своего рода благодарность. А вечеринка называется «Safari party». Зал ресторана будет оформлен в африканском стиле: шкуры диких животных на стенах, маски, фигуры из дерева, огромные кувшины, посуда из скорлупы кокосов, ну и кухня, естественно, африканская, скорей всего, что будет только дичь и фрукты. Одежда гостей обязательно должна включать в себя какой-нибудь элемент, связанный с охотой. Например, шкурка зверя через плечо, или пояс из крокодила. Можно еще отобразить в одежде африканские или индийские мотивы – в Индии тоже можно охотиться. Вариантов много. Ты в чем пойдешь?– А я уже иду? – хмыкнула я.– А то нет?! То-то я гляжу, у тебя глаза заблестели.– Ладно, подумаю, – ответила я, почти уже согласившись. – Вечеринка эта когда будет?– Завтра, в двадцать один ноль-ноль.– Завтра пятница. Почему бы и не пойти? – как бы без желания согласилась я.Алина с довольным выражением лица кивнула мне:– Вот и чудненько.Вообще-то я человек домашний, общественные мероприятия не для меня. Я быстро устаю от большого скопления народа, громкой музыки и задыхаюсь в прокуренных помещениях. Но пойти в «Зодиак» мне хотелось – любопытно посмотреть, чем занимаются члены клуба «Светские львы» на своих вечеринках. Тем более что она обещала быть интересной. Кто знает, может «Safari party» навеет нам новые идеи, или мы сможем заинтересовать своими туристическими предложениями состоятельных клиентов, что тоже неплохо.– Ты говоришь, наряд должен быть специфическим? А что мне надеть? – поинтересовалась я.– У тебя есть шелковое платье леопардовой расцветки, – напомнила Алина.– Точно. И в тон к нему сумочка, которую я купила в магазине «Duty free» Каирского аэропорта. Помнишь, такая рыженькая, с тиснением.– Лучше не придумаешь, – одобрила мой выбор Алина. – А я надену маленькое черное платье, вышитое бисером.Я округлила глаза. Прекрасно помню ее платье для коктейля. Платье красивое, но уловить в нем что-то охотничье весьма трудно, во всяком случае, с первого взгляда.– Алина, а как же условие вечеринки?– Не волнуйся, будет соблюдено. Если приглядеться, то в узоре можно увидеть голову пантеры. Помнишь, два черных страза на груди? Так вот, это глаза пантеры, – успокоила меня Алина.– Ну, если только голову пантеры, – пробормотала я, решив не вступать с Алиной в спор. Ни глаз пантеры, ни саму голову я на ее платье не видела и не помнила.На следующий день мы с замиранием сердца переступили порог элитного ресторана «Зодиак». Мои часы показывали пять минут десятого. Публика только начинала собираться. Мы пришли одними из первых.«Очень хорошо, – подумала я, – есть время побродить в одиночестве, Алина не в счет».Раньше я никогда не бывала в «Зодиаке», и, конечно же, мне как обывателю было любопытно знать, что собой представляет это заведение. Напомню, за вход в «Зодиак» надо было заплатить клубной картой, которая стоила непостижимо дорого, страшно сказать сколько.Электрические лампы открыто горели только при входе в «Зодиак» и в туалетных комнатах. Зал ресторана был огромен и освещался факелами, которые крепились прямо к стенам. Посередине зала булыжниками было огорожено пространство, присыпанное серо- желтым песком, очень похожим на тот, что многотонным слоем покрывает пустыню. В центре ограждения тлел костер, искры которого поднимались верх и затухали на уровне моего роста. Я подняла голову вверх. На темно-синем потолке поблескивали тусклые звезды.– Ух, ты! Здорово, – отметила Алина.Тем не менее при таком количестве открытого огня (факела, костер) в ресторане жарко не было. Я кожей ощущала легкий сквозняк, как будто дул ветер из одного конца зала в другой. Этот ветер даже можно было слышать: из ловко спрятанных динамиков доносился едва различимый свист вперемежку с криками диких зверей.– Как натурально, – опять воскликнула Алина.– Натурально, мне даже на секунду показалось, что нас перенесли за тридевять земель на африканский континент.– Не переживай, сейчас публика соберется, и твою иллюзию как рукой снимет.И правда, в зале становилось все больше и больше людей, одетых кто во что горазд. Среди молодых мужчин встречались Тарзаны с обнаженными торсами. Джентльмены постарше предпочитали серо-зеленые костюмы колонизаторов в комплекте с пробковыми шлемами. Также были популярны костюмы бедуинов и расшитые разноцветными нитками просторные рубашки арабского населения Северной Африки.Женщины, приглашенные на вечеринку, в основном изображали из себя дичь. Было несколько платьев такой же, как у меня, леопардовой расцветки. Под ручку со спутником ходила «тигрица». В одиночестве среди приглашенных бродила «зебра». Подметали песок своими шлейфами две «павлинихи». Еще были райские птички и многочисленные бабочки. В общем, рассматривать наряды было весьма интересно.Были и такие гости, которые проигнорировали просьбу прийти в экзотических нарядах или не успели заблаговременно обзавестись костюмом. Специально для таких гостей, которые хотели, но не успели, администрация устроила на входе в ресторан прокат масок. Многие пришедшие сюда не «в форме» с удовольствием прикрывали свои лица какими-нибудь экзотическими масками.Для гостей был приготовлен буфет. Вдоль стены стояли столы с разнообразной закуской. В огромных глиняных мисках были выложены горкой салаты, фрукты, жареные цыплята, перепелки, куски запеченного на гриле мяса и многое другое. Желающим выпить тоже было из чего выбрать. Официанты, облаченные в белые рубашки навыпуск, разливали в высокие бокалы шампанское и вино. Были напитки и покрепче.– Скоро начнется шоу. Давай выберем себе место, – предложила Алина.По периметру зала были разбросаны кожаные пуфики, похожие на сплющенные апельсины. Рядом с пуфиками стояли столики на коротких ножках по типу тех, что стоят в японских ресторанах.Представление было коротким, но красочным, рассчитанное на то, чтобы расшевелить и завести публику. Сначала перед нами сплясали полуголые парни, изображая в своем танце первобытных охотников. Из одежды на них были лишь набедренные повязки из шкурок диких животных, рысей или леопардов. Впрочем, шкурки вполне могли ранее принадлежать обычным кроликам, умело раскрашенным под хищников, – в свете мерцающих огней факелов такому эксперту, как я, определить происхождение пятнышек весьма трудно.Потом перед нами выступил факир. Мужчина в красной мантии, накинутой на голые плечи, показывал фокусы, ходил по углям, глотал и изрыгал огонь.И напоследок на середину зала вышла пышнотелая брюнетка. Под звуки барабанов и бубнов она трясла животом, бедрами и филейной частью. Как я могла догадаться, перед зрителями был исполнен знаменитый «танец живота». Последний номер программы в особенности понравился публике – она разразилась бурными аплодисментами. Дамы покинули свои пуфики, выскочили на пятачок и тоже стали сотрясать своими жировыми складками. Зрелище было еще то!Корреспондент отдела «Светская хроника» не успевал переводить объектив с одной танцовщицы на другую. Впрочем, «щелкал» он фотоаппаратом недолго – вскоре ему сделал замечание джентльмен в пробковом шлеме, переживавший, что наутро фото его спутницы будет напечатано на одной из страниц «Светской хроники». К фотографу тут же подскочил человек из администрации ресторана и отвел его в сторону. На этом съемка закончилась.Вскоре всеобщая эйфория угасла – дамам надоело заниматься восточной аэробикой, и они, слегка подуставшие, вернулись к своим кавалерам.После представления одна половина гостей потянулась к буфету, а вторая начала усиленное общение. Поскольку из приглашенных мы практически никого не знали (кроме директора телекомпании и его жены), я и Алина прибились к первой половине, заняв очередь в буфет.– Смотри, у нее такая же, как у тебя, сумочка, – зашептала Алина, взглядом показывая на впередистоящую «зебру», молодую женщину, облаченную в облегающий комбинезон экзотической расцветки. Брюнетка с длинными прямыми волосами действительно была похожа на африканскую лошадку – среднего роста, плотной комплекции. О таких дамах, как правило, говорят, что они «в соку».– И что с того? – так же шепотом ответила я. – Через Каирский аэропорт улетают сотни тысяч пассажиров.Как я тихо ни говорила, а «зебра» все же нас услышала – вполоборота повернулась к нам, скосив при этом глаза на мою сумку. Легкая тень недовольства скользнула по ее губам.Я пожала плечами, не особенно расстраиваясь совпадением.«Зебра» набрала в тарелку закуски, подхватила с подноса бокал красного вина и отошла в сторону. Мы с Алиной последовали ее примеру, но направились в другую сторону.Отужинав и вручив пустые тарелки снующим по залу официантам, мы пустились бродить по ресторану. Рассматривая панно, которыми были украшены стены «Зодиака», мы вновь столкнулись с «зеброй», причем в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Дама в полосатом комбинезоне неожиданно вылетела из-за сгрудившихся в шумную стайку мужчин и чуть не сбила меня с ног, опрокинув при этом на мое платье содержимое бокала. Красное вино выплеснулось мне на грудь и мгновенно впиталось тканью.Я онемела. Стало обидно до слез. Новое платье, которое так мне нравилось, было безнадежно испорченно.– Тысячу извинений, – заверещала «зебра» неожиданно высоким голосом. – Я так перед вами виновата. Право слово, я не хотела этого.– Бывает, – только и смогла выговорить я.– Разрешите, я вам помогу? – взмолилась «зебра».– Как? Сбегаете в магазин и купите моей подруге платье? – зашипела на нее Алина.– Нет, – смутилась виновница происшествия. – Но у меня есть с собой пятновыводитель. Он лежит в моей сумочке постоянно.– Я гляжу, вы часто выливаете на людей содержимое бокалов? – зло рыкнула Блинова.Чтобы не дать разгореться скандалу, на который Алина была уже настроена, я сказала:– Пройдемте в туалет. В любом случае платье надо застирать.– Уверяю вас, от пятна не останется и следа, – пообещала «зебра».Мы переместились в дамскую комнату. Я укрылась в кабинке и передала платье Алине. Она, в свою очередь, отдала платье «зебре». Чем та выводила пятно, я не видела, но сидя в кабинке, через некоторое время услышала Алинин возглас:– Ух ты! И впрямь – чудо! А ну-ка дайте, я запишу название вашего средства. У вас есть на чем записать?Минуту было тихо, потом послышался шум воды, включился фен, и я наконец получила свое платье обратно. Пятно испарилось без следа.– Вы волшебница, – сказала я «зебре», выйдя из кабинки. – Все чисто. Будто и не было никакого пятна.– Не благодарите меня. Я у вас в долгу: испортила вам настроение.– Со всяким может случиться, – вежливо ответила я.– Н-да, – промямлила «зебра». Говорить вроде бы было уже не о чем. – Я пойду?Она взяла с мраморной столешницы свою сумочку и, улыбнувшись нам на прощание, вышла из туалета.– Она хоть свою сумку взяла? – спохватилась Алина и заглянула в мою сумку, которая лежала там же на мраморной плите рядом с раковиной. – Вроде твоя, – для наглядности она показала мне содержимое моей сумки.– Вот так доверяй тебе вещи, пришла бы домой без ключей и кошелька, – шутя, пожурила я Алину.– Ну ты даешь! Нужны сливкам общества твои ключи и кошелек?– Кстати, а кто эта дама? Ты ее прежде видела?– Наверное, чья-нибудь жена или любовница. На бизнес-даму она не похожа. Люди от бизнеса вместе держатся, что-то обсуждают, о чем-то договариваются. Они и после работы о работе думают. Если хочешь, могу спросить у Феликса Сергеевича, – предложила Алина.– Не надо. Зачем? Пятно вывела, и слава богу.Веселье ушло как-то само собой. Приглашенные начали расходиться, засобирались и мы. Но прежде чем уйти, мы еще немного побродили по залу, невзначай оставили на столе с выпивкой пачку визиток с адресом «Пилигрима» и всеми нашими телефонами. Зашли еще раз в туалет, оставили визитки и там. Попытались заинтересовать нашими туристическими предложениями скучающую супружескую пару. Алина вручила рекламный проспект нашего агентства двум Тарзанам и их спутницам. И с чувством выполненного долга мы покинули ресторан «Зодиак».Несмотря на выходной день, мы с Алиной встретились назавтра в офисе «Пилигрима» – в преддверии праздников мы работаем и по субботам. В утренние часы посетителей в агентстве всегда мало, поэтому мы предоставили право обслуживать редких клиентов нашей секретарше Алене, а сами заперлись в кабинете, чтобы вволю почесать языками о вчерашней вечеринке.– Ну и как тебе? – поинтересовалась у меня Алина.– А никак! Закрытое общество, оно и есть закрытое общество… – поморщилась я. – А фантазия ниже среднего. Танец живота, факир и буфет. Ничего из ряда вон выходящего. Я ожидала большего.– Я тоже. Буфет никакой. Мужики в основном старые и все ожиревшие. А те, что помоложе и постройнее, сразу видно – жигало. «Тарзаны», те вообще, по-моему, мальчики по вызову. Дамы одеты дорого, но безвкусно. Взять хотя бы «зебру». Напялила на себя комбинезон не по размеру. По швам трещит, полоски по заду расплываются, а туда же, воображает себя трепетной ланью. Одно слово – зебра. Надо все же у Феликса Сергеевича спросить, кто такая, он всех знает. Заодно и поблагодарить его за пригласительные, – Алина взяла со стола телефонную трубку и стала по памяти набирать номер Пушкова, директора городской телекомпании. – Алло! Феликс Сергеевич? – пропела она в трубку. – Спасибо за приятный вечер. Получила массу удовольствия. Все было прекрасно: и шоу, и фуршет. А люди какие замечательные! Сплошь одни знаменитости. Если будет возможность, пригласите еще. Феликс Сергеевич, не подскажите, – после короткого вступления и дифирамбов Алина подошла к делу, – кто была та дама в полосатом комбинезоне? Да-да, с раскраской под зебру. Мне бы хотелось с ней еще раз встретиться. Как не смогу?Пушков что-то говорил. Алина молчала, плотно прижав к уху трубку. В какой-то момент в ее глазах отразились и удивление, и ужас. Произошло нечто страшное, но что? Через несколько минут Алина пришла в себя и сдавленным голосом выдавила:– Ну надо же. Как жалко… Молодая и такая интересная… Все, наверное, в шоке? – За вопросом последовал ответ Пушкова. Алина его выслушала и посочувствовала: – Представляю, какая выдалась у вас ночь. Под утро только отпустили? Да, дела… А что говорит полиция? Пока ничего?– Что случилось? – затеребила я Алину за рукав.– Я вам еще позвоню, Феликс Сергеевич, – Алина положила трубку и серьезно на меня посмотрела. – Что случилось? Повезло нам жутко.– Что значит повезло?– Не уйди мы вчера из «Зодиака» в половине двенадцатого, просидели бы там до утра.– Почему?– «Зебру» убили, – траурным голосом сообщила Алина.– Как так убили? – не поверила я.– Около часа ночи повара вышли на задний двор покурить, а там она лежит со сломанной шеей. Руководство ресторана вызвало полицию. Те приехали, закрыли все двери и, пока всех не опросили, никого не выпустили. Феликс Сергеевич со своей женой ушел в половине пятого утра. Вот так повеселились.– А убийцу нашли?– Конечно же, нет. Вспомни, кто собрался в «Зодиаке»!– Алина, перед законом все равны, – чересчур оптимистично напомнила я. – Должны найти.Алина только хмыкнула в ответ.– Ты хочешь сказать, что богатые не убивают друг друга?– Почему? Убивают…– Но с них взятки гладки?– Вот-вот. Если «зебру» укокошил член клуба «Светские львы», поверь, мы никогда не узнаем, кто отправил ее на тот свет.– Одно могу сказать – это был мужчина, – подумала я вслух. – Свернуть шею мог только человек с недюжинными физическими данными.– Верно, – согласилась со мной Алина. – Ее приревновал или муж, или любовник.– «Зебра» же была одна! Я сама видела, как она бродила в одиночестве.– И я видела. Но мы ведь не весь вечер на нее смотрели. Она могла дождаться кого-то или завязать с кем-то знакомство, а потом, в самый неподходящий момент, появился муж или ревнивый покровитель, и …– Значит, полиции надо начать розыски убийцы с мужа.– Знать бы, кто муж.– Так сложно узнать, замужем женщина или нет?– Наверное, не сложно, если знаешь, как зовут женщину.– Ты хочешь сказать, что …– Да, как уверяет Феликс Сергеевич, никто из собравшихся вчера в «Зодиаке» «светских львов» не видел прежде эту женщину. Как она попала на вечеринку неизвестно.– У нее не было с собой документов?– Представь себе, что не было.– Будем надеяться, что ее тело не будет долго лежать бесхозным в морге. Родственники забьют тревогу, придут в полицию, им покажут тело, и они его опознают.Посетовав еще некоторое время на несправедливость в этом мире и искренне пожалев о безвременной кончине «зебры», мы закончили обсуждение вчерашней вечеринки и вернулись к своим непосредственным обязанностям. К этому часу в «Пилигрим» набилось столько жаждущих отдохнуть на майские праздники вне шумного города, что наша Алена открытым текстом завопила: «SOS». Пришлось мне и Алине выбираться из уютного кабинета и приступать к работе.В основном шли на ура номера в гостиницах на побережье морских курортов дальнего зарубежья: заканчивался сезон в Египте и ОАЭ, начинался сезон в Турции. Охотно раскупались путевки в здравницы Крыма и Кавказа. Не так много, но все же были желающие посетить Европу: Париж, Рим, Милан, Барселону. Большие надежды мы возлагали на проекты, специально подготовленные к Пасхе, которая в этом году совпадала с Первомаем. Маршруты назывались «Весенняя Прага» и «Весна в Вене». Вена раскупалась охотней Праги, но мы особо не расстраивались – до отъезда оставалось чуть больше недели. Определенно, кто-нибудь за этот срок еще созреет и решится проветриться в самом сказочном, на мой взгляд, городе Европы, и тогда билеты, заранее выкупленные у авиакомпании, не пропадут, и наш «Пилигрим» не понесет убытки.К вечеру о происшествии в «Зодиаке» мы забыли. День закончился удачно – мы продали десять туров и забронировали в гостиницах пять номеров.В семейных заботах пролетело воскресенье. Понедельник ничем не огорчил нас. И, наверное, случай с убийством неизвестной нам женщины остался бы в нашей памяти всего лишь одним из неприятных жизненных эпизодов, если бы не…Глава 2Такое в моей жизни уже случалось. Я вновь ощутила на себе чье-то пристальное внимание. Как будто кто-то со стороны наблюдал за всеми моими перемещениями: преследовал меня из дома в офис и из офиса домой. Я кожей чувствовала, что с меня не сводят глаз.«Кому я на этот раз понадобилась?» – недоумевала я.В среду утром я проводила мужа на службу, дочь в школу, стала сама собираться в «Пилигрим». Раздался телефонный звонок. Я сняла трубку, но в ответ на традиционное «алло» услышала лишь короткие гудки. Кто-то дождался, когда я отвечу, и положил трубку. Через некоторое время звонок повторился. И опять – короткие гудки. В груди неприятно похолодело.– Чертовщина какая-то!Я выглянула в окно. За стеклом – привычный пейзаж: детская площадка, лавочки, стоянка для машин и никаких подозрительных типов. Вообще никого, будто вымерли все. Отсутствие во дворе людей меня насторожило. Ну хоть дворник-то должен быть? Тетя Клава всегда в это время подметает асфальт перед домом. Так где же она сейчас? Ветер гоняет по двору ворох обверток от мороженого, а ее как черти слезали.Несколько обеспокоенная, я вызвала такси и не вышла из квартиры до тех пор, пока водитель таксомотора не просигналил мне снизу.Как только в «Пилигрим» пришла Алина, я тут же доложила ей о своих тревогах.– Сама не могу ничего понять, но у меня такое ощущение, будто я под колпаком.– Чувствительная ты наша! – Она, конечно же, мне не поверила. – Весенняя нехватка витаминов группы В. Вот тебе и мерещится всякая ересь.– Да не мерещится мне, – возразила я. – Сегодня два раза звонили и бросали трубку.– С чего ты взяла, что эти звонки предназначались тебе? У тебя дочь подрастает. Удел молодежи – позвонить и посопеть в трубку.– Какая молодежь? Аня – ребенок. Ей всего одиннадцать лет.– А то я не знаю! Самое время для первых увлечений.– Скажешь тоже!– А что?! Я в первый раз влюбилась в четвертом классе. А наши дети уже в пятом. Пора.– Да не Аньке это звонили. Звонок раздался тогда, когда она уже двадцать минут как сидела на уроке.– Значит, не пошла в школу.– Алина, я тебя убью, – не выдержала я. – Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему. Меня услышать хотели! Меня!– Не нервничай ты так. Хочешь, чтобы это к тебе анонимы звонили, – пожалуйста, бросайся к телефону, алёкай до изнеможения.«Обидно, но она считает, что у меня мания преследования на фоне весеннего авитаминоза. Ясный день, Олег тоже мне не советчик. Ему даже заикаться не стоит об анонимных звонках, все спишет на галлюцинации», – с досадой подумала я о муже.Но вечером произошло такое, что заставило Алину серьезно отнестись к моим словам. В этот день потенциальные туристы шли и шли в агентство. Опасаясь, как бы они за ночь не передумали ехать отдыхать именно с нами, мы закрыли «Пилигрим» не в шесть, как обычно, а в начале восьмого.Алина укатила на своей машине забирать с тренировки Саньку, а я отправилась домой пешком. Погода соответствовала неторопливой прогулке. За день хорошо прогретый асфальт отдавал свое тепло обратно в атмосферу. Воробьи купались в пыли. А в воздухе пахло ароматами весны. Как ни странно, но Алина своим насмешливым отношением к моей проблеме успокоила меня. К этому часу толпы людей, спешащих домой после напряженного дня, значительно поредели. Я шла размеренным шагом и уже не оглядывалась по сторонам в поисках невидимого наблюдателя. По дороге я заскочила в магазин, купила давно приглянувшийся летний костюм и, размахивая, как школьница, картонным пакетом, приближалась к дому.Оставалось каких-то двести метров, когда меня со спины окликнули:– Тетенька, который час, не скажите?Я оглянулась. Позади меня стояли подростки. Одному из них было лет четырнадцать, другому немного поменьше, лет, наверное, двенадцать. Оба в спортивных костюмах не первой свежести. Дешевые бейсболки прикрывали глаза мальчуганов.– Сейчас скажу.Я отодвинула край рукава, посмотрела на часы и уже было открыла рот, чтобы ответить, но в это время последовал удар в плечо. Я зашаталась, удивленно посмотрела на подростков, не понимая, за что они меня ударили, – ремешок сумки соскользнул с руки, и сумка мигом оказалась у них. Не дожидаясь, когда я приду в себя, они дали деру. Перебежали улицу на красный цвет и скрылись в ближайшей подворотне.От обиды я заплакала. У меня стянули ту самую сумочку из верблюжьей кожи, с которой я была на вечеринке в «Зодиаке». Содержимое сумки меня мало волновало. Денег в кошельке было совсем чуть-чуть: я все потратила на костюм. Правда, там были ключи от квартиры, но Олег давно собирался поменять замки и даже купил таковые. Жалко было саму сумочку, она так славно подходила к коричневой кожаной куртке, специально купленной к весеннему сезону.В расстроенных чувствах я пришла домой.– Меняй замки, – с порога крикнула я мужу. – У меня сумку украли.– Как? – полюбопытствовал Олег, появившись на мой крик в прихожей.– Подошли мальчишки, спросили: «Сколько времени?» Пока я на циферблат смотрела, они вырвали у меня сумку, и поминай как звали.– Ротозейка.– Спасибо за комплемент, – обиделась я. – Так ты заменишь замки или нет?– Сегодня точно – нет. Уже поздно, я устал, и вообще у меня были другие планы на этот вечер, – Олег повернулся ко мне спиной и пошлепал к своему любимому дивану.– А когда ты займешься замками? – крикнула я ему вдогонку.– Посидишь завтра дома, в течение дня я кого-нибудь пришлю.– Но я не могу остаться дома – у меня тоже есть работа. – Предложение Олега меня возмутило. Как раз завтра мы с Алиной собирались съездить в типографию, чтобы заказать новые рекламные буклеты.– Марина, кто из нас виноват в пропаже ключей, я или ты? Разговор окончен. Квартиру нельзя оставлять с открытой дверью. И точка.– А почему ты сегодня не хочешь заменить замки? У нас ведь все есть.– А есть ли у тебя совесть, моя дорогая женушка? Я целый день верчусь как белка в колесе, в поте лица зарабатываю деньги, чтобы вы с Анютой ни в чем не знали отказа… – Монолог длился минут десять. Олег махал руками, бил кулаком себя в грудь, показывал трудовой мозоль, набитый наливной ручкой «Паркер» на среднем пальце правой руки, выискивал в голове седые волосы, для наглядности сотрясал очками, намекая на то, что зрение он тоже потерял в борьбе за светлое будущее своей семьи. – Я тружусь как вол. А ты хочешь после напряженного трудового дня заставить меня менять замки, – закончил свою речь Олег.– Уже не хочу. Завтра я останусь дома, и попробуй только не прислать слесаря. Кстати, Олег, ты ничего не сказал о геморрое, который запросто мог заработать, сидя в уютном кабинетном кресле.Олег ничего не ответил. Он в полном безмолвии пошлепал губами, с немым укором посмотрел на меня и пошел к дивану, чтобы перед телевизором переварить услышанное в свой адрес.А я схватила телефонную трубку и набрала номер Алины:– Меня завтра в «Пилигриме» не будет, – оповестила я ее.– Мы же собирались…– Помню, но у меня обстоятельства так складываются, что я не могу покинуть квартиру.– Это еще почему?– У меня на улице какие-то мальчишки сумку вырвали. А в ней были ключи от квартиры. Теперь мне надо ждать, когда Олег пришлет слесаря, чтобы тот заменил замки.– Слушай, а если тебе не показалось? – вдруг спросила Алина.– Что не показалось?– Что за тобой следили, – напомнила она мне наш утренний разговор.– Кто? Мальчишки? Да вряд ли… Хотя… Нет, это не они. Зачем им три дня меня караулить? По городу толпами ходят женщины с сумками, выбирай любую. Чем моя лучше остальных?– Пожалуй, ничем, – согласилась со мной Алина.– Нет, сумка была хорошая. Коже верблюда сносу нет. Вечная сумочка.– Могла бы быть, – с сожалением добавила Алина. – Тебе надо было в полицию заявление подать.– Ну ты даешь! Кто ее искать будет?– Не скажи, сумочка редкая. Может, в городе только две такие были: у тебя и у …– «Зебры».– Именно.Весь следующий день я мучилась от безделья, и только к вечеру явился слесарь. Все время до его прихода я не знала, куда себя деть. Квартира убрана, обед приготовлен, мыльные оперы я смотрю только перед сном, днем от них у меня почему-то мозги пухнут. Ничего лучшего, чем сесть за компьютер, я не придумала. Вызвав на монитор свой любимый пасьянс, я загадала желание. Если пасьянс сойдется – мы (я, Анюта и Олег) семьей едем отдыхать на Гаити. Могу я, как владелица туристического агентства, позволить себе такой отдых? Наверное, могу. Не сойдется пасьянс – что ж, придется ждать лучших времен.Пасьянс не сошелся. А мог бы, все шло к этому. В самый неподходящий момент в дверь позвонили. Пришлось оторваться от компьютера и топать к двери. В глазке я рассмотрела лишь зеленую бейсболку.– Кто? – осторожно спросила я, помня о том, что в фирме моего мужа работают лишь два сантехника. Оба уже в возрасте и, как все пожилые люди, предпочитают не современные бейсболки, а старомодные фуражки.– Антенны устанавливаем, – услышала я из-за двери.– Спасибо, не надо, – разочаровано поблагодарила я. – У нас тарелка на крыше.– Как хотите, – ответил юноша и исчез из поля зрения «глазка».Пока я бегала к двери, компьютер завис, пришлось его перезагрузить. Следующая попытка разложить пасьянс была столь же неудачной, как и предыдущая. На этот раз какой-то посторонний дядечка забрел в наш подъезд. Он искал Люсю и почему-то в моей квартире. Пока я ему втолковывала, через дверь, разумеется, что в моей квартире отродясь никакой Люси не было, в игре закончился лимит времени, и мне было засчитано поражение. Потом позвонила в дверь дворничиха тетя Клава. Пожаловавшись мне на плохое самочувствие, она попросила у меня взаймы двадцатку.– Три дня я с давлением дома провалялась. Больничный не продлевают. Голова трещит от боли. И, как назло, никто из дома не выходит. А тут ты из окошка выглядываешь. Слышь, Марина Владимировна, дай двадцатку взаймы на лекарство.– На, держи, – я достала из кошелька две десятки и вручила их Клаве. – А что у нас за люди по подъездам ходят? – поинтересовалась я у дворничихи.– Кто?– Один мужик Люсю искал, потом телевизионщики ходили.– Про Люсю я ничего не знаю. А у соседнего подъезда стоит фургон с надписью «Мир антенн». Должно, кабельное телевидение проводят.Клава удалилась, а я, поставив крест на компьютерных играх, взяла в руки книгу и с ней завалилась на диван.Слесарь Семен Михайлович появился у нас дома только в четыре часа, и то лишь после того, как я позвонила Олегу на службу. Он, оказывается, напрочь забыл о необходимости замены замков.– Мне только о замках думать! – пробурчал Олег. – Жди, сейчас приедет, – добавил он и положил трубку.– А я что делаю? – сказала я сама себе. – С утра жду.Через полчаса появился Семен Михайлович, и тут же позвонила Алина.– Ну как? Замки сменили?– Меняют! Ты-то что? В типографии была?– И не только. Была еще на телевидении. Разговаривала с Феликсом Сергеевичем. Он все еще после вечеринки в себя прийти не может. И полиция его в покое не оставляет. Свидетелей уже по второму кругу опрашивают. Похоже, у ментов стопроцентный глухарь намечается.– Почему ты так думаешь?– А как еще думать, если они до сих пор имя убитой не выяснили? Если нет имени, то нет и версии. Нет версии – нет подозреваемых. Как ни крути – глухарь, стопроцентный глухарь.– И что, никто из приглашенных не помнит эту женщину? Может, она с кем-то разговаривала? Или конфликтовала?– Ага, с нами. Только, если менты выйдут на нас, нам мало не покажется, замордуют в казематах, – пошутила она.– Алина, а помнишь, среди гостей ходил корреспондент то ли с фотоаппаратом, то ли с камерой? Репортерская братия падкая на скандалы. Может, он что-то заснял?– Умница! Только мне эта мысль в голову постучалась раньше. Корреспондент снимал фото для вечерней газеты, главным редактором которой работает друг все того же Пушкова. Я взяла у Феликса Сергеевича адрес редакции. Я вот о чем думаю … – Алина сделала многозначительную паузу.– Что ты думаешь? – поторопила я Алину с продолжением мысли.– Что? Хреновые наши дела. На этих фотографиях и мы можем проявиться. Что-то не помню я, чтобы ты улыбалась, когда на тебя «зебра» вино вылила.– Может, и не улыбалась. Ты думаешь, у нас могут быть неприятности?– А то нет? Полиции только бы гвоздь забить, чтобы потом на него всех глухарей повесить.– Алина, у нас же алиби!– Какое, душа моя, какое алиби? Ушла раньше? Ты могла уйти, потом через «черный» ход зайти, выманить наружу «зебру», убить ее и через двор смотаться.Алина говорила очень убедительно, так что я и сама поверила – ничто не помешает полиции думать, что именно мы и убили «зебру».– Мы-то, конечно, ни при чем. И если на нас выйдут, то проверят биографию, сопоставят факты и придут к выводу, что мы к убийству не имеем никакого отношения. Может, даже извинятся. Может. Но!– Что но?– Пока они придут к выводу, что мы вроде как тоже пострадавшие – я имею в виду платье, на которое «зебра» вылила вино, – то пройдет уйма времени. А если мы будем постоянно торчать в полиции, когда же нам работать? Прямые убытки. А моральные издержки? Знаю я, как следователи разговаривают со свидетелями, о подозреваемых вообще молчу. После таких бесед люди прямиком попадают на больничную койку.– Что ты предлагаешь? – утихомирив дрожь в коленках, спросила я.– Съездить домой к корреспонденту. Спросить в лоб, есть ли мы на снимках? Если есть, то снимки надо выкупить.– Покупка снимков вызовет новые подозрения.– У нормального человека не вызовет. Объясним парню все как есть, он нам поверит.– Полиция не поверит, а он нам поверит?– Марина, ты много говоришь, – устав от моих вопросов, сказала Алина. – Когда вам поменяют замки?– Наверное, через час, может, раньше.– Тогда я мчусь за тобой. Вставят замки – и сразу едем.– В редакцию?– Нет, домой к корреспонденту.– А ты и домашний адрес корреспондента узнала? – восторженно спросила я.– Ты меня первый год знаешь? – вопросом на вопрос ответила Алина и положила трубку.Блинову Алину Николаевну я знала очень давно, чуть ли не с младенчества. Сколько я себя помню, она всегда была рядом. Мы учились в одном классе, жили неподалеку, часто ездили вместе отдыхать. Конечно, за такой долгий срок я смогла изучить ее вдоль и поперек. Иной раз ей и рот незачем открывать – я заранее знаю, что она скажет. А что касается авантюрных мероприятий (а как иначе назовешь поездку за фотографиями к корреспонденту?), то здесь ей нет равных. Ее любопытный нос влезет в самую маленькую щелочку, унюхает такое, на что другой нос даже не отреагирует.Глава 3– Как хоть зовут корреспондента? – спросила я, усаживаясь в Алинин «Опель».– Глеб Кожухов.– А почему мы едем к нему домой, а не в редакцию? Время-то всего половина шестого!– Одна ты такая умная и сообразительная! – хмыкнула Алина, скромно намекая на то, что и она не страдает слабоумием. – Наверно же, я, прежде чем за тобой заехать, попыталась побеспокоить Кожухова на рабочем месте.– И что?– А ничего – не появлялся он в редакции с понедельника.– Как с понедельника? – ужаснулась я. Мало ли что могло случиться с человеком за три дня? – И что, начальство совсем не обеспокоено по поводу отсутствия сотрудника?– По-моему, нет. Мне вполне спокойно ответил секретарь редакции, что Кожухова нет на месте, и уже никогда не будет.– Почему? – насторожилась я. Как правило, мне всегда лезет в голову самое плохое. А после случая с «зеброй», так вообще на ум сплошняком приходят мысли о трагических случаях.– Она что-то там промямлила, что такой фотокорреспондент у них уже не работает, – равнодушно отмахнулась от меня Алина, но, заметив мой встревоженный взгляд, спросила: – Ты-то чего в спинку сиденья вжалась? Совсем необязательно думать о самом плохом. Кожухов – человек творческой профессии, фотохудожник, запросто мог запить или, не предупредив никого, махнуть на фотосессию на Валдай. Ну а редакция отреагировала на его отсутствие увольнением. Может, и сам рассчитался, а секретарь не в курсе.– Отчего-то мне кажется, не махнул он на Валдай, – моя правая рука самопроизвольно потянулась к сердцу. Я потерла ладонью ребра, но неприятное ощущение надвигающейся беды не оставило меня.– Значит, пьяный дома валяется, – оптимистично предположила Алина.– Кабы так, – пожелала я. – А вдруг нет?..– Лучше молчи, а то накаркаешь.Кожухов жил в старом доме барачного типа, примостившемся на окраине города. Типичный двор послевоенных времен: бревна вместо лавочек и сбитый из грубых досок длинный стол для любителей домино. На заднем плане ряд сарайчиков, «удобства» и помойка, смердящая сгнившей капустой.– Господи, куда мы попали? Что это? Декорация к фильму о послевоенных трудностях?Выйдя из машины, я огляделась вокруг. Пейзаж удручал. Я-то думала, что жизнь наладилась, люди стали жить лучше. Оказалось, не все.– Это действительность, Мариночка, – глубокомысленно изрекла Алина. – Это не кино, это самая настоящая жизнь. Здесь живут люди, которым в жизни повезло не так, как, скажем, нам. Въехав в барак шестьдесят лет назад, они так из него и не выбрались. Здесь у них родились дети, а у детей свои дети. И ничего – не тужат. По-моему, даже собираются что-то праздновать.И правда, к доминошному столу и к приставленному к нему обычному кухонному столу сносилась закуска: маринованные помидоры, огурцы, селедка, колбаса, порезанная крупными кусками. Женщины расставляли посуду, мужчины стояли в сторонке, терпеливо ожидая, когда их позовут есть.– Что ни говори, а в комуналках тоже есть своя прелесть. Люди живут одной семьей, одними проблемами. Любой сосед придет тебе на помощь, не даст погибнуть, выручит из беды, одолжит последнюю десятку до зарплаты, – Алину вдруг потянуло на барачную романтику. – Вот ты, живя в доме со всеми удобствами, давно так сидела с соседями за общим столом? Никогда не сидела. Потому что у тебя через стенку совершенно другой народ живет, не такой, как этот. Ты даже не всех соседей по имени знаешь. – В ответ я только пожала плечами. Не всех знаю, и что с того? – А что этих людей сближает? Знаешь? Скажешь, сто грамм, выпитых в коллективе? Ничего подобного. Их объединяют старые стены, вековые трещинки в штукатурке, отсутствие водопровода и сортир на ветру. Я хочу спросить, есть ли в нашем волчьем мире справедливость и социальное равенство? Почему кто-то богует и знать ничего не знает о проблемах этих людей? А вот интересно, ты смогла бы хоть на недельку сюда переехать?Вопрос звучал провокационно, но я все же на него ответила:– Нет! Ты это хотела услышать? И вообще, Алина, прекрати бить на жалость, не то я сейчас расплачусь. В том, что у меня четырехкомнатная квартира, а эти люди живут в бараке, не я виновата. Я вообще не понимаю, к чему ты завела этот разговор. Ты, между прочим, тоже живешь в четырехкомнатных хоромах, и жилая площадь у тебя побольше моей будет. Так что меняйся, если хочешь, сама.– Ладно, проехали, – свернула тему Алина. – Идем, спросим, в какой квартире живет Кожухов. Я смотрю, они собираются усаживаться за стол. Сядут – уже не подойдешь: неловко отвлекать людей от веселья своими проблемами.Алина направилась к входу в барак, рядом с которым стояла группа мужчин. Мужики смолили дешевенькие сигаретки и в ожидании приглашения лениво обменивались пустыми фразами.– Здравствуйте! – Я приветливо улыбнулась. – Не подскажите, в какой квартире живет Глеб Кожухов?Последовала странная реакция: несколько мужчин тяжело вздохнули, остальные отвели глаза в сторону накрытого стола. Я проследила их взгляд, но корреспондента не увидела.– Где же он?– Глеб? – переспросил сухонький мужичонка в мятом пиджаке и полосатых штанах с пузырями на коленках. – Поминать сейчас начнем.– Кого поминать? – не поняла Алина.– Вам Кожухов нужен? Второго дня как в морге, а мы вот тут решили… – постарался объяснить предстоящее застолье уже подвыпивший мужчина.– Он что, умер?! – ужаснулась я. – Его похоронили?– Умер. – Все как один собравшиеся кивнули и так же хором ответили: – Но как же хоронить, если тела нет? А помянуть – это святое дело. Как душе-то без помина? – испугано загалдели мужики, словно в нашей власти было запретить им напиться.– Товарищи! – Алина подняла руку, требуя внимания. – Помянуть соседа – святое дело. Но давайте по порядку. Что случилось с Глебом?– Кошмар! Кто бы мог подумать….– Живешь и не знаешь, кто на твою жизнь позарится…– Звери…– И, по большому счету, брать у него особо было нечего…– А я ему «чирик» так и не отдал… Сниться теперь будет…– Что «чирик»?! Нам теперь придется за него свет оплатить…– А не знаете, кому комната его достанется?– Поповым.– Нет, Барсюкам.– Почему Барсюкам? У Кукушкиной трое детей.Они опять загалдели, каждый норовил высказаться.– Подождите, не все сразу. Вот вы… – Алина в упор посмотрела на мужчину в полосатых штанах. – Вы можете рассказать, когда умер Глеб? И от чего?– Нет, – пошли на попятный «полосатые штаны». – Пусть лучше Иван расскажет. Он живет через стенку. Он запах учуял, с него и спрос.– Почему с меня спрос? Я не виноват, что у вас у всех носы только водку могут унюхать, – обиделся Иван, мужчина средних лет, с виду чем-то похожий на Евстигнеева в роли подпольного миллионера Корейко. Такое же худощавое лицо, длинный нос и залысины до самой макушки.– Никто не обвиняет тебя, Петрович. Просто боимся, что дамочки нас не поймут. А ты с языком в ладах. Кому, как не тебе, рассказывать? – польстили Ивану Петровичу мужики, поддержав «полосатые штаны».– Всегда я, и только я. С полицией разговаривай – я. С родственниками – я, – пробурчал Петрович. – Вот теперь с этими тоже я.– Ну не сердись. Видишь, какие симпатичные женщины, Глебом интересуются. Вот похоронят парня, и никто о нем не вспомнит. Пусть хоть сейчас побудет в центре внимания.– А вот интересно, женщины, вы откуда будете? – полюбопытствовал Иван Петрович и окатил нас подозрительным взглядом.– Мы? – Алина изобразила на лице удивление, как будто он и впрямь мог знать, кто мы такие. – Мы? Мы из газеты, заказывали Кожухову сделать репортаж об одном городском мероприятии. Он еще два дня назад должен был принести в редакцию фотографии. Его нет и нет, а завтрашний номер должен выйти с фотографиями. Вот мы и приехали… Ждали, ждали…– Можете не ждать. Два дня назад он уже ничего никому не мог принести, – оповестили «полосатые штаны». – В понедельник Ванька почувствовал неприятный запах. Несло из-за двери Кожухова, тогда же мы и узнали – нет больше Глеба. Правильно я говорю, Ванька.– Кому Ванька, а кому и Иван Петрович, – Иван смерил недовольным взглядом соседа. – Я вообще-то сейчас в отпуске. Всю прошлую неделю теще в деревне картошку сажал, жена осталась, а я вернулся в понедельник утром. Слышу, из комнаты Глеба какой-то падалью несет. Постучал – не отвечает. В окно заглянул – не видно. У бабки Матрены спросил: «Глеба сегодня видела? И чем из его комнаты воняет?» Но Матрене же в обед сто лет стукнет, что она может помнить? Хотя таки вспомнила, что в пятницу тот перебрал маленько. Постучал еще раз – глухо. Дождался, когда придут с работы мужики, мол, так и так, что-то за стенкой не то. Вскрыли замок, а он, в смысле Глеб, уже разлагаться начал. Жара ведь стоит… Вызвали полицию. Менты труп с собой увезли. А мы побежали на почту, родственникам телеграмму отбить.– Комнату опечатали? – спешно спросила Алина.– А что там опечатывать? Шкаф, диван и телевизор черно-белый?– А фотографии?– Дамочка, там этих фотографий пруд пруди.– А можно их посмотреть? – осторожно спросила я.– Это вы у сестры Глеба спросите. Видите, она у стола стоит, колбасу нарезает? Сегодня утром приехала. Хорошая женщина, сердечная. Тело брата в Херсон повезет хоронить, а нам вот стол накрыла, чтоб и мы помянуть соседа смогли.– А отчего Глеб умер? Его убили?– Ну не сам же он на ножичек напоролся? – подключился к разговору еще один сосед.– Его зарезали?– Да, в пятницу ночью возвращался домой, по дороге его и подрезали. Матрена, старая клуша, видела, как он сгорбленный в барак зашел. Подумала, что пьяный, никому не сказала, наутро вообще забыла и вспомнила лишь тогда, когда Иван Петрович трупный запах почуял.– Как же так? В бараке столько человек живет? Неужели никто не слышал стоны умирающего человека за стенкой? – не поверила я. – Или Глеб сразу умер?– Может, и не сразу, но вы зря на нас грешите. Комната у Глеба самая крайняя, в конце коридора. Ближайший сосед, Иван Петрович, в деревне был. Напротив живет алкоголичка запойная, Надька Федотова. Видите, она там, у стола бутылочки от пыли вытирает, как будто ей не все равно из какой посуды водку хлебать. Что она может унюхать, если у нее у самой в комнате такой аромат от самогонной закваски стоит, что ни одна живая тварь не может в нем выжить. Сколько Надька себе в каморку котят ни притаскивала, все как один убегали, чтоб не задохнуться. А один таки задохнулся. Как ее сожитель Колька Сидоров такую вонь терпит? Впрочем, он такой же, как и Надька. Пока они на пару в отрубе лежали, труп котенка парить начал. Кота всего ничего, а вонь неделю из барака не могла выветриться.– А кто убил Глеба, вы не знаете? – наивно спросила я. – Может, полиция по горячим следам уже нашла убийцу?– Какие такие горячие следы, если Глеб три дня в своей каморке гнил?– А что это вообще было? Ограбление? Драка с хулиганьем? Может, не вы – другие слышали, как дрались.Мужчины на меня посмотрели как на ненормальную.– Обижаете! Какое хулиганье? Это у вас в центре хулиганы, а нас – рабочая молодежь. Наши парни политесам не обучены, но если их не задирать, то и они ничего плохого не сделают. Это одно, а второе – неужели вы думаете, что наши ребята могли бы руку на своего поднять? Глеб, конечно, ягода другого поля, фотограф, вроде как интеллигент, но жил-то он здесь.– А Кожухов – старожил?– Какой там сторожил! Он сам из Херсона, а два года назад его тетка к себе в барак прописала. Барак в следующем году обещали снести, а нам всем квартиры выдать. Когда нам объявили, что скоро нас снесут, Татьяна Кожухова прописала у себя племянника, чтобы впоследствии квартира ему осталась. Своих-то детей у нее нет, замуж она так и не выскочила, а Глеба как родного сына любила.– А Татьяна эта умерла?– Почему? Жива, здорова, в Херсон к сестре переселилась.– Ясно. Нам бы хотелось поговорить с сестрой Глеба. Как ее зовут?– Тамарой зовут. Только вы уж не мучайте ее долго разговорами, – попросил Иван Петрович. – Тяжело женщине. А завтра ей еще тело забирать из морга. Не позавидуешь… Младший брат, любимец семьи. Да и вообще неплохой был парнишка: тихий, вежливый. Что попросишь – сделает. Жалко парня, жалко.Мы простились с мужской компанией и прямиком направились к Тамаре. Женщине было на вид лет тридцать с небольшим. На правой руке поблескивало обручальное колечко, других украшений не было. Одежда простенькая, косметики ноль, волосы стянуты черной косынкой.– Примите наши соболезнования. Мы немного знали Глеба. Хороший был парень. Он бы многого мог достичь.Тамара подняла на нас заплаканные глаза.– Спасибо, люди добрые, за то, что так хорошо о Глебушке отзываетесь. А вы моего брата откуда знаете?– Мы по работе с ним сталкивались, – с ходу соврала Алина. – Мы, собственно, по работе и приехали, не знали, что Глеба убили. Такое несчастье, такое несчастье. Тамара, вы нас извините, может, сейчас не время, но если вы нам не поможете, шеф нам головы оторвет.– Чем могу вам помочь?– Глеб снимал в пятницу репортаж с одной вечеринки. Не знаете, где могут быть фото? Или диск, или флэшка…– Я только сегодня приехала, – напомнила Тамара. – Но, кажется, я знаю, кто вам может помочь. Нина, подойди сюда.К нам подошла молодая женщина в цветастом переднике. Не прекращая натирать до блеска стакан, она спросила:– Звали, Тамара Алексеевна? Что-то еще надо сделать?– Нет, Ниночка. Скажи нам, ты была в комнате, когда полиция личные вещи Глебушки осматривала?– Да, когда труп нашли и приехала полиция, меня и Ивана Петровича специально пригласили в комнату. Спрашивали, что к чему. Где Глеб работал? Кого фотографировал?– Кстати, о фотографиях. Вы не помните, был ли в комнате фотоаппарат? Я хочу сказать, есть ли фотоаппарат там сейчас.– Дисков у него в комнате полно, флэшки маленькие… А вот фотоаппарата там нет.– Полиция забрала?– Нет, фотоаппарата я в понедельник уже не видела. Обычно он у Глеба лежал на столе.– Может, переложил на другое место или спрятал?– Куда? Комната маленькая: шкаф, диван и стол. Спрятать негде.– Куда же делся фотоаппарат?– Не знаю, – пожала плечами Нина и начала вспоминать: – Глеб уходил на работу всегда с сумкой. Знаете, есть такие специальные сумки для фотоаппаратуры? И в пятницу он с ней ушел. Днем он точно не возвращался. Я в пятницу была выходная. Целый день на улице провела: то белье стирала, то его на веревках развешивала. Не приходил Глеб днем домой. Как ночью он вернулся, я не видела. У меня комната в другом конце коридора. До понедельника в комнату Глеба никто не заходил, во всяком случае, посторонних у нас в бараке не было. Так что…– Получается, – вместо Нины ответила я, – что фотоаппарат Глеб потерял по дороге или…– Его ограбили, – закончила мою мысль Алина.– А флэшки при нем были? Может быть, он положил их в карман куртки или в сумку.– Так сумки тоже нет.– И что же, вообще ничего? Ни снимков, ни дисков?– Полиция изымала какие-то диски, – сказала Нина, – но что на них, я не знаю.– Хотите, зайдите в комнату, – разрешила Тамара. – Полиция комнату опечатывать не стала. Я в ней остановилась. Там мои вещи и вещи Глеба, я их в чемодан положила, в Херсон повезу. Представляете, все его имущество уместилось в одном чемодане. Он очень скромно жил. На мебель для новой квартиры копил. Да, видно, не судьба ему жить в новой квартире, – сквозь слезы сказала женщина. – Зайдете?– Нет, – отказалась я. Не будем же мы копаться в чужом чемодане?«Если флэшка была в фотоаппарате, то она пропала вместе с фотоаппаратом, – рассудила я. – Если Глеб успел достать флэшку и положить ее в карман, то ее конфисковала полиция».– Как хотите. Тогда садитесь с нами за стол, сейчас начнем поминать Глеба, – пригласила нас к столу Тамара.– Вы нас извините, но мы не можем, мы на службе.– Нам еще в редакцию, – сказала Алина и, скроив грустную мину, добавила: – Мужайтесь, Тамара.Глава 4Алина завела мотор. Машина мягко тронулась с места и выехала со двора.– А что, если Глеба убили из-за флэшки? – спросила у меня Алина.– Конечно. Флэшку достали, фотоаппарат выбросили в мусорный контейнер или продали за копейки, – продолжила я ее мысль. У меня даже тени сомнения не было в том, что все так и произошло.– А кому нужна флэшка? – для порядка спросила Алина. И сама тут же ответила: – Убийце «зебры». Парень щелкал все подряд, мог объективом зацепить и убийцу. Странно, что он Глеба в живых оставил.– Ничего странного нет, парень мог прикинуться мертвым, а потом собраться с силами, чтобы доползти до дома.– И там загнуться?– Выходит, так. Он мог забыться, заснуть и во сне умереть от потери крови.– Мог, – согласилась со мной Алина. – Интересно, а что думает по этому поводу полиция?Я с опаской посмотрела на подругу.Я уже говорила, что умею читать ее мысли. Так вот – только не это! Все, что угодно: поход на лыжах к Северному полюсу, одиночное плавание по реке с кишащими в ней крокодилами, подъем к вершине Эвереста (можно, конечно, подобрать вершину и пониже) – только не частное расследование! Не хочу я знать: кто, за что и почему свернул шею «зебре» и от чьей руки пострадал Глеб Кожухов. Не хочу! Считайте, что это мой крик души! Не хочу – все! Устала!Последние два года моя жизнь складывается сплошь из так называемых «приключений», сопряженных с риском для жизни. Сама того не желая, я на пару с Алиной свободное от работы время провожу в череде частных расследований. То мы разыскиваем пропавших родственников, то мы спасаем от неминуемой гибели лучшего друга, то считаем своим долгом найти убийцу одного из клиентов нашего туристического агентства. Один раз даже боролись с приведением, доставшимся Алине в нагрузку к купленной квартире. Короче, в последнее время у меня не жизнь, а сплошной цирк с кульбитами и пируэтами на минном поле.За это время мы так часто пересекаемся с работниками правоохранительных органов, что не так давно нас даже пообещали зачислить в штат. Пообещали, конечно, в шутку, но факт остается фактом – в городском управлении полиции нас знают хорошо.Например, капитан полиции Воронков Сергей Петрович – наш давний знакомый. На редкость милый человек, просто душка! Только иной раз при встрече с нами он не может сдержать эмоций (работа все-таки у него вредная, нервы ни к черту) и сгоряча возьмет да и наговорит нам бог весть чего: дескать, где вы – там очередной труп. Но делает он это исключительно в литературной форме, не прибегая, упаси господи, к ненормативной лексике.– Меня не интересует, что по этому поводу думает полиция, – довольно жестко ответила я Алине. – Хочешь помочь? Подкинуть следственному отделу пару версий – пожалуйста, но без меня. До сих пор мне во сне видятся выпученные глаза Воронкова и его брезгливая мина, когда он случайно столкнулся с нами, приехав на очередной вызов по поводу убийства. Неужели ты забыла, как он обозначил наше место по жизни? Самозванки, аферистки и разносчицы неприятностей.– Ой, а ты до сих пор обижаешься, – фыркнула Алина. – Он каждый раз нам такое говорит, могла бы и привыкнуть. А вообще я просто так поинтересовалась твоим мнением. Тем более что Воронков сейчас в отпуске. Приедет только через неделю.– Вот и славненько. Он отдыхает, и мы отдыхаем. Все отдыхаем.– Вот и хорошо, что он отдыхает. Значит, мешать нам не будет.Я поперхнулась и закашлялась. Алина заботливо похлопала меня по спине.– За дорогой следи, – стряхнув Алинину руку со своей спины, сказала я. – Я смотрю, ты так осмелела, что фотоаппарат Кожухова исчез вместе с отснятыми кадрами. А как же! Все улики в воду. Доказательств, что у нас с «зеброй» был конфликт, нет. Можем и в сыщиков поиграть. Из подозреваемых – да в сыщики. Лихо!– Ничего подобного! На вечеринке было с полсотни приглашенных. Мы ушли раньше, чем был найден труп. Не понимаю, с какой дури тебе пришла в голову мысль, будто подозревать в убийстве будут нас с тобой.– Мне пришла в голову эта мысль? Алина, это наглость! – Кровь прилила к голове. Я почувствовала, как нестерпимо жжет в глазах, должно быть, в эту минуту мои глазные яблоки были похожи на два помидорчика «черри». Алина с опаской посмотрела на меня и, закусив губу, сосредоточилась на дороге. Я же не унималась: – Мне, мне пришла в голову эта мысль? А по-моему, это ты мне ее преподнесла, а потом убедила в том, что нам просто необходимо ехать к Кожухову!– Да? – Алина сделала вид, будто немного подзабыла, как все было на самом деле.– Да! Все! Вези меня домой! – перешла я на крик. – Хочу жить как люди: уходить утром на работу, вечером возвращаться домой. Уделять свое время близким мне людям – дочери, мужу. И самое главное – не видеть этих нескончаемых трупов.– Орать-то зачем? Я и так везу тебя домой. Можно сказать, уже привезла. – В голосе Алины слышалось недовольство. «Опель» остановился в моем дворе, аккурат возле подъезда. Алина перегнулась через меня, потянула за ручку и распахнула дверь. – Прошу. Ваша остановка.«Обиделась, – догадалась я. – Ничего, переживет. Кто нам такая эта «зебра»? Никто! И звать ее никак».Я выпорхнула из автомобиля и, не оборачиваясь к Алине, буркнула:– Пока.Алина резко рванула «Опель» с места.Я шла, глядя себе под ноги, и чертыхалась на чем свет, поминая Алину. Когда подняла глаза, от неожиданности я отпрянула назад – Олег и Анюта встречали меня у подъезда. Не скажу, что вид у обоих был приветливым.– Блин! – хлопнула я себя по лбу и виноватыми глазами посмотрела на своих домочадцев.Ну как меня можно назвать? Замок-то новый. Все ключи у меня! Следовательно, Олег и Аня минимум два часа стоят под дверью. Мобильный телефон остался лежать в коридоре перед зеркалом. На Алинин телефон они позвонить не догадались. Вот и кукуют у подъезда, дышат свежим воздухом. Хорошо, что на улице тепло.– И где нашу маму черти носят? – подозрительно ласковым голосом спросил Олег.– И, правда, где ты ходишь? Я есть хочу, – насупилась Анюта.«Где? В поисках очередных приключений», – мысленно ответила я.Кожухов жил на окраине. Дорога туда и обратно заняла у меня и Алины два часа, не меньше. Я посмотрела на часы – так и есть, без пяти восемь.– Надо же, как поздно! – вполне искренне удивилась я. – Простите меня, я совершенно забыла о времени.– Не сомневаюсь, в компании своей подруги ты обо всем забываешь. Ты даже о нас не вспомнила.«Не вспомнила, – мысленно согласилась я с мужем. – Как при таком раскладе вспомнить? Ехали к живому Кожухову, а он уже пять дней как покойник. Тут обо всем забудешь».– Олег, понимаешь, возникли непредвиденные обстоятельства. Мне срочно нужно было отлучиться. Я целый день сидела дома, а …Олег покачивал головой и молча слушал мои оправдания, мол, что ты еще наплетешь.– В конце концов, я тоже работаю и в какой-то мере несу ответственность перед людьми.– Вот как? А перед нами ты не несешь ответственность?– Да, но … Есть вопросы, которые без меня не решаются!– У тебя есть зам, Алина Николаевна Блинова, – парировал Олег. – Она может решить любой вопрос, связанный с вашим агентством.– Да, но… Это не тот случай!– Какой такой случай? – Олег изменился в лице, его глаза из человеческих превратились в глаза рыси, которая уже наметила себе жертву и только ждет момента, чтобы на нее наброситься и сделать из нее рагу. Верно люди говорят: голодный мужчина – зверь. – Какой такой случай? – повторил мой муж. – Мы два битых часа торчим под дверью. Телефон твой не отвечает, а ты рассказываешь нам про какой-то там случай.– А я запекла буженину в тесте, – как бы между прочим сказала я. – И рис с овощами. Только разогреть. И пирожки с яблоками…– Папа, пошли – мы уже два часа стоим перед домом, – Аня потянула Олега за рукав в подъезд. – Я замерзла и есть хочу.– Ключи от новых замков, надеюсь, не потеряла? – для порядка спросил Олег. В предвкушении сытного ужина он заметно подобрел, голос уже не звенел от злости, и в нем даже можно было услышать едва различимые нотки тревоги. – Неужели нельзя позвонить – на что тебе телефон? – или на крайний случай оставить ключи у соседей?Опустив голову, я побрела наверх.Только мы перешагнули порог квартиры, раздался телефонный звонок.– Я подойду к телефону, а ты занимайся ужином, – распорядился голодный Олег.Я прямиком направилась к плите, а через минуту в кухню с удивленным лицом вошел Олег:– Марина, а кто такая Валентина из Самары?– Валентина из Самары? Не знаю. А почему ты спросил?– Позвонили с телеграфа. Спросили, можно, чтобы не приносить, зачитать телеграмму по телефону. Я согласился.– А от кого телеграмма?– Я же говорю – от Валентины, – раздраженно повторил мой муж.– Олег, не томи, потом разберемся, кто такая Валя. Что она пишет?– «Дорогие Марина и Олег. Разрешите Павлику пожить у вас неделю. Буду вам благодарна. Ждите семнадцатого. Целую. Валентина».– Кто такой Павлик?– Ты меня спрашиваешь? Я и Валентину не знаю, во всяком случае из Самары.– Наверное, Павлик и Валя – дальние родственники, – предположила я. – У моего дедушки было пять братьев, один из которых четырежды женился. Всех его детей дедушка так и не смог запомнить. Вдруг Валя и Павлик его дети или внуки?– А помнишь, мы десять лет назад отдыхали в Ялте. Как звали ту женщину, которая сидела с нами за одним столом в ресторане? Валя?– Нет, точно не Валя. Как-то по-другому. Может быть, Ира или Оля… Но адрес я ей, кажется, оставляла.– У мамы моей вроде бы была подруга по имени Валя, – припомнил Олег. – Может, это от нее приезжает Павлик?– Да? Эта Валя может быть еще моей бывшей сотрудницей. Помнится, кто-то с работы уезжал в те края. Разберемся. Ты лучше скажи, когда этот Павлик приезжает?– Семнадцатого. То есть завтра.– Завтра? А чем приезжает? Поездом? Самолетом? В котором часу?– О таких подробностях Валя в телеграмме умолчала.– Как же мы встретим Павлика? – опешила я.– Адрес есть, доберется сам. Но тебе придется остаться дома. Нельзя же гостей на улице держать.Дома мне сидеть не хотелось, но не встретить парня я не могла, поскольку в нашей семье гостипримство всегда почиталось и приравнивалось к таким добродетелям, как душевная щедрость, сердечность и порядочность. И что немаловажно, меня буквально распирало от любопытства. Кто такие Валя и Павлик из Самары?Глава 5Утром, дождавшись, когда Олег и Аня разойдутся кто куда, я позвонила в «Пилигрим» и сообщила Алене, что по семейным обстоятельствам пока остаюсь дома.– Вы сегодня вообще не придете? – уточнила у меня секретарша.– Приду, Алена, но не знаю когда.– А Алине Николаевне что-нибудь передать?– Нет, не надо. Впрочем, скажи, чтоб занималась своими служебными обязанностями.– Так и сказать? – переспросила Алена, удивившись моему казенному тону, который я выбрала по отношению к лучшей подруге.– Если спросит, так и скажи. – Я все еще была в обиде на Блинову и намеренно ей звонить не собиралась.Закончив разговаривать с Аленой, я позвонила в аэропорт. Оказалось, у нас нет прямых сообщений с Самарой. Звонок в железнодорожную справочную внес определенную ясность: из Самары к нам можно добраться только с пересадками.«Вот и встречай, – с досадой подумала я. – Сутки длинные. Двадцать четыре часа».Звонок в дверь был робкий и едва слышный, как будто кто-то коснулся раскаленной кнопки, ожегся и тут же одернул руку. Я даже идти к двери не хотела, подумала, что это балуются соседские детки. Но наш фокстерьер Бобби так рванул в прихожую и зло залаял на дверь, что я все же решила проверить. На вопрос: «Кто?» за дверь раздался низкий бас:– Паша. Вы телеграмму получили? Я от Валентины.Голос, отнюдь не принадлежавший молодому человеку, которого могли бы по-детски звать Павлик, ввел меня в заблуждение.– Кто-кто?– Павел, – повторил мужчина. – Вы телеграмму получили?– Получила, – я прильнула к «глазку». Перед дверью стояло что-то большое и темное.Я осторожно приоткрыла дверь. На пороге переминался с ноги на ногу мужчина средних лет, плотного телосложения, с мешком картошки на плече. Именно его, мешок, я видела через линзу «глазка». Бобби опять залился звонким лаем. Пришлось прикрыть дверь и загнать пса в спальню. Когда я вновь открыла дверь, мужчина все так же стоял с мешком на плече.– Это о вас Валентина писала? – Я сделала попытку улыбнуться. Губы неуклюже вытянулись в линию. Я представляла встретить другого Павлика. Молодого парнишку, может, школьника или студента, который приехал посмотреть большой город. Передо мной же стоял взрослый мужчина, с брюшком и лысой, как коленка, головой.– Обо мне, – прогромыхал дядечка и так широко улыбнулся, что при желании я смогла бы посчитать все золотые зубы, находившиеся у него во рту.– Тогда заходите. – Я посторонилась, пропуская мимо себя мужчину и его мешок. – А это? – Я скосила глаза на ношу.– Это гостинцы, – Павел сбросил картошку на пол. Помимо мешка, за спиной у него болтался объемистый рюкзак. Мне почему-то показалось, что там тоже должны находиться подарки.Но я ошиблась, в рюкзаке, который Павел пока снимать не собирался, оказались его личные вещи.– Это вам, – он пнул ногой мешок. – Наша картошечка, местная. Волжская.– Да?! – радостно воскликнула я, как будто прежде в глаза не видела картошку. Надо же мне было как-то выразить радость при появлении нежданного гостя!Я аккуратно коснулась тапкой мешка. Там действительно прощупывалось что-то твердое.– Спасибо, – сказала я, про себя подумав: «На фига он пер картошку из Самары?»– А где я жить буду? – спросил Павел, после продолжительного моего молчания. Задумавшись, я так и стояла с приклеенной улыбкой. Должно быть, в этот момент я выглядела наиглупейшим образом.– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. – Еще вчера мы с Олегом договаривались, что гость будет спать в кабинете. – Располагайтесь. Диван очень удобный. Ванная и туалет в конце коридора. Я вас жду на кухне. Вы, наверное, с дороги есть хотите?– Не откажусь, – сглотнув слюну, ответил Павел, сбросил на пол рюкзак и вышел вслед за мной из комнаты.«Надо понимать так, что есть он намерен сейчас», – думала я по дороге в кухню, спиной чувствуя, как гость рассматривает меня в упор.– Не желаете вымыть руки?Вымыть руки он не отказался – на секунду заскочил в ванную и тут же вышел с влажными после воды руками. Буркнув: «А у вас очень уютно», Павел сел за стол и как изголодавшийся пес посмотрел мне в глаза.Покушал Павел по полной программе: съел борщ, плов и пачку печенья с чаем. Он так был увлечен трапезой, что я не рискнула ничего у него спросить. Мне показалось, что, спроси я у него об элементарном, например, как его зовут, он бы меня и не услышал. Его челюсти равномерно щелкали, губы причмокивали, а нос периодически втягивал в себя выбегающую из ноздрей жидкость. Я села за стол напротив него и стала созерцать, как гость с охотой поглощает приготовленный мною обед.Наконец он закончил есть.– Еще чаю?– Нет, хозяйка, спасибо. Я пойду вздремну, – проигнорировав бумажные салфетки, он вытер губы матерчатой и встал из-за стола.Я хотела расспросить его о Вале во время еды, но мой план с треском провалился. Павел сам устанавливал и правила общения, и барьеры, не позволявшие подступиться к нему ближе.– Да, конечно, отдохните с дороги. Павел, мне надо отлучиться на работу. Вы никуда не уйдете?– Что вы! Мне бы выспаться. Вы идите, идите, – зевая во весь рот, сказал гость. Мне даже показалось, что он хотел добавить: «И чем скорее ты уйдешь, тем лучше».– А собачку можно я выпущу?– Выпускайте, только скажите ей, что я свой.Я выпустила из заточения Бобби. Пес подбежал к Павлу, хотел зарычать, но, наткнувшись на тяжелый взгляд пришельца, поперхнулся и закашлял.– Бобби, это свой.Бобби почему-то поджал хвост и бросился опять в спальню.– Странно, что это с ним?– Съел, наверное, что-нибудь. Он у вас по мусорникам лазит?– Что вы! – возмутилась я. – Бобби ничего не подбирает на улице.Хотя, чего греха таить, наш пес при всей своей благовоспитанности, может найти на улице бумажку с остатками мороженого и вылезать ее до блеска. Не побрезгует и обрезком колбасы. Но что меня больше всего добивает, он может унюхать кошачий завтрак, оставленный сердобольными гражданочками для бродячих котов и кошек, и съесть все подчистую. Вот такой у нас пес. При этом запросто отвернется от миски с суперполезным собачьим кормом «Чаппи», который рекламируют на всех телевизионных каналах.– Ну все, можешь идти, хозяйка, – поторопил меня Павел, которому не терпелось завалиться на диван.– Меня вообще-то зовут Мариной Владимировной, – признаться, меня коробило от слова «хозяйка» в исполнении Павла.– Очень приятно. Меня можно звать Паша. – Он повернулся ко мне спиной и, переступив порог кабинета, прикрыл за собой дверь.«Вот так гость», – подумала я и стала собираться в «Пилигрим».В турагентстве было много народа. Люди сидели на диванах, ожидая своей очереди, стояли рядом со стеллажами, на которых были выложены рекламные буклеты, многие заходили, смотрели на столпотворение и выходили на улицу, подозревая, что эта очередь надолго.– Алена, что происходит? – приятно удивилась я нашествию страждущих отдохнуть. – Клиент прет косяком? Вот что значит правильная рекламная компания.Увидев меня, Алена на секунду отвлеклась от клиентки, которая сидела напротив нее и придирчиво выбирала отель. Девушка облегченно вздохнула:– Как хорошо, что вы пришли. Столько людей сегодня. Не успеваю всех обслужить. Многие уходят, понимая, что стоять придется часа два, не меньше.– Клиенты уходят? Это плохо.– Я же одна, – смутилась Алена.– А где Алина Николаевна? – строго спросила я.– Она пришла. Я передала ей все, что вы просили, она развернулась и ушла.– Как ушла? Увидела толпы народа и ушла?– Нет, – Алена потупила глаза. Алину ей закладывать не хотелось. – Утром никого не было. А после одиннадцати люди все идут и идут.«Очень хорошо! В смысле – плохо. Никакой дисциплины. Хочу – иду на работу. Хочу – нет. Вот где она сейчас болтается? – подумала я об Алине. – Поехала искать убийцу «зебры»? Ну-ну. Для начала бы узнала, как зовут женщину. А если она за этим и направилась в «Зодиак»? Ага, так ее туда и пустили. Клуб закрытый. Вход по клубным карточкам. С ней даже метрдотель не захочет разговаривать. Но Алина такая пронырливая особа, кого хочет разговорит. Что ни говори, а у нее прирожденный талант – быть в доску своей со всеми слоями населения. Наверняка администратор ресторана сейчас на месте. А у него списки приглашенных. По спискам можно вычислить, кто завсегдатай заведения, а кто в первый раз. Нет, не то. Что же получается? Полиции администратор ресторана ничего не сказал, а Алине нашей скажет? А может, и нет никаких списков? Допустим, на премьеру спектакля печатается некоторое число контрамарок. Эти контрамарки получает и режиссер, и автор. Разве потом с них спрашивают, кому они их раздали? Нет, конечно. Посему нет смысла появляться в ресторане. Куда же тогда помчалась Алина? В полицию? Скорей всего. Кроме Воронкова, который сейчас в отпуске, у нее в органах есть много других знакомых, не столь близких, как Сергей Петрович, но зато чином повыше. Если мне не изменяет память, в Алинином списке есть даже один генерал. Но это скорее шапочное знакомство, а не дружба. А вот к непосредственному начальнику Воронкова, майору Соколову, она определенно могла обратиться за помощью».Мысленно разговаривая сама с собой, я не сразу услышала Алену:– Марина Владимировна, вас муж спрашивает. Вы возьмете трубку?– А? Что? Ты что-то сказала? – очнулась я от своих мыслей.– Я говорю, вам муж звонит.– Я возьму трубку в кабинете. Поговорю, потом выйду и тебе помогу.Я прошла сквозь толпу и скрылась в кабинете.– Олег, слушаю тебя.– Ты гостя встретила? – поинтересовался муж.– Встретила.– А голос почему такой поникший? Не оправдал ожиданий? Ты выяснила, кто такая Валя из Самары?– Нет.– Ну а наводящие вопросы задавала?– Олег, странный он какой-то, этот Павлик: поел и спать завалился.– И что в этом странного, если мужчина после обеда решил вздремнуть? Тем более что он с дороги. Может, он на перекладных к нам добирался.– Может, конечно, – я задумалась. – Да все равно – странный. Мужику под полтинник, а все в Павликах ходит.– Да? А чего ж ты тогда его одного в квартире оставила?– Не могу же я безвылазно дома сидеть? На носу майские праздники, народу в агентстве как селедок в бочке, а я должна ради этого новоявленного Павлика забросить работу?– Оставь вместо себя Алину, – посоветовал Олег.«Для начала ее надо найти!»– Олежек, может, ты сегодня раньше домой придешь? Заберешь Аню со школы и с ней дома останешься? Не будет же она с посторонним мужиком одна в квартире находиться?– Сначала пускаешь неизвестно кого в дом, а потом душу мне рвешь. Прежде чем кого-то запустить в квартиру, надо было у него паспорт потребовать и осведомиться, кто такая Валя и откуда она нас знает.– Вот ты и спроси. Кстати, через полчаса у Ани уроки заканчиваются.– Ладно. Еду, – Олег положил трубку.Я уже собралась отправиться на помощь Алене, как телефон опять зазвонил, на этот раз мой, директорский.– Алло, – ответила я, зависнув над телефоном.– Слушай, – хрипло ответила мне трубка бесполым голосом, – ты возвращаешь нашу собственность, а мы забываем о твоем существовании.Голос слышался как со дна подвала. Мало того, что нельзя было разобрать, кто говорит, мужчина или женщина, но и слова с трудом были различимы – мешал какой-то шум, свист, скрежет. И вообще складывалось впечатление, будто звонили из ремонтного цеха.– Алло? Это вы мне? – первой моей мыслью было: ошиблись номером.– Тебе, тебе. Ты ведь Марина Клюквина?– Да, – протянула я, все еще не понимая, чего от меня хотят. Что я должна возвратить, если я ничего ни у кого не брала?– А если не вернешь, сама же пожалеешь, – доверительно пообещал мне странный голос.Тон телефонного собеседника мне совершенно не понравился, я вмиг прочувствовала серьезность ситуации. Меня не разыгрывали – мне угрожали. Знать бы только за какие такие грехи. Во что я еще вляпалась?– Скажите, а что я должна вернуть?Собеседник молчал, будто решал, помочь мне с подсказкой или я должна догадаться обо всем сама.– Срок тебе до завтрашнего утра. До девяти поедешь на вокзал, одна, там оставишь пакет в автоматической камере хранения. Не вздумай дурить, – зловеще прошептала трубка.– А … – не успела я спросить, как он или она узнает код, но в трубке уже слышались короткие гудки. – И что это было? – пробормотала я, падая в рабочее кресло.Глава 6Не знаю, сколько времени я приходила в себя. Я забыла обо всем: о «Пилигриме», о людях толпившихся за дверью, о помощи, которую обещала Алене, об Алине, которой не мешало бы указать на ее отсутствие в рабочее время на рабочем месте. Мой мозг напряженно искал ответы на вопросы: кто мне звонил и что он от меня требовал.В кабинет просунулась голова Алины:– Может, ты нам поможешь? – спросила голова. – Очередь до самых дверей. Компьютер завис. Ты могла бы записывать заявки от клиентов, чтобы не держать их здесь, а потом, когда компьютер заработает, перезвонить им и обговорить их пожелания по телефону.– Алина? – Я отвлеклась от своих мыслей, не прореагировав на наглый тон своей заместительницы, хотя должна была бы ей сказать: «Что ты себе позволяешь? На минуточку вспомни, кто здесь директор». Но вместо этого я спросила: – А где ты была?– Я? Я уже полтора часа на пару с Аленой клиентов обслуживаю, – обиженным тоном сообщила Блинова. – А ты могла бы …Я ее не дослушала:– Полтора часа? – ужаснулась я. – Слушай, Алина, здесь такое дело… Зайди в кабинет. Сейчас мне позвонили, то есть полтора часа назад, и попросили… – Я слово в слово пересказала разговор с анонимом. – А я даже представить не могу, о чем идет речь.Алина серьезно посмотрела на меня, плотно закрыла дверь и, наклонившись к моему уху, спросила:– А что, если это не ты взяла?– Так я и не брала. Думаешь, Олег?– При чем здесь Олег? Если бы взял Олег, звонили бы ему.– Верно.– Я думаю: они уверены, что ты взяла это ионо сейчас у тебя.– Правильно, они так и думают. Но я не знаю, что я такое могла бы взять, у кого и зачем?– А у тебя точно этого нет?– Алина, наш разговор напоминает беседу двух склеротиков. Говорю же тебе, я представления не имею об этом, тьфу ты. Черт, возьми!– Вот над этим нам стоит подумать. Интересно, что они от тебя требуют. Посиди, я только пойду, скажу Алене, чтобы она справлялась без нас.Через минуту Алина вернулась, села за стол, подперла голову двумя руками и, чтобы уж ничто не могло ее отвлечь, закрыла глаза. Просидела она так недолго, почти сразу ее голову посетила гениальная мысль:– У тебя был контакт! – радостно воскликнула она.– Какой контакт? – ужаснулась я, боясь предположить, какой контакт она имеет в виду.– Сейчас, сейчас. Боюсь сбиться с мысли. Такой контакт, на который ты не обратила внимания, но который мог бы быть замечен со стороны. Вспоминай. Где ты недавно была?– Недавно это сколько? Месяц? Два? Или речь идет о событиях ближайших дней?– Месяц? Месяц назад тебе бы и позвонили. Нет, совсем недавно. Думай.– Алина, жизнь у меня размеренная: из дома в «Пилигрим», из «Пилигрима» домой. Разве что в пятницу мы с тобой были на вечеринке.– Правильно! Вечеринка! У тебя был контакт с женщиной, которую впоследствии убили! «Зебра», фотограф, теперь ты! – неожиданно возликовала Алина.– С ума сошла? Напомню, «зебра» и фотограф не в кругосветное путешествие отправились, чтобы за них так радоваться. Их у-би-ли, – выговорила я по слогам, чтобы до Алины наконец дошло, что коль она поставила меня в один ряд с ними, то и меня могут тоже убрать. Впрочем, именно на это она и указывала.– Я не тому радуюсь, что их убили. Просто, если принять эту версию за отправную, то все сходится. На вечеринке она облила тебя вином, вы уединились в туалете.– Ты тоже там была.– Но вино вылили на тебя. Не перебивай. В туалете она тебе что-то передала.– Она ничего мне не передавала.– Но они-то этого не знают и думают, что это у тебя.– И как они меня вычислили?– Ты сама им дала свои координаты. Забыла, как мы на вечеринке направо и налево раздавали свои визитки?– Вот дуры! – в сердцах воскликнула я. – И что мне теперь делать?– Ой, вот что я вспомнила, – оживилась Алина. – У вас сумки были одинаковые!– У нас?– Ну да, у тебя и «зебры».– И что с того?– Вы могли случайно поменяться. Они лежали рядом.– Нет. Перед тем как выйти из туалета, я проверила сумку – вернее это сделала ты. Так что я ушла со своей сумкой.– Но «зебра» могла что-то подложить в твою сумку.– Что? Я бы заметила.– Это могло быть совсем маленьким по размеру. Например, ювелирное украшение, ключ от сейфа или флэшка с компроматом на влиятельное лицо, или пакетик с наркотиком, или… – На этом фантазия у Алины иссякла.– Или флакончик с ядом, чтобы я долго не мучилась, – продолжила я список возможных вариантов.– А с чего бы тебе мучиться?– А с того, что, может, в моей сумке что-то очень важное и было, но ее у меня украли мальчишки, и теперь, если я не верну это завтра утром, то сама пожалею, – повторила я слава телефонного анонима.– Не бери дурного в голову! Когда завтра тебе позвонят, объяснишь, что вернуть это не можешь, потому что у тебя два дня назад украли сумку. А еще спросишь, что было в твоей сумке?– А они поверят?– Ну, скажи еще, что если они настаивают, то можешь написать в полицию заявление о краже сумки. Думаю, после упоминания о полиции, они от тебя отстанут.– А если не отстанут?– Да что ты трясешься как осиновый лист? Если, если… Пусть для начала второй раз позвонят. Может быть, тебя разыграли?– А «зебру» и фотографа тоже разыграли?– Пошли работать, а то у тебя от страха совсем крыша поехала.Алина поднялась из-за стола.«Пожалуй, она права. Все равно выхода у меня другого нет. Я даже не знаю, что мне надо отдать. И, может, никогда не узнаю. Если завтра опять ко мне позвонят – припугну полицией, – вспомнив о правоохранительных органах, я немного успокоилась. – Можно еще им намекнуть, будто я уже рассказала знакомому полицейскому о телефонных угрозах, и теперь меня охраняют днем и ночью».До вечера о звонке я и не вспомнила. Сначала вся с головой ушла в работу, потом Алина довезла меня до дома. А там … Павлик. Как я о нем забыла?Я позвонила в дверь. Открыл Олег. Лицо настороженное.– Что ты трезвонишь?– А что кто-то спит?– Павлик, – Олег мотнул головой в сторону кабинета.– Ну и как он тебе? – перешла я на шепот.Олег пожал плечами.– Я с ним не разговаривал.– Что, до сих пор спит? – удивилась я. – Я ушла в час. Сейчас половина седьмого.– Да нет, наверное, он все же просыпался. Ты, кстати, картошку покупала?– Нет. Это Павел привез нам в подарок мешок картошки.– Тогда пошли, посмотришь, – Олег увлек меня в кухню, вернее, на балкон, на который можно было попасть из кухни.По полу балкона в один слой была рассыпана картошка. Но это еще не все – к веревкам, на которых я обычно сушу белье, были прицеплены крючки, на крючках была развешена рыба: вроде как карпы, плотва и что-то очень похожее на красноперку. По рыбьей чешуе лениво ползали мухи, которые, я так думаю, радовались после голодной зимней спячки получить в подарок филе благоухающей селедки. Но если бы только мухи! Рыба практически была сырая – рассол стекал на картошку, а с картошки на коврик.«Вот чем так пахло, – припомнила я запах, который сопутствовал Павлу. – Рыбой! Ну надо же, сырую приволок».– Коврик можно выкинуть, – констатировал Олег, принюхиваясь к запаху рыбьего жира. – Вот скажи, зачем он это сделал? Зачем нам мешок картошки в конце апреля, если через месяц-полтора будет уже молодая? Зачем нам столько рыбы?– Человек привез гостинцы, – вступилась я за Павла и добавила: – Картошку. Про рыбу я ничего не знаю. Может, это и не нам, – неуверенно сказала я.– Ах, еще и не нам? Пошли его разбудим, спросим, откуда он такой к нам приехал.– Из Самары. А рыба, наверное, из Волги.Будить гостя не пришлось: мы с ним столкнулись в коридоре.– Павел, – увидев Олега, он протянул ему руку.– Здравствуйте. Меня зовут Олег. – Муж ответил на рукопожатие.Я хотела спросить о рыбе, но Павел меня опять опередил:– Хозяйка, а марля у вас найдется?– Марля?– Рыбу надо прикрыть, а то мухотня уже завтра в ней личинки отложит. Внешний вид рыбы, конечно, этим не испортишь. Да и не для себя, но все-таки…Я живо представила мух на рыбе, потом личинки, потом… В общем, всю мушиную эволюцию.– Ну ты, зараза! Кажись, мухи уже посидели, – Павел попытался стряхнуть с брюха рыбы жирную муху. Но то ли муха была ленивая, то ли она жиром приклеилась к чешуе, но согнать ее ни с первого раза, ни со второго так и не удалось. – Ладно, потом, когда высохнет, отколупаю, – равнодушно отреагировал на свою неудачную попытку Павел.– А рыбу вы кому привезли? – осторожно спросил Олег, борясь с приступом тошноты.– Сувениры это. Я и на вашу долю засолил.– Нет, нет, спасибо, – отказалась я. – У мужа на рыбу аллергия.– Да, аллергия, страшнейшая, – подтвердил Олег, опасаясь, что гость начнет его кормить рыбой насильно. – Павел, а вы вообще к нам надолго?– Вообще-то, я приехал к вам на двухнедельные курсы.– Курсы? Двухнедельные? – Я обменялась взглядом с Олегом. Две недели жить в одной квартире с малознакомым нам человеком. Две недели терпеть Павла и его рыбу? Впрочем, может, он раздаст рыбу скорее, чем за две недели?– Да. Они называются «Как организовать малый бизнес».– Ах, вот оно что, – заметно расстроился Олег.– А как поживает Валентина? – спросила я. – Не пишет, я уже и забыла, чем она занимается. Фотографий своих она вам не передала? Хотелось бы посмотреть, как она теперь выглядит.– Кто, Валентина? – оживился Павел. – Да сколько я ее помню, все в одной поре. Так сказать, баба в соку.– А вы ей кем приходитесь? – осторожно спросила я.– Я? Да, в принципе, никем.– ??? – Олег перевел удивленный взгляд с Павла на меня.– Тем не менее она вас нам рекомендовала.– Правильно. По дружбе и рекомендовала. Моя жена с ней уже столько лет дружит. Можно сказать, подруги не разлей вода. Я-то с Валькой постольку-поскольку, больше за столом с ней общаемся.– За столом? – не понял Олег.– Ну да, когда собираемся вместе. Ну там, праздник отметить, день рождения справить. А на прошлой неделе тоже что-то отмечали. Я ей, мол, так и так, хотел на курсы записаться, да жить негде. А она: «Как негде? У меня же там друзья живут. Люди хорошие, тебя не выгонят. Поживешь, сколько надо».– Понятно, – без энтузиазма сказала я. Ответ Павла тайны не раскрыл. Кто такая Валентина? Откуда она взялась на нашу голову? В лоб об этом спросить я постеснялась. Наверное, зря.Олег оказался настырнее меня:– А Валентина не сказала вам или вашей жене, откуда у нее наш адрес?– Нет.– Совсем хорошо. Вы так далеко ехали, – посочувствовала я. – А разве в Самаре нет курсов?– Коммерческих полно – бесплатных нет. Нет, у меня деньги есть, но, знаете, бесплатные все же лучше. Платные – деньги заплатил, а потом тебе разонравилось учиться, или ты понял, что это не твое. Никто же не возместит тебе убытки? Никто. Поэтому я давно искал такие, чтобы деньги платить не надо было. И вот, представьте, нашел! Ко мне случайно попала в руки ваша местная газетка. Так вот, в ней было объявление: «Городская служба занятости объявляет набор на двухнедельные бесплатные курсы «Как организовать малый бизнес». Бесплатные!– Вас не возьмут, – предупредила я Павла. – Если курсы организовывает служба занятости, то и набирать слушателей она будет из числа безработных, зарегистрированных в нашем городе. Вы прописаны где?– В Самарской области.– Вот видите.– А вы на что? Разве не поможете?Когда он так сказал, у меня помутилось в голове. Я поняла: Павлик приехал к нам всерьез и надолго.– Нет, прописать мы вас у себя не сможем, – испугался Олег. Гостеприимство гостеприимством, но гостям не мешало бы и меру знать. – Может, вам удобнее будет в гостинице? Мы оплатим двухнедельное проживание в одноместном номере. Боюсь, у нас вам будет неудобно. Мы шумные. У нас собака.– Ой, боялся я вашу собаку, – усмехнулся Павлик. – Я добрый, ко мне вся живность липнет.«А вот Бобби отчего-то проигнорировал его», – подумала я.– Нет, мне удобнее будет у вас. Да и вам веселее, – Павел вновь оголил в улыбке все коренные зубы. – А про курсы не переживайте, я кого хочешь уговорю.«Не сомневаюсь», – подумала я, оценив по достоинству настырность гостя.Олег – человек, которому не возможно навязать чужое мнение, лишь пожал плечами:– Что ж, живите.– Я не сомневался, что не откажете бывшему морскому волку.«Он еще и моряк!»– А курсы когда начинаются? – спросил Олег.– Уже начались. Четыре дня занятия идут, – поставил нас в известность Павел. – К майским праздникам учеба закончится, потом будут экзамены.«Господи, спасибо, что сократил пребывание этого человека в нашем доме на целых четыре дня», – поблагодарила я всевышнего.Аня же отнеслась к Павлу вполне лояльно. Ей он даже понравился. Павел очень смешно рассказывал о своих школьных товарищах и о проделках, которые были в моде в годы его детства. Особенно она долго смеялась, когда он рассказывал о пляшущем скелете.– Представь, в кабинете биологии, как раз над скелетом, мы вкручиваем в потолок шуруп с петелькой, к запястью скелета привязываем леску. Леску мы продеваем через кольцо шурупа и тянем на заднюю парту, где сижу я с моим другом Федькой Кузиным. Входит учительница биологии Светлана Ивановна, ее год совсем недавно прислали в школу по распределению. Открывает журнал: «Дети, кто хочет нам рассказать о классе млекопитающих?» Федька дергает за одну леску – скелет поднимает руку. Светлана не видит, что делается у нее за спиной, а класс покатывается от смеха. Она ничего не может понять и повторяет вопрос. Федька опять дергает за леску. Дети от смеха падают в проходы. Тут от ветра открывается форточка, Федька дергает за две лески – скелет поднимает две руки, а я мерзким голосом с задней парты ору: «Закройте форточку, у меня зубы ветром выдует». Светлана оборачивается, а скелет руками как крыльями машет. И я: «У-у-у!» Следующий урок она проводила вместе с директором.– Ух-ты, – завопила от восторга Аня. – Надо бы наших мальчишек подбить на нечто подобное.– Аня, не вздумай, – предупредила я.– Ну весело же! Можно приурочить такой фокус к Хеллоуину. Дядя Паша, расскажи еще что-нибудь.– Ну хочешь, расскажу, как мы в том же кабинете биологии заменили заспиртованную лягушку живой. Была у нас тема «Земноводные». Светлана Ивановна пустила по ряду банку с заспиртованной лягушкой. Леша Коновалов где-то достал точно такую же стеклянную емкость, как та, в которой плавала мертвая лягушка, наполнил ее до половины простой водой и посадил туда живую лягушку. Потом поднял руку и, когда Светлана Ивановна спросила, чего он хочет, сказал: «Хотите, я вашу лягушку оживлю?» «Не городи ерунды», – ответила учительница. Тогда он поднял банку с живой лягушкой и поцеловал стекло, а потом еще потряс банку. Лягушка забила лапами, а мы все хором заорали: «Я уже протрезвела. Выпустите меня». Вот так мы развлекались. А еще мы доску воском натирали и в электрический патрон влажные промокашки засовывали.– Здорово, – восхищенно вздохнула Аня. – Еще, еще расскажите.– Аня, поздно, иди спать. Дяде Паше завтра рано вставать, он идет учиться. – Мне едва удалось оттащить дочь от Павла, который собирался выложить еще пару забавных историй. – Павел, ребенку пора в постель.– Ладно, Анна, завтра я приду с занятий и научу тебя собирать кубик Рубика. Ты умеешь его собирать?– Только одну сторону, – созналась Анютка.– Я тебя научу на скорость собирать, – пообещал Павел.«Все же лучше, чем рассказывать про пляшущие скелеты», – подумала я.Глава 7На следующее утро, объяснив, где находится городской центр занятости и как к нему добраться, я вытолкнула Павла за порог. Сама же решила заняться рыбой, которая начала уже не на шутку подванивать.Наш балкон выходит на южную сторону. Несколько лет назад мы его застеклили, и теперь даже зимой там достаточно тепло. Весной же, когда наглухо закрыты рамы, там можно запечься заживо. Именно к такой участи Павел приговорил свою рыбу. Чтобы мухи не летели на нее с улицы, он плотно закрыл все створки. Но то ли рыба недостаточно была просолена, то ли по другой какой причине, но она стала быстро портиться.Когда я открыла балконную дверь, меня чуть не стошнило. Мух, правда, на балконе не было (Павел перед сном всех мух с балкона выдворил), но рыба источала такой зловонный дух, что я тут же захлопнула дверь и пошла искать в кладовке респиратор, чтобы вновь вернуться на балкон и поснимать с веревок подарок.Не буду описывать свои ощущения, но вскоре вся рыба уже пахла в мусорном контейнере, а я с чувством выполненного перед семьей долга стала собираться в «Пилигрим».«Ничего, как-нибудь переживет Павлик потерю рыбы. Солить надо у себя дома, а не в гостях, – уговаривала я себя, но червь сомнения все же успел влезть в мою душу. Правильно ли я поступила с рыбой? – Нет, все-таки нехорошо как-то получается. Он же от чистого сердца эту рыбу приволок, а я его гостинцы да на помойку».Угрызения совести недолго мучили меня – я вовремя вспомнила, что рядом с нами находится рыбный магазин, в котором всегда можно купить вяленую рыбу, и не только тарань и плотву, но и экзотическую рыбешку с трудно выговариваемым названием.Через полчаса на веревке болталась новая порция рыбы. Кровь с нее не сочилась и пахла она очень даже аппетитно.«Скажу, что у нас на балконе так жарко, что вся рыба за день высушилась. А вечером можно пива купить и за ужином приговорить пару рыбешек», – решила я, довольная тем, что нашла оптимальное решение.– Марина Владимировна, вам звонили, – проинформировала меня Алена, как только я перешагнула порог «Пилигрима».– Кто? – автоматически спросила я, хотя и сама догадывалась, кто это мог быть.– Он не представился, но сказал, что позвонит в десять.Я перевела взгляд на часы – без пятнадцати десять.– Алина Николаевна здесь?Алена ответила кивком головы.– Алина, он звонил, – вдохнула я и в изнеможении упала в рабочее кресло. – И будет з-звонить, – меня сразу начало знобить, хотя и на улице, и в кабинете было достаточно тепло.– Не трясись. Вы общаетесь по телефону, тебе нечего опасаться. Расскажешь ему о мальчишках, как они у тебя сумку вырвали. Авось, поверит на слово. Ты воришек запомнила? Дашь приметы, скажешь, где и когда тебя обокрали, пусть ищут. Найти ребят – раз плюнуть. У каждой бригады беспризорников свой подшефный участок. Посторонних на свой участок они не пускают. Главное только – бригадира вычислить, денег ему дать, он все про сумочку и расскажет, может, даже вернет.Оставшиеся минуты я сидела, не сводя глаз с телефона. Зазвонил он лишь в пятнадцать минут одиннадцатого. Я схватила трубку и с осторожностью, будто она могла взорваться в руках, поднесла ее к уху.– Я вас слушаю.– Это я вас слушаю. Номер и код ячейки.– Я не была на вокзале, – выпалила я, предварительно набрав полные легкие воздуха.– Почему?– У меня нет того, о чем вы просите.– А если подумать?– А что тут думать? Вы говорите о том, что у меня могло бы быть после вечеринки в ресторане «Зодиак»? – спросила я. На другом конце провода промолчали. Я осмелела: – Но теперь у меня ничего нет, поскольку два дня назад у меня украли сумку со всем содержимым. Хотите, дам вам описание мальчишек, которые меня ограбили? Вы можете их найти и потребовать свою вещь обратно.– Слушай, мелкие воришки не по моей части, – отверг мои советы неизвестный. – Срок тебе два дня. Не вздумай обратиться в полицию, напоминаю, у тебя несовершеннолетняя дочь, которой ты очень дорожишь. Не так ли? Поняла? Последствия могут быть необратимыми.– Спросить можно?– Спрашивай.– Что я должна вернуть?– То, что тебе не принадлежит, – в трубке послышался подленький смешок – и далее короткие гудки.– Вот гад. Он шантажирует меня. Грозится причинить вред Ане. – Я расстегнула ворот блузы – мне не хватало воздуха. В кабинете как-то сразу стало нестерпимо жарко. Я подошла к окну и распахнула его настежь. – Алина, и что мне теперь делать?– Искать мальчишек. А он так и не сказал, что было в сумке?– То, что мне не принадлежит, – повторила я его слова.– Исчерпывающий ответ, – хмыкнула Алина. – Поди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что. Хотя бы намек дал, что искать. Ты, главное, не расстраивайся. Вычислим мальчишек и вернем, что бы там ни было. А ты, когда в сумку смотрела, посторонних вещей не видела.– Алина, у меня не бывает пустых сумочек, – напомнила я подруге. – Я не покупаю сумочки, в которых помещался бы один носовой платок. В моей сумочке всегда уйма вещей: ключи, косметичка, пачка бумажных платков, пакетик на всякий случай, расческа, газовый баллончик, дезодорант, очки. Что еще? По погоде – зонтик.– Все, не перечисляй дальше, – остановила меня Алина. – Во всем этом хламе действительно не сразу сообразишь, где своя вещь, а где чужая.– А я тебе про что?– Поехали к тому месту, где у тебя сумку из рук вырвали.– Есть одно «но».– Какое?– Сейчас утро, а у меня вырвали сумку вечером.– И что с того? Нет времени ждать до вечера. Тебя надо спасать, – как-то уж совсем серьезно сказала Алина. – Я вот что хочу тебе посоветовать. Вышли Аню из города.– Куда?– А если отправить Олега и Аню в Эмираты? – быстро сообразила она. – Кажется, твой Олег собирался куда-то поехать на майские праздники? Есть две «горящие» путевки. Утром наша постоянная клиентка позвонила, сказала, что отказывается от поездки: муж попал в больницу. Грех не воспользоваться. Звони.– Алина, а как же я? Я останусь одна?– Ну почему? Я с тобой.«Толку от тебя… Бандиты взяли меня в оборот, а не тебя. И голову будут снимать с меня…», – мрачно подумала я.– Ну? – поторопила меня с ответом Алина. – Звони. Вылет завтра.– А школа?– Ты в своем уме? Ее ребенку угрожает смертельная опасность, а она переживает, что ее девочка отстанет от школьной программы.– Ты права. – Я сняла трубку и позвонила Олегу.Уговаривать его не пришлось, он согласился сразу, по-моему, даже с радостью.– Здорово. Мне так хотелось куда-нибудь смотаться.– Вот и поезжай с дочерью на море.– А ты? Ты поехать не можешь?– Нет, Олег. Все билеты на этот рейс проданы.– Ладно, мы без тебя будем скучать. Надеюсь, когда мы с Аней вернемся, Павел уже уедет в свою Самару. Марина, ты на балкон заходила утром? – вдруг спросил Олег.– Я выбросила рыбу, если ты о ней.– Надо бы как-то в деликатной форме объяснить Павлу, почему ты это сделала.– Ничего не надо объяснять. Я купила уже вяленую рыбу и развесила ее на веревках. Классная рыбешка! Можно вечером ее попробовать с пивом.– Так хочется рыбки, но нет, не буду.– Почему?Олег никогда не отказывался от вяленой рыбы и уж тем более от бутылочки хорошего пива.– У меня вчерашняя рыба в глазах стоит, – признался он. – И потом, ты Павлу сказала, что у меня на рыбу аллергия. Нехорошо получается – вчера была аллергия, а сегодня ее нет?Поговорив с Олегом по телефону, мы с Алиной отправились на поиски мальчишек, стянувших у меня сумку.Алина остановилась на стоянке перед магазином, как раз в том месте, где меня окликнули и спросили: «Который час, тетенька?», а затем сорвали с плеча сумку.– Ну, будем искать, – цепким взглядом она окинула улицу. – Жаль, не сезон для мороженого.– Что? При чем здесь мороженое?– Мороженое действительно ни при чем, а вот мороженицы… Они стоят спиной к домам, получается, что вся улица у них на виду.– А, – протянула я. – Понятно. Тогда пошли к книжному лотку, спросим у продавца, может, он в курсе, кто заправляет местными хулиганами.Мужичок пенсионного возраста только начинал выкладывать на складной деревянный стол печатную продукцию: толстые журналы в глянцевых обложках, детективы в мягких переплетах, любовные романы. Короче, все то, что пользуется спросом у читателей, не обремененных поиском смысла жизни. Впрочем, в ассортименте были и книги философского содержания: «Жизнь после смерти», «Как повернуть к себе удачу лицом», «Научись любить жизнь такую, какая она есть». Было несколько книг религиозного содержания. С десяток книжек по магии: «Сборник приворотов на любовь и верность», «Советы практикующего мага», «Бабушкины заговоры» и так далее.Я поискала глазами на прилавке книгу, которая могла бы мне помочь в сложившейся ситуации. Увы, современные писатели тему шантажа и телефонных угроз почему-то обходили стороной.– Доброе утро, – поздоровалась Алина с продавцом.– Доброе, – согласился мужчина. – Чего желаете? У меня есть книги на любой вкус, и цены не кусаются.– Мне бы что-нибудь из области педагогики, – попросила Алина, оглядываясь по сторонам, нет ли поблизости мальчишек.– А детки у вас, какого возраста? – уточнил продавец.Алина взглянула на меня.– В основном от двенадцати лет до четырнадцати, – подсказала я. – А если точнее, то старшему от силы лет пятнадцать.– Дети улицы, – отчего-то смутившись, Алина уперлась взглядом в прилавок.– Что ж вы так, мамаши? Не помните, сколько лет детям? – укорил нас продавец. – Если с пеленок не воспитывали, то теперь уже поздно. Но книжечку все равно купите, может, чего из нее и почерпнете. Вот советую, – он выложил перед нами внушительных размеров фолиант «Групповая психотерапия в подростковом периоде. Стандартные методики для определения уровня умственного развития нормальных и аномальных детей». Книга была с выцветшей от солнца обложкой – должно быть, она не один год пылилась на лотке – и с пожелтевшими от времени страницами.– Пожалуй, аномальные дети, это как раз для нас. Сколько она стоит? – Алина взяла в руку книгу. Весила она килограмма полтора, не меньше. – Почем макулатура?Продавец обиделся:– Почему макулатура? Было десять книг, все продались. Вот – последняя осталась.Я открыла книгу на первой странице. «Москва – 1988». Раритетная книжонка. Очень может быть, что продавец не врет – она действительно последняя в своем роде. Все, что нам осталось от советской педагогики. Теперь другие методы воспитания подрастающего поколения. Да и жизненные приоритеты другие.– Мы ее покупаем, – решительно сказала я.Лицо продавца просветлело.– Не пожалеете. При советской власти умели воспитывать детей. И вы своих воспитаете.– Мы-то своих детей воспитаем, – пообещала Алина, – не сомневайтесь. Но вот можно ли по этой книге чужих детей воспитать?– Не понял, – признался продавец. – Разве вы не своих детей решили воспитывать?– Дело вот в чем, – решила прояснить ситуацию Алина. – Мы ведь говорили не о родных детях, а вообще… Чтоб вам было понятно, я и моя коллега занимаемся проблемой уличных хулиганов. Знаете, есть такие мальчишки школьного возраста…– От десяти до четырнадцати, – вставила я.– Да. В школу не ходят, безобразничают. Вот у моей подруги два дня назад сумку из рук вырвали.– Н-да. – Продавец активно закачал головой. – Хулиганья сейчас развелось. При советской власти такого не было.– Не было. Сейчас куда ни плюнь – всюду мафия. Кругом одна мафия. У взрослых – мафия. У детей – тоже мафия, только детская. Не подскажите, кто на этом углу хозяйничает?– Это как понимать? – Продавец напрягся.– Вот у вас «крыша» есть? – Алина хитро посмотрела на мужичка.– «Крыша»? Я лицензию в горисполкоме купил. Стою, торгую. Наверно, горисполком и есть моя «крыша». Если вы об этом.– Ну, может быть, кто-то подходил к вам, предлагал охранять?– Алина, погоди, ты своей «крышей» гражданина вусмерть запугаешь. Любезный, вы тут целыми днями стоите, скажите, на вашем углу появляется ли компания мальчишек? – И я перечислила приметы юных грабителей, которые мне запомнились.– А вон, посмотрите, на перекрестке парнишка протирает стекла. Не из ваших ли будет? Парня Вовкой зовут. Его мать я часто в переходе вижу – милостыню просит.Я повернулась лицом к перекрестку. Где он, этот мальчишка? Далеко. Метров тридцать. С такого расстояния лицо парнишки рассмотреть сложно. Да и видела я его минуты две, не дольше.– Ну? – поторопила меня с ответом Алина. – Он?– Вроде он. А может, и не он, – засомневалась я.– Поехали. Сейчас разберемся. – Она потащила меня к своему автомобилю. – Ты только садись на заднее сиденье и рта пока не раскрывай. Говорить буду я.Алина завела мотор и, проехав тридцать метров, остановила машину рядом с мальчишкой.– Мальчик, ты только лобовое стекло моешь?– Могу всю, – ответил Вовка.– Алина, я его узнала, – прошептала я с заднего сидения.– Очень хорошо, – сказала Алина одновременно мне и Вовке. – Аккуратно помоешь – хорошо заплачу. Садись, будешь мыть в том дворе, там есть кран, – Алина мотнула головой в сторону арки.Вовка без страха втиснулся на переднее сидение, назад он даже не посмотрел. Мы действительно въехали в арку и остановились посреди двора. Затем Алина кнопкой заблокировала двери. Мальчик заволновался и попытался открыть дверь.– Не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем, – пообещала Алина. – Ты помнишь эту женщину? Посмотри назад.Вовка оглянулся. Узнав меня, он покраснел до корней волос.– Вижу – встречались, – хмыкнула Алина. – Что ж ты так, Вова? – Услышав свое имя из уст незнакомой женщины, мальчишка встрепенулся. Алина продолжила: – Нехорошо грабить прохожих. За такие дела можно и в тюрьму угодить.– Я несовершеннолетний, – дрожащим от страха голосом ответил Вовка.– И что с того? Ответственность за грабеж – с четырнадцати лет. Тебе, Вова, сколько лет?– Двенадцать, – воспрянул духом мальчишка.– Значит, до достижения четырнадцати лет – детская колония строгого режима, – приврала Алина. – Рассказывай, куда дели сумку и что в ней было, не то отвезу тебя в СИЗО.Вовка посерел лицом.– Не надо, тетеньки! Мы не хотели грабить. Нас заставили, денег дали, чтоб мы сумку вырвали.– Вот как?! – насупилась Алина. – Заставили, говоришь?А я подумала: «Дела мои совсем плохи. Похоже, грабеж заказной».– А кто вас заставил украсть сумку? – спросила Алина. – Ты запомнил этого человека?– Один дяденька. Такой, совсем обыкновенный.– Что значит – обыкновенный?– В кожаной куртке, в серых джинсы. На голове бейсболка. Очки темные.«Так с полгорода ходит. Это не приметы!», – разочарованно я посмотрела на Алину. Она не отступала и продолжала допытываться:– Вы его раньше видели? Ты же не один был. Может быть, твой напарник его знает или раньше видел?– Нет, он его не знает и раньше не видел, – уверенно сказал Вовка.– Хорошо, расскажи, как он к вам подошел?– Мы стояли на углу, деньги подсчитывали, хотели завалиться в салон игровых автоматов. Этот тип подошел, предложил заработать. Сказал, что нужно – только и всего – вырвать из рук женщины сумку, а потом эту сумку отдать ему. Показал на вас, – Вовка взглядом уткнулся в меня, – а сам отошел за угол. Мы все сделали, как договаривались. Ему сумку – нам деньги.– Вы заглядывали в сумку? – спросила я. – Что там было?– А вы не знаете, что лежало в вашей сумке? – удивился Вовка.«Знала бы, не спрашивала», – мысленно огрызнулась я мальчишке.– И больше вы его не встречали?– Нет.Дальше терзать мальчишку не было никакого смысла.– Вылезай, – сказала Алина.– А машину вам не помыть? – Вовка захлопал ресницами. – Вы же обещали хорошо заплатить.– Что?! – возмутилась Алина. – А ну проваливай. Надо бы тебя заставить бесплатно это сделать, да скажи «спасибо», что времени у меня нет.– Спасибо, тетеньки, – Вовка выпал из машины и в одну секунду испарился за углом дома.– Не нравится мне в этой истории такое количество действующих лиц, – призналась Алина. – Выходит, твоя сумка была нужна не только телефонному анониму?– Выходит, так. Одно в этой ситуации меня успокаивает. Тот человек, который заполучил мою сумку, уже не будет от меня ничего требовать.– Зато второй с тебя не слезет.– И что мне делать?– У тебя срок – два дня. Это много!– Это почти ничего, – возразила я, – если учесть, что мы не знаем, что мы ищем.– Не горюй, – решительно сказала Алина. – Ты завтра отправляешь в Эмираты Олега и Аню, и мы вплотную занимаемся твоей проблемой. Начнем с «зебры». Для начала выясним, как ее звали.– А разве ты вчера не узнала, как ее зовут, – вспомнила я о том, как вчера злилась на Алину из-за ее отсутствия в «Пилигриме».– Я? – Алина округлила глаза.– Но тебя же вчера полдня не было в офисе. Я подумала, что ты выясняешь это самое имя.– Вообще-то, вчерашнее утро я провела в косметическом салоне, – покаялась Алина. – Надо же себя к Пасхе привести в порядок. У меня одно мероприятие намечается. Надо выглядеть на все сто.Я даже не стала спрашивать, что за мероприятие у нее намечается. Надо мной нависла смертельная опасность, а она думает о том, как бы лучше выглядеть. На моих похоронах, что ли? Я даже хотела высказаться по этому поводу, мол, думала о ней лучше, чем она того заслуживает, но вовремя сдержалась – ссора в моей ситуации совершенно ни к чему.– Ладно, проехали. Отвези меня домой. Надо Олега и Аню собрать в дорогу.Квартиру я открыла своими ключами. Павел был уже дома. Он вышел из кабинета, посмотрел на меня какими-то жалобными и вместе с тем обиженными глазами и, ничего не сказав, ушел обратно в кабинет.– Павел, что-то не так?– Зачем? – последовал вопрос.– Что зачем? – не поняла я, совершенно позабыв об утренней операции по уничтожению протухшей рыбы.– Вы выбросили мою рыбу.– Да, – пришлось мне сознаться. – Но, Павел, она так жутко пахла. Я не могла больше терпеть этот запах.– Я эту рыбу засолил по специальному древнекитайскому рецепту.– Но зачем? Нельзя было ее засолить по-простому?– Я к конкурсу готовился.Час от часу не легче! Конкурсант!– К какому конкурсу?– Кулинарному, – насупился Павел.– К какому? – У меня, наверное, глаза полезли на лоб.Павел, несмотря на обиду, счел своим долгом объяснить, к какому конкурсу он готовился.– В первых числах мая у вас будет проходить неделя китайской культуры. Откроют новый ресторан юго-восточной кухни. В связи с открытием ресторана объявлен конкурс поваров на лучшее блюдо – китайское, тайское, корейское. Главное, чтобы оно было азиатское. За лучший рецепт блюда объявлен приз – десять тысяч.– Откуда ты все это знаешь? – не поверила я. Откуда у нас в городе столько поваров, специализирующихся в блюдах юго-восточной кухни, наберется? Да и приз что-то великоват – десять тысяч долларов!– В газете прочел. В той самой, в которой на курсы приглашали. Я вам рассказывал. Да вот, собственно, и газета. – Он нырнул в кабинет и через минуту протянул мне нашу местную газету с двумя объявлениями, обведенными красным фломастером. Одно объявление касалось курсов «Как организовать малый бизнес». Другое было о том, что скоро состоится открытие нового ресторана и в связи с этим – конкурс на лучшее блюдо. Указывался и приз – десять тысяч, только не в долларах, а в национальной валюте.– Здесь написано, что приз не в долларах.– А наши что, не деньги? – еще больше обиделся Павел. – Я вам про доллары ничего не говорил.– Верно. Извини. – Я непроизвольно перешла с ним на «ты». – Я работаю в туристическом агентстве, а у нас все расчеты привязаны к иностранной валюте. Бывает, что заработаешься и, сам того не хочешь, меряешь все долларами или евро. А ты какое-то отношение имеешь к кулинарии? – поинтересовалась я.– А как же! Самое непосредственное! Я три года работал поваром на круизном судне. Так что плакали мои денежки, – обречено вздохнул Павел.– Зачем тогда врал, что рыбу привез как сувенир?– Сглазить боялся. У меня были все шансы выиграть.– Павел, а ты серьезно думаешь, что эту рыбу можно было есть? – лично я в этом сомневалась. – По ней мухи ползали…– Мухи не помеха. Главное – технология. А я все сделал по рецепту. Три дня вымочил ее в соевом соусе под гнетом. День подвялил в тени. Может, только в дороге она перегрелась? – засомневался Павел.– Вот видишь, технология нарушена. Рыба испорчена. Радуйся, что людей не потравил.– Обижаете, прежде чем нести на конкурс, я бы ее на себе проверил.«Мне только твоего трупа не хватало», – порадовалась я тому, что вовремя сообразила избавиться от рыбы.– А на курсах был?– Был. Ничего нового там не рассказывают, но думаю, походить на них все же стоит.Наш разговор был прерван приходом Ани. Узнав, что на нее нежданно-негаданно свались десятидневные каникулы, она завизжала от счастья.– Ура! У нас на следующей неделе городская контрольная по математике, а меня не будет. Ура! Ура! Дядя Паша, представляете, как мне повезло! Вы обещали научить меня собирать кубик Рубика на скорость, – напомнила она Павлу.– Пошли, научу. Я в свое время, собирая на спор кубик Рубика, деньги таким образом зарабатывал, – поделился воспоминаниями Павел.– Как? – спросила Аня.– Сейчас расскажу. – Они пошли в детскую комнату, а я приступила к сборам.Глава 8В аэропорту, провожая Олега и Аню, я расчувствовалась и пустила слезу – они там будут в безопасности, ну а я тут как-нибудь выкручусь.– Олег, Аню береги, – активно шмыгая носом, попросила я.– Мать, ты чего? В первый раз летим?«Летите, может быть, и не в первый, а вот я, возможно, провожаю вас в последний раз», – стоило мне так подумать, как слезы градом покатились по моим щекам.– Что такое?– Я вдруг подумала… – хотела я сказать, что, возможно, мы больше не увидимся, но вовремя опомнилась и прикусила язык.– Так, я сейчас сдам билеты, – пригрозил Олег, подозрительно посматривая на меня. – Заболела?– Что ты! – испугалась я. – Я здорова! Я уже улыбаюсь. Вот, смотри. – И я вытянула губы в линию параллельно полу. – Я жутко за вас рада! Вы улетаете, а я … остаюсь, – кончики губ обвисли перевернутым месяцем.– Мам, ты лучше так не улыбайся, – посоветовала Аня. – У тебя улыбка как у мурены. И в глазах одна тоска.«Чему ж тут радоваться, дочка», – в мыслях ответила я ей.– Или ты боишься оставаться с Павлом? – спросил Олег, все же заподозрив, что со мной не все в порядке. – Так я сейчас звоню, и мои ребята тотчас выкинут его из квартиры.– Ну что ты, Олег?! Он наш гость, к тому же смирный.– Ага, только рыбой решил нас отравить.– Олег, ты не переживай, я справлюсь и с Павлом, и с собой. – У меня опять навернулись на глаза слезы.Алина со стороны смотрела на наши проводы, периодически стуча указательным пальцем по циферблату часов. Наконец она не выдержала и решительной походкой подошла к нам.– Ай-лю-лю. «Михаил Светлов». Олег, не забудь, что «руссо туристо – облико морале». Анечка, покупайся за маму. Все – желаю вам всех благ. Вам пора проходить на паспортный контроль, а нам… – она выразительно посмотрела на меня, – пора приниматься за работу. Пошли.Но как она ни пыталась сдвинуть меня с места, ей это не удалось, во всяком случае, до тех пор, пока Олег и Аня, пройдя пограничный контроль, не скрылись с моих глаз.– Что ты устроила? Что за цирк? «Олег, береги Аню!», «Аня, прощай, доченька», – клоунским голосом запищала Алина.– А, – отмахнулась я от нее рукой. – Разве ты поймешь?– Ну конечно, где уж мне?! Я ее спасаю, а она добровольно с жизнью прощается. Поехали.– Куда? – потухшим голосом спросила я.– Есть идея. Феликс Сергеевич дал мне адресок одной «светской львицы». Розалии Ивановны Кирюшкиной. Дама знает весь бомонд, даже поименно.– Алина, восемь утра. Не рано ли вот так завалиться к «светской львице»?– Как раз наоборот. Розалия Ивановна – «жаворонок», и ловить мы ее будем в спортивном зале.Алина повезла меня в «Легион», один из самых дорогих фитнес-центров. По дороге мы сообразили, что в спортивном зале без тренировочных костюмов нам делать нечего. Ко всему прочему, мы не знали, в каком из залов – под крышей «Легиона» находятся бассейн, зал для аэробики, тренажерный зал, а также несколько помещений для индивидуальных занятий с тренером – будет потеть мадам Кирюшкина.– Придется ждать ее в раздевалке, – нашла разумное решение Алина.– На улице нельзя?– Она шмыгнет в машину и тут же укатит. А в раздевалке мы ее возьмем тепленькую и голенькую.– Если ты считаешь, что голый человек более разговорчивый, тогда пошли, – согласилась я.При входе стоял охранник, молодой человек, облаченный в форму спортивного клуба – легкие льняные брюки, желтая майка с надписью на спине «Легион».– Розалия Ивановна еще не выходила? – по-свойски спросила у него Алина.– Нет, она совсем недавно приехала, от сила полчаса, – проинформировал нас охранник.– Ну да, как мы и договаривались, – сказала Алина, обращаясь ко мне, но так, чтобы ее услышал молодой человек. – Она здесь! Что и требовалось доказать, – добавила она шепотом, отойдя от охранника на приличное расстояние. – Пошли, купим разовый абонемент, иначе нас в раздевалку не пустят.Мы заплатили за час занятий аэробикой и поднялись в просторную комнату, вдоль стен, которой стояли кресла, а весь центр занимали вместительные шкафчики для одежды. Нам повезло, в раздевалке никого не было. Середина недели, утро – не всякий, как Кирюшкина, может бросить все и заняться спортом. Ну разве только мы.– Ты хоть в лицо ее помнишь? – спросила я.– Если она та, на которую я думаю, то ей должно быть не меньше пятидесяти. Высокая и тощая как жердь.Алина не ошиблась. Через полчаса в раздевалке появилась женщина – высокая, подтянутая, я бы даже сказала, поджарая. Лет ей было немало, ее кожа не блистала весенней свежестью и сплошь была покрыта возрастной пигментацией, но при этом контуры лица удивляли четкими очертаниями. Не было и морщин. Только вокруг глаз «гусиные лапки», да и то, чтобы их заметить, надо было внимательно присмотреться.«Наверное, дама недавно делала подтяжку», – подумала я, рассматривая не первой молодости красотку.Дама достала из шкафчика полотенце и пошла в душ. Пробыла там минут двадцать. Вернувшись в раздевалку, она косо на нас посмотрела. Мы все так же, как и двадцать минут назад, сидели в креслах, не собираясь переодеваться в спортивную форму.– Пора, – Алина поднялась с кресла и направилась к Кирюшкиной. – Розалия Ивановна, а я смотрю, вы это или не вы? Здравствуйте, дорогая! – Она развела руки и с распростертыми объятиями подошла к Розалии, хотела ее поцеловать, но та отстранилась.– А мы разве знакомы? – Кирюшкина запахнула на себе полотенце.– А вы нас не помните? – хитро улыбнулась Алина.– Лица знакомые, а вот где мы прежде встречались … – Розалия внимательно посмотрела на Алину, потом перевела взгляд на меня. – Хотя… Вы, кажется, в прошлую пятницу были в «Зодиаке». Но я вас не знаю. Это точно.– Поражаюсь вашей феноменальной зрительной памяти, – польстила Кирюшкиной Алина. – Мы действительно были в «Зодиаке» и действительно прежде не встречались.Кирюшкина замерла в ожидании дальнейшего поворота событий. Она стояла, гордо вскинув голову, и ждала объяснений. Согласитесь, это очень странно, когда две малознакомые дамы лезут к тебе с объятиями и поцелуями.Я сразу поняла, что Розалия Ивановна не из тех, кто легко даст себя обмануть.– Розалия Ивановна, – начала я, – мы пришли к вам за помощью.– Сначала представьтесь, – потребовала она таким голосом, что я сразу поняла: врать этой даме не имеет никакого смысла. Во всяком случае, относительно своего рода занятий. А там … как карта ляжет.– Марина Клюквина, я хозяйка туристического агентства «Пилигрим». Моя подруга и компаньонка – Алина Блинова.– Ах, да. Теперь я вас вспомнила. Вы мне вручили буклет с рекламными предложениями. И чем же я могу вам помочь? – сухо спросила Кирюшкина.– Вы помните женщину, которую убили в прошлую пятницу в «Зодиаке»?– Н-да, – Розалия нехотя кивнула. – Ее я запомнила хорошо. Она, как и вы, в «Зодиак» пришла впервые.– Розалия Ивановна, – взмолилась Алина. – Вы одна из самых уважаемых женщин города. Любой почтет за счастье с вами познакомиться. – По лицу Кирюшкиной скользнула довольная улыбка. – Не подводили ли к вам эту женщину? Может быть, ее кто-то вам рекомендовал? Нас интересует все: как ее зовут, то есть звали, с кем она пришла на вечеринку, с кем общалась.– Зачем вам все это?– Видите ли, мы с ней в одно время заходили в дамскую комнату и случайно поменялись сумочками, – сказала я полуправду. – Абсолютно одинаковые сумочки – не заглянув внутрь, не отличишь. Так вот, если я выйду на родственников покойной, то, может быть, они согласятся отдать мне мою сумочку взамен сумочки этой женщины. Но для этого мне надо знать ее имя или хотя бы имя человека, с которым она пришла. Или с кем она общалась на вечеринке. Она же как-то представлялась окружающим?– С кем общалась? – Розалия укоризненно посмотрела на меня. – Еще не хватало, чтобы я следила за гостями. И как звать эту женщину, я не знаю. Ее ко мне не подводили и не представляли. Не знаю я, и с кем она пришла. Но… – Кирюшкина выжидающе замолчала.Мы с Алиной стали в стойку. «Ну, не молчи», – мысленно попросила я.– Но краем глаза… Не подумайте, что я за ней следила, – предупредила Розалия, она не могла допустить, чтобы мы ее характеризовали как сплетницу.– Боже избавь.– Пару раз я видела, как она крутилась около Ивана Лаврика. И если бы не Инга (жена Лаврика), которая вовремя утащила его с вечеринки, эта особа точно бы его подцепила.– Вы думаете, что покойная по этому делу… – Я округлила глаза. – Клуб закрытый, абы кого не пускают. Я сама слышала, что в ваш клуб очень сложно попасть.– Милая моя, – вздохнула Розалия, удивившись моей наивности. – Эти особы покупают пригласительные, подкупают метрдотеля и пролазят. Да что там говорить, когда проходят в клубе мужские вечеринки, директор ресторана сам с черного входа запускает в ресторан девиц легкого поведения. Если уж вам так нужно знать имя покойной, начните с директора ресторана Максима Фарбера. Уверена, он знал, кого впускал.– Но, он сказал в полиции, что не знал покойную, – напомнила Алина.– И что с того? Скажи он имя покойной, и его тут же уволили бы с должности директора. Не забывайте, ресторан – собственность клуба. И принимая на работу человека, руководство клуба берет с него подписку о неразглашении всего того, что он может увидеть в клубе. Бывают, конечно, открытые вечера, на которые приглашают и посторонних, прессу, но это скорее исключение, чем правило.– Вы сказали, что Ивана Лаврика увела жена. Это произошло до того, как нашли убитую?– Да. Лаврики рано ушли. По-моему, еще до полуночи.– А вообще, кто такой Иван Лаврик? – поинтересовалась я. Имя мне определенно было знакомо, но, убей бог, я не могла вспомнить, какими делами ворочал в городе этот «светский лев».Алина возмущенно сверкнула на меня глазами. Должно быть, она хотела сказать: «Как, ты не знаешь, кто такой Лаврик?! Разве такое возможно?!»Но я действительно не знала, кто он такой. И моя неосведомленность ни в коей мере меня не тяготила. Ну не знаю я, кто такой Лаврик! И что с того? Невозможно со всеми водить дружбу. И знать все про всех ни к чему.– Иван Лаврик, моя милочка, – тоном покровительницы неучей произнесла Кирюшкина. – Иван Лаврик – это свежая и замороженная рыба, и все, что продается в сети магазинов «Невод», еще два ресторана средиземноморской кухни, заказ икры и устриц по Интернету.– А как нам его найти? С ним можно как-то встретиться? – спросила я. – Нам срочно надо с ним поговорить.Очевидно, я расположила к себе Розалию Ивановну своей непосредственностью и откровенностью, потому как она не моргнув глазом выложила нам местонахождение конторы Лаврика:– Знаете, где расположен самый большой магазин «Невод»? Да, на улице Дунаевского, как раз напротив рынка «Сокол». Вот там и ищите Ивана Гавриловича. Вы только в магазин не идите. Вход в офис со двора.– Спасибо. Простите за беспокойство. – Я чуть ли не раскланялась. – Вы нам так помогли, так помогли. Вы даже не представляете как.– Да будет вам, не стоит меня благодарить. Только у меня к вам просьба, если будете у Вани, вы уж не говорите, что это я вас к нему послала, – стушевалась Розалия. – Если спросит, как вы вышли на него, скажите, что сами видели, как покойная с ним любезничала. Понимаете, Инга Лаврик – жена Ивана Лаврика – моя приятельница, и мне бы не хотелось, чтобы она думала, будто я специально распространяю слухи о ней и ее муже. Но, между нами говоря, Иван – жуткий бабник.– Можем вам обещать, ваше имя останется в тайне, – Алина заговорщицки подмигнула Розалии Ивановне.Кирюшкина легко вздохнула и снисходительно улыбнулась.Глава 9Из «Легиона» мы прямиком поехали в магазин «Невод». Правда, я настаивала сначала переговорить с директором «Зодиака» Максимом Фарбером, но Алина смогла меня убедить – надо ехать в «Невод», все равно ресторан открывается лишь в одиннадцать часов, а сейчас только половина десятого. Зато Лаврик, вполне возможно, уже на рабочем месте. Деловые люди рано начинают свой рабочий день.Так и оказалось. Почти…Перед черным входом в магазин «Невод» стоял серебристый «Мерседес».– Вот видишь, хозяин уже на службе, – сказала Алина, проявив свои дедуктивные способности.– Если, конечно, машина принадлежит Лаврику, – возразила я.– Хорошо, если не Лаврику, то кому?– Директору магазина, – высказала я слух первое, что пришло на ум.– Ага, – прыснула от смеха Алина. – Запомни, директор – наемный работник и сидит на зарплате, но никак не делит с хозяином доход от прибыли. И сколь большой ни была бы его зарплата, такую машину он себе позволить не может. Сто пудов – машина принадлежит Лаврику Ивану Гавриловичу.Но Алина ошибалась, впрочем, как и я.Мы подошли к обитой железом двери и собирались нажать на кнопку звонка, но дверь неожиданно резко отворилась и едва не смела нас со ступенек. Из помещения выскочила женщина в красной кожаной курточке. Не стесняясь в выражениях, она грозилась кого-то убить. Слетев со ступенек, она запрыгнула в «Мерседес» – автомобиль тотчас рванул с места. Он так быстро промчался мимо нас, что мы даже не успели толком рассмотреть женщину. Одно могу сказать – ей было за тридцать, и предпочитала она духи с тяжелым сладковатым ароматом.– Что это было? – спросила Алина, провожая глазами отъехавший автомобиль.– Нечто похожее на «Опиум», – ответила я, вдыхая в себя облако из смеси пыли, автомобильного выхлопа и запаха дорогого парфюма.– Нет, я вообще. Кто это выскочил?– Наверное, хозяйка «Мерседеса». – Я не была оригинальной в своей догадке. – Во всяком случае, ключи от «мерина» у нее были при себе.– Ладно, пошли, – недовольным голосом буркнула Алина.Мы осторожно переступили порог. Рядом с входом стоял стол, очевидно, для охранника, которого, кстати сказать, не было на месте. Коридор уходил вглубь. Дверь справа – «Бухгалтерия». Слева – «Плановый отдел», еще одна дверь – «Отдел кадров».– О! Кажется, то, что нам нужно, – воскликнула Алина. – Приемная!Современная приемная: небольшой стол для секретаря и мягкий уголок для ожидающих аудиенции. Из приемной – дверь в кабинет шефа. Из кабинета доносились голоса. Вернее, пока только один, мужской, на грани нервного срыва:– Сколько раз тебе было велено: заходит Инга Андреевна – доложи. Сложно? За то время, что ты у меня служишь, я мог бы уже барана приучить мекать и бекать по команде. А у тебя кнопка под рукой. Зашла – пальчик опусти и нажми. Все, достали меня! Уволю! Всех уволю!– А меня за что? – возмутился звонкий женский голос.– За то самое и уволю.– Так ведь сами меня и позвали. Документы вам понадобились. Я что? Пришла. Вот папочка на столе. А ваш Колька… Я бы давно этого балбеса уволила. Есть четкие указания. Ему и думать не надо, только лишь исполнять, что велено. Иван Гаврилович, давайте его переведем в грузчики в какой-нибудь из магазинов или в ночные сторожа.– Иван Гаврилович, – послышался молодой баритон, – я не виноват. Инга Андреевна фурией ворвалась, я даже слова ей не успел сказать.– Выбирай выражения. Все-таки Инга Андреевна моя жена.– Виноват, шеф, но она сказала, что, если я надавлю на кнопку, она меня уволит.– Теперь тебя уволю я.– Иван Гаврилович…– Иван Гаврилович… Пятьдесят лет Иван Гаврилович. Одна носит юбку выше некуда, другой спит на рабочем месте.Мы с Алиной переглянулись. Похоже, Инга Андреевна застала мужа в щекотливой ситуации. Алина занесла руку и постучала по поверхности двери. За дверью будто вымерли. Потом раздался робкий, виноватый голосок Ивана Гавриловича:– Это ты, моя курочка?Дверь отворилась, и в узкую щель просунулся сначала молодой мужчина в униформе охранника, затем сексапильная девица в неприлично короткой юбке. Мне она не понравилась с первого взгляда. Этакая нагловатая особа, мнящая себя супер-пупер и, очевидно, считающая, что она второе на фирме лицо после шефа. Увидев, что за дверью совсем даже не Инга Андреевна, она повернула голову и крикнула в кабинет:– Иван Андреевич, это не … – довольно улыбаясь, она закачала головой из стороны в сторону.– Спроси, кто? – послышался голос Ивана Гавриловича.Бдительная секретарша бюстом отодвинула нас от двери:– Женщины, вы к кому?– К Ивану Гавриловичу. Он у себя, потому разрешите, мы пройдем, – вежливо, но решительно сказала Алина и исподлобья посмотрела на девицу. – Докладывать не обязательно.– Но вы хоть можете сказать, по какому вопросу пришли?– По личному, – процедила сквозь зубы Алина. Секретарша Ивана Гавриловича ей, похоже, тоже не понравилась.– Пропусти! – крикнул из кабинета Лаврик.Королем замороженной рыбы оказался пятидесятилетний мужчина с гладкой, как бильярдный шар, головой. Он сидел в рабочем кресле, одной рукой растирал грудь в области сердца, а другой – вытирал платком с лица пот. Платок был уже мокрый, а пот, как роса, появлялся и появлялся крупными каплями на лбу, лысине и под глазами.«Струхнул, бедненький», – усмехнулась я про себя.– Слушаю вас, – выдохнул Иван Гаврилович и дрожащей рукой потянулся к бутылке с минеральной водой.– Попейте, мы, наверное, не вовремя? – Алина заподозрила, что, пребывая в таком состоянии, Иван Гаврилович вообще не сможет вспомнить, кто такая «зебра».– Да ради бога! – отмахнулся Лаврик, пробормотав себе под нос: – В первый раз, что ли, – и добавил специально для нас: – Вы из обладминистрации? От Михаила Ивановича?– Нет, мы не от Михаила Ивановича.– Тогда, кто вы? – насторожился Иван Гаврилович.– Иван Гаврилович, успокойтесь, мы пришли к вам как неофициальные лица. Вы помните вечер в ресторане «Зодиак»?– Вы от Инги? – Лаврик схватился за голову. – Она меня своей ревностью с ума сведет.– Инга – ваша жена? – догадалась я.– Так вы не от нее? – Лаврик поднял на нас полные надежды глаза. – Вы не из адвокатской конторы?– Нет. Послушайте нас, Иван Гаврилович, – начала Алина. – Вы были в «Зодиаке» в прошлую пятницу.– Да, мы с Ингой были приглашены на вечеринку, поскольку являемся завсегдатаями клуба «Светские львы», – с гордостью произнес Лаврик.– А женщину в полосатом комбинезоне помните? – спросила я. У Лаврика плутовато забегали глазки. – Не отпирайтесь, мы видели, как вы с ней разговаривали, – соврала я.– А вы тоже там были? – Он густо покраснел.«Интересно, почему?» – подумала я.– Ну да, конечно, и вы видели эту ужасную сцену. Инга такая ревнивая, такая ревнивая, – запричитал Иван Гаврилович.– Иван Гаврилович, нас не очень интересуют ваши отношения с женой. Расскажите нам о той женщине. Вы ее знаете? Как ее зовут? Чем она занимается?– Вы из полиции? – встрепенулся Лаврик. Правда, сразу вспомнил, что среди «светских львов», нет ни одного работника полиции или прокуратуры. – Впрочем, нет. Вы не из полиции. Будь вы из полиции, вы бы появились в «Зодиаке» уже после того, как мы с Ингой ушли. Вы ведь в курсе, что эту женщину убили?– Да, мы в курсе, и мы не из полиции. Но нам срочно надо знать, кто та женщина. Вопрос жизни и смерти. – Для убедительности я обхватила ладонями горло, показывая этим, что именно меня хотят убить.– Вряд ли я вам смогу помочь. Эта женщина действительно ко мне подходила, как раз в то время, когда Инга пошла за десертом, но я старался на нее не смотреть и не слушать, о чем она говорит.– Почему? – удивилась Алина.– Вы ведь уже в курсе, что моя жена жуткая ревнивица и закатить скандал ей ничего не стоит. Поэтому, когда мы бываем на вечеринках вдвоем, я стараюсь не давать повода для ревности, не отхожу от нее ни на шаг и не глазею по сторонам.– Вы ее видели раньше?– Нет, никогда.– А что она вам сказала, когда подошла? Она представилась?– Да. Кажется, ее зовут Алевтина, и она не местная. А вот откуда она родом… Музыка громко заиграла, и я не расслышал, – Лаврик смущенно улыбнулся. Улыбка получилась страдальческая. – О! Вспомнил! Она что-то там про мужа начала рассказывать, но в это время подошла Инга… И началось такое… Она как тигрица на меня набросилась.– За что?– Видите ли, в зале было шумно, Алевтина прижалась ко мне, я наклонился к ее лицу, чтобы услышать, что она говорит, а тут Инга. Ей показалось, что мы целуемся. Ну посудите сами, разве я мог бы себе такое позволить? Жена в радиусе десяти метров, а я целуюсь с незнакомой женщиной?! Бред! Форменный бред! Если бы вы знали, чего мне стоило увести Ингу с вечеринки. Если бы мы не ушли, она устроила бы скандал. Наутро все бы газеты пестрели заголовками «Драка «светских львиц» или «Так проводит время наш бомонд». Впрочем, скандал и так состоялся, но только дома, причем при свидетелях. У нас сейчас гостит теща, так что чихвостили они меня вдвоем. Но знаете, я даже рад, если менты все-таки докопаются о неприятном инциденте, то у меня и моей жены будет стопроцентное алиби. Ушли раньше, чем произошло убийство. Дома нас видели теща и домработница. Они подтвердят.– А когда произошло убийство? – на всякий случай спросила Алина.– Говорят, после часа ночи, – уверенно ответил Лаврик. Очевидно, его хорошо проинформировали. Иван Гаврилович посмотрел на часы. – Больше мне вам сказать нечего. Извините, обычно Инга попсихует, попсихует и возвращается, чтобы дать мне возможность попросить у нее прощение.– Да, спасибо, что хоть что-то вспомнили. Еще один вопрос: вы не подскажите нам, кто еще мог бы знать эту даму?– Понятия не имею, – ответил Иван Гаврилович.Мы вышли из кабинета. Секретарша окинула нас равнодушным взглядом и отвернулась к окну.– Ненавижу таких, – прошипела мне в ухо Алина. – Очень хорошо понимаю жену Лаврика. Будь я на ее месте, давно бы заменила эту наглую девицу путной секретаршей.– Какой-нибудь Мариванной, которой осталось три года до пенсии?– А хоть бы и так! Уж за этой Мариванной мой муж был бы как за каменной стеной.Алинины слова мне были знакомы. Любимая ее тема: муж-профессор, в верности которого она постоянно сомневалась, и молоденькие аспирантки, словно бабочки, кружащие вокруг него.– Алина, ты не права. Мужчины рассуждают как? Красивая секретарша – это нечто вроде детали интерьера. Ревновать мужа к секретарше так же глупо, как к кожаному дивану.Конечно же, я кривила душой – в жизни все не так. Сколько было случаев, когда мужей из семей уводили именно секретарши, вот такие же длинноногие и наглые, как эта особа, отворотившая свой вздернутый носик к окну.Алина должна была мне возразить, и тогда ее монолог о поголовной безнравственности технического персонала мог затянуться надолго, но она почему-то молчала, переваривая, видимо какую-то мысль. Подозреваю, что ее заинтересовало мое сравнение секретарши с диваном. Так оно и оказалось.– Именно! Все дело в диване, – после минутной паузы воскликнула она. – Не зря же Лаврик придумал систему оповещения, на тот случай если его жена вдруг решит зайти в офис.«А я уж надеялась, что она придумает что-то новенькое, – вздохнула я. – Ничто не может поколебать ее мнения, что все беды в семьях идут от молоденьких секретарш, аспиранток, студенток и прочих охотниц на чужой каравай. Надо уводить Алину от этой темы».– А мне кажется, он просто ее боится, – высказала я свою точку зрения. – У Инги патологическое чувство ревности. Ему просто стыдно перед людьми за супругу.– Патологическое чувство ревности? Не на пустом же месте? – фыркнула она.– Бывает, что и на пустом. – Я пожала плечами, не заинтересованная в продолжении разговора.– Поражаюсь твоей наивности, – пробурчала Алина, почувствовав, что тема о супружеской неверности мне не интересна.Только мы сели в «Опель», как во двор въехал серебристый «Мерседес», тот самый, что полчаса назад стартовал от входа в офис Лаврика. Дама в красной курточке выпорхнула из салона автомобили, капризно встряхнула плечами и легко взлетела по ступенькам.– Инга, – констатировала Алина. – Приехала предоставить мужу возможность попросить у нее прощение.Глава 10Следующим пунктом нашей программы был ресторан «Зодиак». Ехали мы к Максиму Фарберу, что называется, наобум, авось что-то да выплывет. Приходилось признать: визит к Лаврику прояснил только одно – нам стало известно имя женщины. Алевтина. И все – ни фамилии, ни отчества. Просто Алевтина.– Эх, Алевтина, Алевтина, – вздохнула я. – Искать по имени, все равно что пересчитывать песчинки на пляже.– Лаврик еще сказал, что она вроде бы не местная, – поддержала разговор Алина.– Тем более. Была какая-то зацепка. Алевтина – имя не самое популярное, думаю, в городе Алевтин около тысячи. Можно было бы попробовать…– Даже если их всего сотня, как ты себе представляла розыск Алевтины? – Алина удивленно вытаращила на меня глаза. – Поименно бы проверяла? Через адресное бюро? Месяц бы ушел. А у тебя на все про все полтора дня осталось, – напомнила о сроке Алина. – Все. Приехали. Ресторан «Зодиак». Выходи.До открытия оставалось пятнадцать минут.– Будем ждать? – вопросительно посмотрела я на Алину.– Да, конечно! Если он есть, то – есть, если нет, то спросим, где его найти, – ответила Алина и решительно подошла к двери.С обратной стороны стеклянной двери висела табличка «Закрыто». Не обращая никакого внимания на табличку, Алина постучала кулаком по стеклу. Отреагировали на ее стук только через пятнадцать минут. На часах как раз было одиннадцать часов ноль-ноль минут.Метрдотель в костюме и при бабочке подошел к двери и щелкнул замком.– Вход по клубным карточкам, – предупредил он. – Вы члены клуба?– Мы члены другой организации, – нагло соврала Алина. – Удостоверение показать или на слово поверите? – Метрдотель не успел ничего ответить, потому что Алина буквально закрыла ему рот: – Голубчик, нам нужен Максим Фарбер. Хотелось бы с ним побеседовать в неформальной обстановке. У него рабочий день в одиннадцать начинается? Веди к шефу.– Извините, – метрдотель замялся. – Но Максима Владимировича нет на месте.– То есть?– У него ненормированный рабочий день, – стал объяснять метрдотель. – Директор приходит в ресторан во второй половине дня. И уходит после закрытия. А работаем мы до последнего клиента.– Допустим, – сурово сказала Алина. – Телефон шефа у вас есть?Метрдотель молчал, мысленно прокручивая варианты ответа, который удовлетворил бы нас и не подставил под удар начальника.– Да есть, конечно, – скривилась я в ухмылке. – Нестандартная ситуация – куда звонить?– Вот телефон. – Он протянул мне листок с перечнем домашних и мобильных телефонов руководства.– Вот это другое дело, а адрес знаешь?– Вроде недалеко, а где именно, не знаю.Мы оставили метрдотеля приходить в себя, а сами вернулись в машину. Из машины позвонили Фарберу. Он ответил хриплым со сна голосом – для человека, который лег спать в пять утра, одиннадцать часов, считай, предрассветный час. Разговаривать с ним мы намеренно не стали, отключили телефон – решили задавать ему вопросы, только глядя в глаза. Алина позвонила в справочную службу и по фамилии и номеру телефона узнала адрес Максима.– Улица Россини, дом пятнадцать. Действительно рядом. Поехали.Минут десять звонок заливался соловьиной трелью. Мы терпеливо ждали под дверью. Наконец Максим открыл нам дверь, но с таким выражением лица, что я неосознанно отступила назад, опасаясь, как бы хозяин на нас не набросился.Алина на лицо Фарбера не обратила никакого внимания.– Максим Владимирович? Мы пришли задать вам несколько вопросов, – противным голосом тюремного надзирателя начала Алина.– А, собственно, в чем дело? – насторожился Максим.– Сейчас объясним. Может, пригласите нас в квартиру? Или хотите продолжить беседу в наручниках и в другом месте? – Не дожидаясь ответа, она сделала шаг вперед.Алина была убедительна. Фарбер попятился, пропуская нас в дом.Он жил в двухкомнатной квартире, по всей видимости, один. Первое, куда мы попали, была гостиная, я не увидела в ней ни единой вещи, которая намекнула бы мне на проживание поблизости женщины.Если перед женщиной выставить две вещи: одну красивую, но бесполезную, а вторую функциональную, то не сомневайтесь, она выберет первую, то есть красивую. В квартире Фарбера главенствовал модернистский стиль: диван на блестящих металлических ножках, стеклянные полки для десятка книг и полсотни компакт-дисков, домашний кинотеатр и жалюзи вместо гардин. Ни одной лишней вещицы, ни одной фотографии. Впрочем, одна рамочка с фотографией все же была – крупный план самого себя, любимого.– Могу я спросить? – набрался смелости Максим.Алина кивнула:– Можешь, если не будешь требовать адвоката. Напоминаю, мы пока беседуем по-дружески.– По какому вопросу вы пришли?– Мы присядем с вашего разрешения, молодой человек, – указав Фарберу на плохое воспитание, Алина плюхнулась на диван. Я, чтобы не стоять столбом посреди комнаты, села с ней рядом. – А пришли мы… – Алина тянула паузу. Максим побледнел и запахнул глубже халат, прикрывая грудь, поросшую густым волосяным покровом. – А пришли мы по вопросу смерти молодой женщины, которой, как вы помните, свернули шею на прошлой неделе в ресторане «Зодиак». Помните этот случай? Вы ведь служите в этом заведении директором? Не так ли? Так вот, мы хотели удостовериться в вашей непричастности к убийству, или, наоборот, доказать обратное. Вы хотите помочь самому себе?– Да, но как? В сущности, я ни при чем. Я ничего о ней не знаю. Я все рассказал вашим коллегам, – бормотал Максим, нервно моргая темными веками.«Боже, какой доверчивый экземпляр, – в очередной раз убедилась я в мужской наивности. – Я бы посоветовала ему смотреть детективные сериалы, сценарии к которым написали женщины. По крайней мере тогда бы он знал, что, если дама ведет себя уверенно и свободно владеет ментовским сленгом, это еще не указывает на ее причастность к правоохранительным органам».– Для начала вы успокойтесь, присядьте, – сказала Алина. Максим послушно сел в кресло, стоящее против дивана. – Теперь вы ответите нам на наши вопросы. Договорились? Чисто и сердечно?– Да мне нечего скрывать, – ответил Максим, судорожно сглатывая слюну.– Вопрос первый. Как обнаружили труп женщины?– Ее нашли наши повара. Она лежала напротив «черного входа» в куче пустых ящиков.– Вопрос второй. Вы видели прежде эту женщину?– Нет, – поторопился ответить Фарбер.– То есть как – нет? Она была на вечеринке в ресторане «Зодиак». Этот факт подтверждают многие свидетели.– Но я ее не видел, – упрямо повторил Максим.– Значит, она не была членом клуба «Светские львы»?– Наверное, – пожал плечами Фарбер.– Кто же ее пропустил на вечеринку?– Сережа Серов. Он стоял на входе.– Он мог ее пропустить без клубной карты?– Нет. Он бы сообщил мне. А у этой женщины был пригласительный.– На чье имя?– Не знаю.– Как так – не знаете?– Мы ведь не отмечаем по списку, кто пришел, а кто нет. Она предъявила приглашение и прошла.– Допустим, а во время вечеринок вы находитесь в зале?– Я в основном сижу в своем кабинете, а в зале появляюсь по необходимости.– А в этот вечер вы выходили в зал? И не видели женщину среди приглашенных гостей?– Да. Именно так.– То есть вы не можете нам сказать, с кем она разговаривала, с кем общалась?– Нет, – односложно отвечал Фарбер.– Как же так? Инга Лаврик устроила мужу скандал из-за этой дамы, а вы не видели?– Должно быть, я был в это время в своем кабинете.– А где расположен ваш кабинет?Фарбер заерзал в кресле.– Так где расположен ваш кабинет?– По коридору, рядом с подсобными помещениями.– По коридору, который ведет к «черному» входу?Максим кивнул.– Значит, вы могли видеть или слышать убийцу?– Нет. Нет. Я ничего не слышал и ничего не видел, – почти выкрикнул Максим.«А если бы видел или слышал, сказал бы? – подумала я, наблюдая за тем, как хозяин квартиры заламывает перед нами руки. – Перепугался парень. Конечно, любой инцидент во вверенном ему заведении грозит увольнением. А место хлебное, вот и струхнул сверх меры».– Вы не волнуйтесь так, – посоветовала я. – Вас поканикто ни в чем не обвиняет.– Значит, вы большую часть времени находились в кабинете? – спросила Алина. – За закрытой дверью? И ничего не слышали? – все-таки усомнилась она.– Когда я в кабинете, то всегда закрываю дверь. Я ничего не слышал. Несколько раз я все же выходил в зал. Должно быть, в этот промежуток времени ее и убили.– Скажите, а кроме убитой, вы всех в тот вечер из присутствующих знали? – поинтересовалась я.– Нет. У нас в ресторане неяркое освещение – я даже не всех гостей видел, – ответил Максим. Я ему поверила. Нас-то он не запомнил, а может, и не видел. – Вечеринка была открытая. Кроме «светских львов» были приглашены известные люди, которые могли бы пополнить список членов клуба, – журналисты, фотограф местной газеты, ну и друзья членов клуба. В этот раз каждый холостой «лев» мог привести с собой друга или подругу.– Ясно, – после непродолжительного молчания вздохнула Алина. – Пожалуй, мы пойдем.– Если возникнут вопросы, мы вас еще навестим, – предупредила я, поднимаясь с дивана. Надо же было соответствовать роли, которую мне навязала Алина.Мы уже сели в машину, когда Алина вспомнила:– Надо же! Забыла сказать Фарберу, чтоб нас впустили в «Зодиак».– Зачем?– Мы едем туда, – посвятила меня в свой план Блинова. – Надо увидеть все своими глазами. Где убили «зебру»? Как далеко от этого места находится кабинет директора? Какие еще помещения выходят в этот злополучный коридор?– Алина, я не о том. Как я поняла, Фарбер принял нас за работников полиции. Кстати, ты в следующий раз поаккуратней выражайся, а то одно твое упоминание о наручниках привело парня в жуткий трепет.– Подумаешь! «Жуткий трепет»! Зато он нам все как на духу выложил. Это даже хорошо, что он нас за следователей принял – не понадобилось липовое удостоверение в ход пускать. У меня там, между прочим, фотография постоянно отклеивается. Что за клей сейчас делают? Нехорошо, если на чьих-то глазах мою физиономию ветром сдует.– Так вот, Алина, я хотела тебе напомнить, что люди из полиции не просят, чтобы их куда-либо пустили – они сами проходят, когда и куда им надо.– Верно. Поехали так, без предупреждения. Надеюсь, что дядечка на входе за час не успел нас подзабыть, и нам не понадобится второй раз намекать на некоторую причастность к уголовному розыску.Метрдотель встретил нас как старых знакомых, улыбнулся дежурной улыбкой и широко распахнул перед нами дверь. Его радушие придало нам уверенности. Впрочем, Алина всегда чувствует себя на высоте в любых ситуациях и при любых обстоятельствах. И надо отметить, ее уверенность, временами граничащая с наглостью, действует на людей безотказно.– Нашли Максима Владимировича? – поинтересовался страж «Зодиака».– Нашли. Поговорили. Теперь нам надо уточнить некоторые детали. Отведите нас к тому месту, где нашли тело убитой женщины.– Вас как провести? – спросил метрдотель. – Через ресторан? Или по улице пройдем?– Через ресторан, – ответила я.– Хорошо, идемте.– Как вас зовут? – спросила Алина.– Петр Николаевич Прошкин, – отрапортовал метрдотель, вытянувшись в струнку. Очевидно, служить ему в армии приходилось, и не один год.– Ведите, Петр Николаевич.Прошкин повел нас через зал ресторана. Из зала мы сразу попали в коридор. Прямо перед нами открылась кухня с огромным проемом в стене, через которое было видно все: кухонные плиты, разделочные столы, холодильники и жаровые шкафы. Справа – мойка, сюда сносили грязную посуду, здесь ее мыли и сушили. Левый конец коридора вел к складским помещениям, кабинету директора и «черному входу». Туда мы и пошли. Метрдотель остановился перед обитой железом дверью.– Это и есть «черный» вход? А где кабинет директора?– А вот он, мы прошли, – Петр Николаевич оглянулся и махнул рукой в сторону двери, которая осталась за нашими спинами. От «черного» входа до директорской двери было совсем близко. Всего пять метров. Если женщина кричала или звала на помощь, Фарбер должен был ее слышать, если, конечно, он в это время находился в кабинете. А мог и не слышать, если в эту минуту сидел в зале ресторана.– А теперь откройте дверь, – потребовала Алина.Мы оказались на задворках ресторана. Перед «черным» входом – заасфальтированная площадка для машин с продуктами, чуть дальше – мусорные контейнеры и гора пустых картонных ящиков. В целом двор неуютный и мрачный.Алина засмотрелась на гору пустой тары.– Петр Николаевич, а вы дежурили в тот вечер? – спросила она, переведя взгляд с ящиков на Прошкина.– Нет, в тот день было дежурство Серова.– А кто обнаружил труп женщины, вы не в курсе?– Отчего же? Этот парень сейчас на кухне овощи чистит.– Пригласите.Петр Николаевич нырнул в коридор и через пять минут вышел с долговязым прыщавым юношей в коротком белом халате и поварском колпаке.– Вот. Сергеев Александр, – представил нам парня Петр Николаевич. – Он обнаружил труп. Хотите с ним поговорить?– Да, – Алина методично осмотрела парня с головы до ног. – Скажите, Александр, вы хорошо помните, как нашли труп? Сколько времени тогда было?– Четверть второго. Мы как раз с напарником дорезали мясные закуски. Официанты отнесли их в зал. У нас появилась свободная минутка. Решили выйти покурить. С нами захотел пойти повар Гарри Артурович, но перед этим он попросил нас отнести в мусорный контейнер пищевые отходы. Мы выбросили. Отошли в сторону. Решили сесть на ящики. Ноги гудят: весь день отстояли. Я хотел взять один ящик, чтобы поставить его другой стороной. Смотрю, за ним что-то лежит. Пригляделся – женщина. Мертвая женщина. Гарри Артурович позвал Максима Владимировича. Тот вызвал полицию. Всех, кто не успел до этого времени уйти, полицейские опросили. Даму эту наши гости видели, но никто с ней знаком не был. Вот, пожалуй, все, что я знаю.– А вот через проем ты видел, как эта женщина шла по коридору? Может, кто-то за ней шел?– Что вы! У нас в такие дни не продохнуть! Слона бы по коридору провели, мы бы не заметили.– Спасибо, Александр. Не могу сказать, что вы нам очень помогли, но все равно, спасибо.– Пожалуйста. Я могу идти?– Иди, – отпустила его Алина.– А я вам еще нужен? – поинтересовался Петр Николаевич.– Наверное, нет, – подумав, ответила Алина. – Мы выйдем через двор.– Как угодно, – с радостью согласился Петр Николаевич. Он подскочил к двери и тут же за ней скрылся. По-моему, он нас немного побивался. Во всяком случае, как только за ним захлопнулась дверь, я отчетливо услышала за ней вздох облегчения.– Теперь куда? – спросила я. – Надо было бы еще поговорить с охранником, с тем, который впустил «зебру». Если Фарбер утверждает, что без пропуска или клубной карты она в ресторан пройти не могла, то есть шанс, что охранник вспомнит, как ее зовут, – предложила я.– Не вспомнит, – ответила Алина. – Если бы он мог, то уже бы вспомнил и сказал бы об этом в полиции. Поехали лучше в «Пилигрим».– По большому счету, ничего мы так и не выяснили, – с сожалением констатировала я. – Плохи мои дела. Пропаду неизвестно за что.– Не так уж и плохи твои дела, – с уверенностью возразила Алина. – Сыграем ва-банк. Преступнику что-то надо. Он в тебе заинтересован. Рычаги, которыми он мог тобой манипулировать, мы надежно спрятали – Олег и Аня уже на подлете к Эмиратам. Мертвая, как я понимаю, ты ему не нужна. – Меня от ее слов передернуло. – Так что расслабься. Позвонит – спросим, что ему конкретно нужно, а там будем думать.– Алина, что думать? Сумки у меня все равно нет! О «зебре» мы ничего не узнали. Ну разве что, как ее зовут. И все!– Почему все? У нее было приглашение или клубная карта, – напомнила Алина.– Что толку? Ее в ресторане никто не знал. Может, и приглашение было чужое или «липовое», – тяжело вздохнула я, понимая насколько бесперспективно мое положение.– Тогда едем в «Пилигрим». Алена одна, а желающих отдохнуть, надеюсь, много.«Алине хорошо. Она может думать о прибыли. Мне же о душе пора задуматься. Сколько мне осталось?» – мрачные мысли закружились в моей голове.Глава 11Желающих отдохнуть действительно было много. Алена заметно нервничала – по нашей милости она была отдана на растерзание толпы потенциальных туристов. Вопросы на бедную девушку сыпались как из рога изобилия:– Скажите, этот отель по принципу «все включено»?– Мне бы этот отель, только с одним завтраком.– А если мы закажем сразу три номера, нам скидка будет?– Девушка, вы отметьте в заявке, что мне нужен номер только с видом на море.– А если Европу зальют дожди, вы нам компенсируете убытки?– Какие убытки? Покупку зонтика? Дорогой товарищ, мы не можем влиять на погоду и нести за нее ответственность, – Алина оборвала на полуслове дотошного мужчину, который во что бы то ни стало хотел оградить себя от неприятных сюрпризов погоды. – Как вы себе это представляете? Пойдет дождь, а вы потом скажите, что именно в тот день хотели залезть на Эйфелеву башню?Были и такие посетители, которые хотели сдвинуть расписание самолета на день или два по вполне уважительной, с их точки зрения, причине: они приглашены на банкет по случаю дня рождения любимой тети или же месяц назад записались на прием к медицинскому светиле и ни за что на свете не хотели бы пропустить свою очередь. Слава богу, таких клиентов было мало, только двое, но и без них голова шла кругом.Пришлось мне и Алине садиться рядом с Аленой и помогать обслуживать скопившуюся с утра очередь. К концу рабочего дня голова моя была подобна мешку соломы, ничего уже не соображала. Я путала названия стран, курортов, отелей и многое другое, что непростительно для человека, работающего в сфере туристического бизнеса.После закрытия агентства я вползла в свой кабинет и, обессиленная, рухнула на диван. Алина упала в кресло.– Как хорошо, что Аня и Олег улетели, – порадовалась я за мужа и дочь. – Я просто физически сейчас не в состоянии уделить им внимание. Как я устала! – Я тяжело вздохнула. Алина что-то пропыхтела мне в ответ. – Мне кажется, до конца апреля будет такая же свистопляска. Всем надо куда-то выехать, где-то отдохнуть. Нет, это хорошо, конечно, что люди в преддверии праздников выбрали наше агентство, но было бы еще лучше, если бы они пользовались нашими услугами постоянно, – посетовала я на сезонность нашего предприятия. – Скажем, каждый день заходили бы десять клиентов. Мы им проспекты глянцевые, подробную информацию, чаек, кофеек. И людям приятно, и нам в удовольствие работать. Так нет! Ноябрь, февраль, март – ни единой души. Сейчас же – хоть стены раздвигай – столько народу.В кабинет заглянула Алена:– Марина Владимировна, я могу идти? Еду в городскую автоинспекцию, получаю водительское удостоверение, – поделилась радостью девушка.– Так ты завтра уже будешь на колесах? – переспросила Алина.– Да. С восьми до девяти часов утра ругайте меня, – попросила Алена.– Иди, Алена, иди. Все будет хорошо.Я посмотрела на часы – половина седьмого, торопиться вроде некуда. Так хорошо на диване – лежи себе и лежи. Телевизор есть. Кофеварка есть. В шкафу коробка конфет и печенье – с голода уже не умру. Стоит ли мне идти домой?– Бобби! И Павел! Он же там один. – Я подскочила на диване и приняла вертикальное положение.– Ну с Бобби я знакома, – Алина приподняла брови и с интересом посмотрела на меня, – а вот кто такой Павел?– А я тебе о нем разве не рассказывала? Впрочем, в такой круговерти и голову запросто можно потерять. Павел – родственник Валентины из Самары. Она нам прислала телеграмму, попросила на время приютить Павлика.– Павлика? Павлик – мальчик?– Какой там мальчик! Мужику под пятьдесят. Живет у нас уже третий день. Вроде спокойный, – я пожала плечами. – Но со странностями.Алина последнюю фразу не услышала.– Чего ж ты за него переживаешь? Не найдет что поесть?– Да вроде неудобно гостя одного оставлять.– Свой же! Должен понять, что ты работаешь.– В том то и дело, что не свой.– Ты же сама сказала, что вы телеграмму получили.– Получили. Вот только, убей бог, ни я, ни Олег так и не смогли вспомнить, кто такая Валентина из Самары.– Ага, значит, вы постороннего человека пустили в дом? – многозначительно пробормотала Алина. – В свете последних событий шаг более чем отчаянный.– Алина, не пугай меня.– Поехали, к тебе. Хочу посмотреть на твоего Павлика.Алина подхватилась и направилась к двери. Всю дорогу до моего дома она бубнила о том, что так, как поступили мы с Олегом, поступают только дураки, поскольку всем известно – пускать посторонних на порог крайне опасно.– Что же мы должны были сделать? Прогнать?– Прежде чем принять человека, надо было позвонить в Самару этой Валентине.– Я же тебе говорю, мы не помним женщину с именем Валентина.– Тогда надо было поспрашивать у родственников, может, кто-нибудь вспомнил бы, что такая женщина была в вашем окружении. А вдруг ваш Павлик – аферист?– Ну какой он аферист?! Он нам мешок картошки привез.– Мешок картошки! Вот сейчас он один дома и в этот самый мешок из-под картошки собирает ценные вещи.– Не каркай, – отмахнулась я, но червь сомнения относительно порядочности гостя все же успел пробраться в мою душу. Грыз он меня до самого подъезда.Как только Алина остановила свой «Опель», я тут же выпорхнула из автомобиля и взметнулась на свой этаж. Достала ключи, вздохнула, перекрестилась и …Алина мне под руку прошептала:– Только тихо. Застанем его врасплох.Замок бесшумно открылся, и дверь без скрипа отворилась. Мы как две тени просочились в квартиру. Свет включать не стали.С кухню доносились странные звуки, вроде как легкое постукивание. Мы на цыпочках прошлись до конца коридора и осторожно заглянули в кухню.Рабочий стол, пол и подоконник были заставлены жестяными банками, в которых я хранила разные сыпучие продукты: сахар, крупы, горох, фасоль, сухофрукты и прочее. Павел стоял к нам спиной, лицом к столу. В руках он держал сито, через которое просеивал в кастрюлю муку. Коробка с мукой стояла тут же на столе. Сито ударялось о стенки кастрюли и издавало тот самый звук, приведший меня в замешательство.– Что он делает? – тихо спросила Алина.– Муку просеивает, – ответила я, констатируя факт. Зачем он это делает, для меня пока оставалось загадкой.Услышав наши голоса, Павел вздрогнул и обернулся.– Бог в помощь, – сказала Алина, стараясь заглянуть Павлу через плечо.– А как это понять? – Я обвела взглядом батарею банок, которые стояли где попало.– Ой, не успел убрать. А вы уже дома… Я все уберу, – залепетал Павел, смутившись от нашего внезапного появления.– А почему банки на столе, полу, везде, – я выразила свое недовольство, строго посмотрев на Павла.– Хотел вас нашим фирменным пирогом угостить. – Он обвел взглядом кухню и, вздохнув, добавил: – Вот, муку искал.– Но банка с мукой стояла на видном месте. Шкаф открываешь – она первая справа.– Но на этой банке написано «Сахар», – оправдываясь, ответил Павел.Что верно, то верно. На банке с мукой написано «Сахар». Но кто виноват, что эта емкость оказалась самой большой и я туда всыпала муку, которую в последнее время продают только двухкилограммовыми пакетами?– Надо было посмотреть, – пробурчала я и начала сгружать банки обратно.– Я искал надпись «Мука». Банка «Мука» оказалась последней, и в ней оказался горох.– А муку зачем просеиваете? – полюбопытствовала Алина, удовлетворившись предыдущим ответом.– Чтобы пирог был пышнее, – уверено ответил Павел.«Должно быть, он считает себя отменным кулинаром, – подумала я, разозлившись на Павла. – Он, видите ли, искал муку, а убирать кто будет? Я?»– Пирог уже готов? – неожиданно у меня засосало под ложечкой.– Нет, только через полчаса из духовки достану.– Что же вы тогда сейчас делаете? – спросила Алина, заглядывая ему через плечо.– Фарш остался – решил еще теста домесить, чтобы пирожков налепить.– Хорошо, я переоденусь, погуляю с собакой, и мы поужинаем, – сказала я, отгоняя от стола Бобби, который прилагал все усилия, чтобы незаметно дотянуться до миски с фаршем.– И я бы не прочь на пирожки остаться, – напросилась на ужин Алина.– Конечно, оставайтесь, пирожков много будет. – Лицо Павла растянулось в улыбке.Я вышла из кухни, оставив там Алину, изъявившую желание поболтать с моим гостем.– Бобби, одевайся, идем гулять, – позвала я.Когда я говорю псу «одевайся», то не имею в виду ничего кроме поводка.Бобби с трудом оторвался от стола и побрел в прихожую искать свой поводок. Я пристегнула к ошейнику поводок, повесила его на ручку двери, потом сказала:– Стой, я сейчас переоденусь и выйду.Обычно я не злоупотребляю терпением Бобби, но на этот раз я задержалась в спальне дольше обычного. Мне показалось – да что там показалось! Так и было! Все предметы на туалетном столике были сдвинуты со своих мест. Фотография Олега стояла почти по центру, тогда как прежде она занимала место с краю. Тюбики помады валялись вразброс, теперь они были выставлены в один ряд.– Ничего не понимаю, – заговорила я вслух и решила заглянуть в гостиную.Книги и журналы, разбросанные по журнальному столу, были собраны в аккуратные стопочки. Завядшие цветы исчезли из вазы. Сама ваза блестела хрустальным блеском. Не забыт был и ковер – по нему явно прошлись пылесосом.– Черт возьми! Павел! – крикнула я.Через секунду в проеме появилась его голова:– Звали?– Да. Ты что, занимался уборкой? – опешила я.– Да немного. Пыль вытер, ковер выбил…– Но когда ты успел? Ты же на курсах должен был быть?– Я подумал, что не нужны мне эти курсы. Все равно ничего на них путного не скажут, так зачем тратить свое время?– Значит, ты скоро уедешь? – спросила я.– Если не выгоните, я до майских праздников у вас погощу, – поставил меня в известность гость. – Если вы помните, мне бы хотелось побывать на фестивале.Мне ничего не оставалось делать, как ответить:– Оставайся. Идем гулять, Бобби.Алина увязалась за мной.– Как тебе этот Павел? – спросила я, спустив Бобби с поводка.– Хозяйственный мужик. Совестливый. Вишь как гостеприимство отрабатывает? Квартиру убрал, пирог испек. Находка! Пьет?– В день его приезда я выставила бутылку. Выпил ради приличия одну рюмку и все – больше пить не стал.– Странно, – пробурчала Алина.– Что не пьет?– Что такие еще встречаются. Есть-то как хочется, – Алина с тоской посмотрела на окна моей квартиры. – Пирог, наверное, уже спекся.– Так пошли домой. Бобби уже все свои дела сделал.Бобби действительно, предчувствуя, что и ему перепадет какой-никакой пирожок, управился со своими собачьими делами в кратчайший срок и теперь смирно стоял у входа в подъезд, поджидая меня и Алину.– Пошли. Попробую и поеду. У меня, между прочим, семья дома голодная, – вдруг вспомнила Алина. – Вадим не такой хозяйственный, как Павел. Самое большее, на что он способен, – бросить в кипящую воду пельмени.– Да? А мне помнится, он буженину прекрасно готовит, – упрекнула я Алину в необъективности к собственному мужу.– Нашла, что вспомнить! Он тогда тоже отрабатывал твое гостеприимство.– Вот видишь! Значит, не такой он и беспомощный?– Ты хочешь сказать, что дома Павел тоже не знает, с какой стороны подойти к сковороде?– Возможно. – Я пожала плечами.– Ах, все мужики одним миром мазаны, – с горечью констатировала Алина.Пирог у Павла действительно удался – пышный, хорошо пропеченный, с хрустящей глянцевой корочкой. А внутри – отварная рыба с яйцом и жареным лучком. Алина с аппетитом съела большой кусок, хотя грозилась до Пасхи сидеть на строжайшей диете.– Отрезай два куска, – потребовала она, – угощу Вадима и Саньку.Я занесла руку с ножом над пирогом.– Не жадничай, – сказала она мне под руку. – У вас еще в духовке целый противень с пирожками печется. И завтра не забудь с собой на работу взять. Впрочем, я тебе еще утром напомню. Заеду за тобой без пятнадцати девять. Нечего тебе одной по улице ходить, – напомнила мне об опасности Алина.Глава 12На следующее утро ровно в девять мы были на пороге «Пилигрима». Дверь была закрыта. Обычно Алена приезжает за пятнадцать минут до открытия. Подготовка офиса к работе – ее обязанность. В это утро она отчего-то задерживалась.– Наверное, вчера права обмывала, – предположила Алина.Не успела я озвучить свою версию, как в зад Алининому «Опелю» чуть было не врезался старенький «жигуленок» с затемненными стеклами. Бежевая «шестерка», предел мечтания восьмидесятых годов, остановилась за десять сантиметров от задних фар ухоженной Алининой машины.– Эге! Кто так ездит? Слепой? Да? Или права за сало покупал? – взвизгнула Алина, предвидя, во сколько ей вылилось бы столкновение, если бы безбашенный водитель не смог оплатить ремонт «Опеля».Из «Жигулей» с белым, как простыня, лицом вывалилась насмерть перепуганная Алена. Она кивнула нам и шаткой походкой побрела к входу в «Пилигрим».– Алена, ты что творишь? – бросила ей вдогонку Алина.– Простите, Алина Николаевна, я сейчас… я должна прийти в себя.Она открыла офис, прошла внутрь, села за свой стол и, обхватив голову руками, уставилась перед собой.– Алена, поздравляю тебя с первым самостоятельным выездом в город, – радостно сказала я. – Теперь в «Пилигриме» есть две женщины, которые могут утереть нос мужчинам, с ветерком обогнав их на автомобильном шоссе. Это ты и Алина Николаевна.Алена, по-моему, меня не слышала и не видела и продолжала отрешенно таращиться в стенку.Алина потеребила ее по плечу:– Эй, ты где?Алена безумными глазами посмотрела на нас.– Это было что-то страшное, – наконец выдавила она из себя. – Все лезут, все сигналят. Думала, живой сюда не доеду.– Ничего, ты еще будешь получать удовольствие от езды на автомобиле, – заверила девушку Алина.– Нет, Алина Николаевна, наверное, такого никогда не будет. Не представляю, как я назад домой буду возвращаться. Можно я позвоню домой, маме? – Она подняла на нас все еще круглые от пережитого ужаса глаза.– Звони, конечно. – Я пожала плечами. – Могла бы и не спрашивать.– Спасибо, – Алена дрожащим пальцем набрала номер. – Мама? Это я. Я уже на работе. Дедушка в морге.Я повернулась к Алине и наткнулась на ее дикий взгляд. Она стояла, прикрыв рот рукой, боясь что-либо спросить. Хотя что тут спрашивать? Дедушка в морге!Алина схватила меня за рукав и втащила в кабинет. Прикрыв дверь, она зашептала мне в ухо:– То-то я гляжу, на ней лица нет. Вот так первая поездочка! Дедушка в морге! Господи, только этого не хватало. Девчонку как жалко. Не знаешь, сколько за наезд со смертельным исходом дают?– Не знаю. А может, он сам под колеса кинулся? Выбежал на красный свет, а тут наша Алена.– Хорошо, если так. Тогда совсем другое дело. Могут даже оправдать. Пошли спросим подробности, – предложила Алина.Мы вышли из кабинета и со скорбными лицами направились к Алене.– Алена, это действительно ужасно, – залепетала я. – Но такое может случиться с каждым водителем. Бывают обстоятельства, когда ты не в силах что – либо изменить. Мне трудно тебе советовать…– Алена, скажи, – перебила меня Алина, – ты ехала одна? – Она хотела узнать, есть ли у Алены свидетели, которые смогли бы подтвердить, что наезд состоялся по вине пострадавшего. Ведь любую ситуацию можно повернуть в ту или иную сторону. Алина в прошлом, далеком прошлом, работала юристом, сталкивалась с адвокатами и не понаслышке знала, что значит иметь надежного свидетеля.– С дедушкой, но его пришлось завести в морг областной больницы. Последние два квартала до «Пилигрима» я добиралась одна. Это ужасно – меня даже поддержать некому было, – Алена сложила ладони воедино и закатила вверх глаза.«Значит, никакого наезда не было?» – подумала я, еще не зная радоваться мне или сожалеть.– А дедушка, которого ты в морг отвезла, чей был? – осторожно спросила я.– Мой родной дедушка, – через слово вздыхая, ответила Алена.Алина опять схватила меня за рукав и втащила в кабинет.– Кошмар! Ужас! Семейная трагедия! Дедушка сел к внучке в автомобиль, чтобы поддержать ее во время первого самостоятельного выезда в город, и умер. Наверное, так разволновался, что сердце не выдержало.– Надо ее домой отпустить, – решила я. – И деньгами помочь. Алена хороший работник, надо ее поддержать.– И дедушка, наверное, хороший был, – всхлипнула Алина.Мы опять вышли к Алене.– Алена, мы тебе сочувствуем, – траурным голосом сказала я. – Возьми себя в руки и поезжай домой. Тебе надо прийти в себя. Тебя там ждут, ты там нужнее.Алена как-то странно на нас посмотрела. Потом она часто завертела из стороны в сторону головой и почти выкрикнула:– Нет, никуда я не поеду. Я работать хочу! Пока я чем-то занята, я не думаю, что мне придется возвращаться. А с дедушкой я договорилась, что заберу его из морга в половине седьмого. А вы мне что предлагаете? Туда-обратно кататься? Нет. Уж как-то на одну поездку я настроюсь, на большее – ни-ни.«Совсем крыша поехала, – я с сожалением посмотрела на Алену – Бедная девочка».Алина погладила ее по голове и заискивающим голосом сказала:– Алена, сама посуди, «Жигули» – маленькая машина. Как ты дедушку повезешь?– А как я его полчаса назад везла? Так и вечером повезу.– Нет, ты не права, – ласково убеждала Алина. – Физиология человека такова, что при тридцати шести градусах тело мягкое, податливое. Его можно согнуть, скрутить, посадить. Но стоит ему немного остыть, даже до комнатной температуры, и все – у нас уже не тело, а бревно. Извини, но уже через восемь часов ты дедушку никак не посадишь.– Почему? – Алена смотрела на нас как на умалишенных. – Почему я не посажу дедушку?– Ну я же тебе объясняю, – по новой начала Алина. – Когда человек умирает, то застывает в той позе, в которой его положили, когда он был еще теплый. А поскольку у нас принято хоронить в гробу, то телу сразу придают лежачее положение. Что тут непонятного?– А дедушка здесь при чем? – испугано спросила Алена, отодвигаясь от нас прямо со стулом.– Ты его в морг привезла что, живым? – Алина начала терять терпение.– Живым, – кивнула Алена.– Ну ты даешь! – возмутилась я. – Надо же было его в реанимацию!– Но дедушка попросил доставить его в морг. Ему в реанимацию не надо, – возразила Алена.– Милочка, – выдохнула Алина, идя на последнюю попытку, – когда я своему сыну кричу: «Ты меня своими оценками в гроб вгонишь. Следующую двойку я не переживу», то, получив очередную плохую оценку, ему не придет в голову купить по дороге из школы венок.– Алена, за жизнь человека надо бороться до конца, – с укоризной произнесла я. – Ведь он тебе не чужой. Это твой дедушка! Позвони в морг, пусть проверят, может, он еще жив?Алена протянула руку к телефону и, не сводя с нас ошалелых глаз, набрала номер:– Деда, это ты? С тобой все в порядке? Да, постепенно прихожу в себя. Деда, только ты не умирай, а то я без тебя до дома не доеду, – Алена положила трубку и с рыданиями упала на стол.– Вот видишь, он жив! Радоваться надо, – воскликнула Алина. – А ты плачешь, глупенькая.Алена оторвала от поверхности стола зареванное лицо и, вовсю шмыгая носом, спросила:– А зачем вы меня пугаете?– Мы тебя пугаем? Ты же сама сказала, что отвезла дедушку в морг!– Правильно, – подтвердила Алена. – Я на работу еду, и он на работу едет.– Ты хочешь сказать…– Да, мой дедушка – заведующий патологоанатомическим отделением больницы, проще говоря, моргом.– Ну, знаешь, – фыркнула Алина и, хлопнув дверью, скрылась в кабинете.– Предупреждать надо. – Я обижено передернула плечами.– Вы же сами … – начала оправдываться Алена, но, быстро сообразив, что начальство всегда право, умолкла на полуслове.В этот день такого наплыва клиентов, как вчера, не было, но люди все равно шли и шли. В час пик – с двух до четырех – пришлось и мне подключиться к работе. До этого времени Алена справлялась сама. И лишь когда начала образовываться очередь, робко постучалась в кабинет.– Марина Владимировна, нужно кому-то еще выйти в зал.– Тебя ведь работа отвлекает от мыслей о предстоящей поездке домой, – съязвила Алина. – Вот и работала бы в поте лица. Сколько оформила договоров?– Пятнадцать, – процедила сквозь зубы Алена.– Молодец, – похвалила я. – Иди, сейчас выйду, сяду за второй стол.За работой время пролетело незаметно. Я находилась в зале с клиентами. Алина сидела в кабинете, перезванивалась с зарубежными партнерами, подыскивала переводчиков для сопровождения туристических групп и откапывала свежие варианты, куда можно было бы отправить любителей путешествий.О предстоящем телефонном звонке я не думала. Собственно, я ожидала звонка утром. Двухдневный срок истекал только завтра.Алина высунула голову из кабинета и как-то уж очень мрачно попросила меня к телефону:– Марина, тебя спрашивают. Подойди к телефону.Я хотела взять трубку в зале, но она меня остановила:– Нет, лучше поговори из кабинета. – И она так на меня посмотрела, что мне заранее стало себя жалко.Я только и смогла, что выговорить:– Он?– Он.Я поднялась из-за стола и на ватных ногах перешла в кабинет. Сразу хватать трубку не стала. Сердце так часто билось в груди, что я решила сначала немного успокоиться и лишь затем услышать приговор. Я мысленно посчитала до десяти, приложилась к бутылке с минеральной водой – от волнения так пересекло в горле, что мне казалось, будто язык намертво прилип к небу. Наконец я набралась мужества и сказала в трубку:– Слушаю вас.И опять бесполый голос мне ответил:– Нет, это я вас слушаю. Чем вы меня порадуете? Вы готовы вернуть мне то, что не по праву взяли?«Я поняла. Он садист! – догадалась я. – Один и тот же тон. Одна и та же фраза: «Это я вас слушаю». Сколько можно измываться надо мной? Шутка не удалась. Пора прекратить эту клоунаду».И тут меня прорвало:– Черт вас возьми! Вы можете мне сказать, что вам от меня нужно? Я ни сном ни духом не ведаю, что вы хотите, чтобы я вам отдала? Что мне не принадлежит? Быстро отвечайте. Иначе я позвоню в полицию, и мой телефон быстро поставят на прослушку. И упаси вас бог ко мне еще раз позвонить. А позвоните, пеняйте на себя. В Уголовном кодексе есть такая статься – шантаж! Вы угрожали мне, угрожали моей семье. Уже одного этого достаточно, чтобы засадить вас в тюрьму. В ваших же интересах оставить меня в покое. С меня довольно! Хватит! А если вы что и потеряли, ищите сами!Я хотела нажать на рычаг, но вопрос незнакомца заставил меня повременить бросаться трубками:– Я погляжу, вы такая смелая, потому что отправили свою дочь и мужа за рубеж?«Он за мной следит! – ужаснулась я. – Он знает все!»– Допустим, вы оградили их от неприятностей, а что будет с вами? У вас богатая фантазия?Фантазия у меня была богатая, даже слишком, поэтому я быстренько прокрутила в голове варианты и, обессиленная, упала в вовремя подставленное Алиной кресло.– Что вы молчите? – Я услышала в его голосе издевательские нотки. – Вы хотите нас перехитрить? Думаете, игра стоит свеч? Не стоит. Для вас – не стоит. Я бы советовал вам не дурить и положить в ячейку камеры хранения все то, что мы у вас просим. Срок – завтра, не позднее семи вечера. Вы же не хотите с нами встретиться? Ха-ха-ха, – смех был противный и ненатуральный.«Как у Фантомаса», – вспомнился мне старый французский фильм.В трубке давно уже слышались короткие гудки, а я все еще прижимала ее к уху. Очнулась я, когда Алина с силой пыталась отодрать меня от телефона.– Да отдай ты! – Ей удалось-таки выхватить у меня трубку. – Вцепилась как в родную. Что он тебе сказал? От чего ты побледнела?– Он следит за мной! Он знает, что Аня и Олег улетели. Алина, я не знаю, что мне делать. Он мне угрожал! Я боюсь!– Как он тебе угрожал?– Спросил, богатая ли у меня фантазия.– Только и всего? Хотя что-то в этом есть. Он предоставил тебе выбрать то, чего ты боишься больше всего. Ему даже напрягаться не пришлось, придумывая для тебя пытки. Ты сама в своем воображении воссоздала картину своей кончины. Кстати, что ты там для себя выбрала? – полюбопытствовала Алина. – Горячий утюг? Ванна, наполненная соляной кислотой? Оголенный провод под напряжением? Или подвал, кишащий голодными крысами?– А-а-а! – заорала я во все горло. – Сейчас же прекрати! Лучше думай, что мне делать.– Мы можем сходить в полицию, подать заявление.– Поможет? – с недоверием спросила я.– Вряд ли, – откровенно ответила Алина. – Охрану тебе все равно не дадут, потому что не поверят в серьезность сложившейся ситуации.– Но мне ведь угрожают?– По телефону, – напомнила Алина. – А по телефону убить нельзя. Значит, и охранять тебя незачем. Нет, никакого смысла идти в полицию нет. Хотя заявление мы, пожалуй, отнесем, – Алина посмотрела в окно и загадочно улыбнулась. Она всегда так улыбается, когда ей в голову приходит стоящая идея.– Ты же сама сказала, что смысла нет.– Сейчас нет, а вот когда тебя убьют, тогда смысл появится. Они достанут наше заявление и зачешутся. Вот тогда я им отомщу, они будут знать, как пренебрежительно относиться к заявлениям граждан. Да я на них в суд подам!– Алина, – взвыла я. – Не время сводить счеты с правоохранительными органами в лице капитана Воронкова. А вдруг они отреагируют на наше заявление и нам помогут?– Как же! Держи карман шире. Нравоучениями помогут. А еще скажут: «Расслабьтесь, дамочки, и получайте от жизни удовольствие». Вот как они скажут.– Но почему?– Потому что в полиции лишних людей, чтобы тебя охранять, нет. А Воронков … Он первый тебе не поверит и найдет причину, чтобы тебе отказать.Напомню, Сергей Петрович – наш приятель, с которым мы часто спорим. Иной раз у него сдают нервы, и в сердцах он может наговорить нам много обидных слов, не со зла, конечно. Моя подруга считает себя намного умнее капитана, поэтому к его словам относится особенно придирчиво.Алина еще долго пыхтела, обвиняя полицию в том, что та работает из рук вон плохо, что не сотрудничает с населением и не предотвращает преступления. Мне ее бурчание скоро надоело, и я напомнила о себе:– Алина, мне-то что делать? Найти то, что от меня просят, как я понимаю, нам не светит. Полиция нам не помощник…– А я что говорю?– Остается что?..– Уехать тебе надо, – выдала Алина.– Куда?! Они следят за мной!– За границу! Кажется, у меня есть идея! – она подошла к двери, отворила ее и выкрикнула в зал: – Алена, что там у нас с Веной и Прагой? – Алина повернула голову в мою сторону: – Как ты считаешь, в Европе легче затеряться, чем в Азии или Африке?Из зала донесся голос Алены:– Вена забита полностью. А Прага только наполовину.– Тогда внеси в список отъезжающих в Прагу Марину Владимировну. – Алина захлопнула дверь в кабинет.Глава 13– А что?! Не пропадать же билетам? – Алина посмотрела на меня ангельскими глазками. Даже в эту суровую для меня минуту она думала о выгоде. – Кто же знал, обычно на майские праздники народ эшелонами валит в Чехию, а в этом году такой пролет! Закупили пачку билетов, чтобы потом не перекупать их у конкурентов, а теперь не знаем, кому бы их сбыть. Хоть стой на улице и уговаривай прохожих лететь в Прагу. Думаю, Прага то, что тебе сейчас нужно. Группа небольшая. Несколько дней в Праге, потом Карловы-Вары, Марианские Лазни, Пльзень. Пива попьешь…– Сейчас мне только пиво пить, – огрызнулась я, но в целом идея мне понравилась.– Не знаю, как тебя, меня Чехия всегда успокаивала. Милая страна, милые люди…. Сама бы с тобой поехала, но не могу. Должен же кто-то работать? – она скроила на лице вековую усталость.На самом деле Алина, может быть, и полетела бы со мной, перевалив все свои служебные обязанности на Алену, но неделю назад она была приглашена своей подругой на свадьбу. Свадьба обещала быть грандиозной. Жених – состоятельный вдовец – под бракосочетание и последующий свадебный пир снял Дом отдыха в лесу, на берегу реки. Приглашены были все значимые фигуры нашего города. Как Алина могла попасть в этот список, не представляю. Но факт остается фактом – пригласительная открытка уже неделю красовалась на ее столе. Конечно же, от такого мероприятия Алина отказаться не могла. Даже если бы ей грозила смертельная опасность, она бы ни за что не покинула город, не отгуляв свадьбу.– А когда у нас вылет?– Через два дня.– Ничего не получится!– Почему?– Потому что у меня срок завтра. Со мной расправятся, прежде чем самолет оторвет шасси от взлетной полосы.– Не проблема!– Не проблема, что со мной расправятся?– Слушай меня, – Алина доверительно наклонилась ко мне и понизила голос до шепота. – Я тебя отвезу домой, и ты два дня просидишь там безвылазно. До завтрашнего дня тебя беспокоить не будут. А послезавтра затаишься, как мышь, и из квартиры ни на шаг. На телефон не реагируй, к двери не подходи. В день отлета – самолет улетает в восемь, значит, в аэропорту надо быть в шесть – я заезжаю за тобой и подвожу прямо к трапу. Шутка. В аэропорту будет много людей – они побоятся на тебя там напасть.– А Павлик? – вспомнила я о квартиранте.– Это хорошо, что он сейчас у тебя гостит. Есть кому в магазин сбегать, хлебушка купить. Но лучше и ему послезавтра никуда не выходить.– Нет, я имею в виду совсем другое – он хотел остаться у меня на майские праздники. А мне как-то, Алина, не хочется оставлять его одного в квартире.– Значит, скажи ему: «До свидания» – и пусть едет в свою Самару.Когда я заикнулась Павлу, что мне надо срочно уехать, он отреагировал совсем не так, как мы с Алиной рассчитывали. Он не изобразил недовольное лицо и не сказал: «Похоже, мне надо отчаливать».– А куда ехать надо? – спокойно спросил он, очевидно, совсем не подозревая, к чему я клоню.– В Прагу, Павел. В Прагу. Вылет через два дня, так что, у тебя есть время собраться, погулять по городу, купить сувениры.– Через два дня? Что ж, времени маловато, но что мне собирать? Все на мне. Конечно, не мешало бы для Европы обновить гардероб, – он придирчиво посмотрел на свое отражение в зеркале. – Вот этим я завтра и займусь. Похожу по магазинам.– П-павел, т-ты хочешь сказать, – от неожиданности я начала заикаться. – Что…– Да! Я давно мечтал побывать в Праге, – признался он, не дав мне закончить мысль.– Но так просто туда не попасть. Нужен загранпаспорт, деньги.– Все есть! – «обрадовал» меня Павел. – Деньги есть. На это дело у меня деньги есть! Паспорт есть. Два паспорта даже. И вам веселее будет со мной. Верно? – Он оглянулся на Алину, что она-то скажет.Она пожала плечами:– Пусть едет. Место в группе есть. Давайте, Павел, ваши документы – я завтра оформлю на вас билеты. Марина, проводи меня, – Алина засобиралась домой.Взяв с собой на прогулку Бобби, я спустилась с Алиной к машине.– Давай договоримся так: появляться у вас до дня отлета я не буду, – прощаясь, сказала Алина. – Из дома не выходи. Если что, Павел и в магазин сбегает, и с собакой погуляет. Связь будем держать по мобильному телефону. Ты в офис не звони, если что, набирай на трубку. Завтра я собираюсь еще раз подъехать в «Зодиак», хочу поговорить с уборщицей. Чем черт не шутит? А вдруг она после вечеринки нашла именно то, что все ищут?– Не надейся, до прихода уборщицы полиция поработала на месте преступления.– Кто знает, кто знает, – задумчиво пробормотала Алина. – Ресторан большой.– Как хочешь. Можешь и съездить. У меня к тебе большая просьба. В день отъезда ты Бобби к моим родителям отвези.– Вот старики обрадуются! Не придумывай, собаку я возьму к себе, – Алина трогательно потеребила пса за холку. – Я, пожалуй, Бобби сегодня заберу, чтобы послезавтра ни ты, ни Павел на улице не показывались. А ты подумай над тем, что ему соврать, чтобы он до отлета на волю не рвался.– Да что там придумывать? Скажу, что должны привезти стиральную машину из ремонта – ее и так должны были на прошлой неделе доставить, – а я, когда одна дома, боюсь открывать посторонним дверь.– Будем надеться, что Павел поверит в эту чепуху, а стиральную машину действительно не привезут.– Не привезут, потому что деталей для ремонта нет, – уверенно сказала я. – Я уже вторую неделю с ними ругаюсь. А мне только и говорят, что заказ из Италии минимум двадцать дней идет. А это в наши-то дни!Павел, как ни странно, к моей просьбе не выходить из квартиры накануне отъезда отнесся с пониманием.– Не волнуйтесь, Марина Владимировна, пока я с вами, никто вас не обидит. Но завтра я могу пробежаться по магазинам?– Завтра можешь, – подумав, разрешила я.Последующие два дня тянулись неимоверно долго и нудно. За это время я так и не переступила порог квартиры и даже побаивалась лишний раз подойти к окну. Лишь изредка, прильнув к стене, я отодвигала краешек гардины и обозревала пространство перед домом – нет ли там подозрительных и праздношатающихся личностей. Никого, кто бы подходил под мое определение «подозрительная личность», слава богу, в поле моего зрения не попадалось. Иначе мне не было бы покоя и за железной дверью, укрепленной новыми замками. Я бы только об одном и думала. Впрочем, я и так думала об одном: вот сейчас начнут ломиться в мою дверь, сорвут ее с петель и доберутся до меня. А уж там… В этом месте я старалась обуздать свою фантазию и, чтобы как-то отвлечься, звонила Алине. Болтали мы о сущих пустяках. По большому счету, успокоить меня ей было нечем.Поход в «Зодиак» ничего не дал. Алина встретилась с женщиной, которая приводила в порядок ресторан после вечеринки, но та ничего такого, что могло бы нас заинтересовать, не нашла. Она подобрала заколку, несколько визитных карточек (среди которых были и две наши с Алиной карточки), носовые платки и перламутровую пуговицу. Все находки женщина передала следователю.Зато Павел не терял времени зря. Весь следующий день он провел в походах по магазинам. Вместо потертого рюкзака (я боялась, что с ним он поедет за границу) он приобрел приличный чемодан на колесиках с выдвигающейся ручкой, купил светлый льняной костюм, несколько рубашек, туфли. И из мужика, от которого за версту разило деревенщиной, превратился в респектабельного мужчину, достойного составить пару интересной женщине вроде меня.Наутро третьего дня Алина условным сигналом позвонила в дверь. Три звонка: один длинный, два коротких. Она!– Вы готовы? – спросила она, во все глаза таращась на Павла.– Готовы, – бодро ответил тот и, подхватив свой и мой чемоданы, пошел к лестнице.– А что это с ним? – Алина проводила Павла недоуменным взглядом.– Имидж поменял. Чай, в Европу едет, – с простонародными интонациями в голосе ответила я.– Может, и мне надо было с вами? – пожалела Алина, что своевременно недооценила моего гостя.– Алина, – я неодобрительно покачала головой, – тебе уже пора о душе подумать, а ты… Ты с Бобби не забывай гулять утром и вечером, – вспомнила я о собаке. – Утром и вечером.– Утром и вечером, – повторила за мной Алина. – Когда же мне о душе думать? Утром – Бобби, днем – «Пилигрим», вечером – опять Бобби.– В дороге!В аэропорт мы приехали к началу регистрации. Каково же мое было удивление, когда среди людей толпившихся перед сектором вылета на Прагу, я увидела Лаврика Ивана Гавриловича, его жену Ингу, душевно беседующую со светской львицей Розалией Ивановной Кирюшкиной, а также Максима Фарбера, который стоял чуть в стороне в обнимку с длинноногой красавицей.– А эти откуда здесь взялись? – не поверила я своим глазам.Алина была удивлена не меньше меня.– А может, они совсем даже не с «Пилигримом» летят? – растеряно проговорила она.– А мне кажется, что с «Пилигримом», – возразила я и в упор посмотрела на Алину, требуя объяснений.– Я вообще-то списка отбывающих в Прагу туристов не видела, – сказала она и, смутившись, призналась: – Меня в «Пилигриме» два дня не было. Ну, понимаешь, я ездила в «Зодиак». Полдня потратила. Потом…– Готовилась к предстоящей свадьбе.– Но я все время держала руку на пульсе. Если бы Алена сказала, что на работе полный завал, я бы бросила все дела и приехала в «Пилигрим». Но она справлялась, более того, вчера утром порадовала, сказала, что накануне была выкуплена вся Прага.– Ясно.– Ну а почему людям не мотнуться на праздники в Европу? Разве плохо? И чем они тебе помешают?– Да ничем, – согласилась я.– Вот видишь. Я считаю, что тебе даже повезло – и знакомиться не надо. Ба, знакомые все лица! Здрасьте, здрасьте, здрасьте! Не надо напрягаться, входить в контакт.«Что ж, может, это и неплохо, когда из всей группы половину ты знаешь. Другое дело, что эта же половина знает тебя», – мысленно усмехнулась я, заметив, как при нашем появлении насторожилась публика.– Насчет контакта ты ошибаешься. Вспомни, как мы с ними познакомились, и подумай, возможны ли у меня с ними нормальные человеческие отношения? Кирюшкина нам сдала Лаврика. А она меньше всего хотела бы выглядеть в глазах общественности сплетницей. Лаврика мы застали в тот момент, когда его женушка, устроив жуткий скандал, выпорхнула из офиса. Ты помнишь, в каком состоянии он стоял перед нами? Сердце от страха из груди выскакивало, холодный пот струился по лицу. Ты думаешь, ему приятно вспоминать минуты своего позора? А Фарбер вообще на все сто процентов уверен, что мы из полиции.– И что здесь плохого? Пусть так думает. Взять хотя бы Воронкова – вредный, но ведь тоже человек.– Оставь Сергея Петровича в покое. За последнюю неделю мы его вспоминаем по пять раз на дню. Беднягу, наверное, замучила икота.Мы подошли к стойке регистрации. Я стала в конце очереди. Павел и Алина остановились рядом. Первым отреагировал на наше появление Лаврик, он встретился со мной взглядом и сдержано кивнул. Розалия Ивановна натянуто улыбнулась и, наклонившись к Инге, начала быстро о чем-то шептать. Не думаю, что она поведала Инге все подробности нашего с ней разговора в спортивном клубе «Легион», скорей всего, Кирюшкина ограничилась тем, что сказала Инге, будто видела нас прежде в «Зодиаке». А там кто его знает, о чем шел у них разговор, за время которого Инга несколько раз посмотрела в нашу сторону.Один лишь Максим Фарбер решил более основательно поприветствовать меня и Алину. Он оторвался от своей спутницы и подошел к нам.– Здравствуйте, вы тоже в Прагу летите?– Не все, – ответила за меня Алина. – Кто-то и на родине остается. Не всё у нас, знаете ли, спокойно. А с вас, Максим Владимирович, разве подписку о невыезде не взяли?Фарбер поперхнулся. Когда откашлялся, вполне искренне возмутился:– А почему это с меня должны брать подписку? Только лишь потому, что я директор «Зодиака»?– Не только.Фарбер побледнел. Ответ Алины его озадачил. Вот и пойми, что она имела в виду.– Да ладно, расслабьтесь. Я пошутила, – весело сказала моя подруга. – А вы тоже летите? Или провожаете?– Лечу, – мрачно ответил Максим. Его хорошее настроение было вдребезги разбито нелепой Алининой шуткой. Мне даже в какой-то мере стало жалко парня.– С девушкой? С женой? – продолжала она допытываться.– С девушкой, – сквозь зубы процедил Фарбер.Началась регистрация. Пассажиры засуетились, стали подтаскивать свои чемоданы к стойке. Максим побрел к своей девушке, а я укоризненно покачала головой:– Ну вот, напугала парня до смерти.– А, – отмахнулась она от меня. – Дурак, если шуток не понимает.– А вы, Алина Николаевна, где служите? – спросил Павел, который оказался невольным свидетелем нашего с Фарбером разговора. – Мне Аня сказала, что вы с Мариной Владимировной в турагентстве работаете.– Так и есть, – ответила Алина. – А ты что, сомневался?– Да я грешным делом подумал, что вы из полиции.– Многие так думают, – Алина довольно улыбнулась.Глава 14В самолете от нашего агентства летели четырнадцать человек. Так получилось, что Павел сидел в одном конце салона, а я в другом. Моим соседом оказался мужчина, который, кстати, тоже купил тур в «Пилигриме».– Давайте знакомиться, – предложил он. – Меня зовут Михаил.Не могу сказать, что Михаил поразил мое воображение. Самый обыкновенный тип, которому уже за тридцать. Шатен с карими глазами. Тонкие губы. Немного длинноватый нос, впрочем, для мужчины вполне нормальный. Уши как уши. Вот, собственно, и все описание.– Марина Владимировна, – представилась я и, чтобы как-то поддержать разговор, спросила: – Вы один путешествуете? Без семьи?– Я не женат. Путешествовать привык один. Решил на праздники сменить обстановку. А вы?– Я? Я тоже, в смысле решила сменить обстановку, – и чтобы ему совсем стало ясно, добавила: – Вообще-то, я сочетаю с работу с отдыхом. Я владелица агентства «Пилигрим». Вы от нашего агентства летите?– Да, от вашего. Как приятно с вами познакомиться. – Его губы растянулись в улыбке. Немного помедлив, он спросил: – Вот вы сказали, что сочетаете работу с отдыхом. Это как?– Я хочу убедиться, что наши зарубежные партнеры выполняют все пункты договора, – соврала я, сама же подумала: «Какой там отдых? Какая работа? Мне бы где-нибудь спрятаться подальше, чтобы меня не достали». – Знаете, как бывает? Обещают с три короба, а потом и селят в не те гостиницы, в не те номера, и экскурсии сокращают, с транспортом обманывают.– Вы молодец, – похвалил меня Михаил. – Другим бы только деньги содрать: о качестве сервиса они забывают, как только у них в руках оказываются хрустящие банкноты.– Мы стараемся работать честно, чтобы люди в следующий раз пришли именно к нам, а потом о нас рассказали своим друзьям.– Я счастлив, что с вами познакомился, – Михаил улыбнулся мне еще шире. У него была обаятельная улыбка, на которую невозможно было не ответить, и я благосклонно улыбнулась ему в ответ.Мы еще немного поговорили о проблемах туристического бизнеса. Потом самолет начало трусить, и мне стало не до разговора. Михаил еще что-то спрашивал, но я отвечала односложно и нехотя – когда самолет болтает, у меня в голове только одна мысль: «Господи, прости и сохрани». Михаил подумал, что мне надоело разговаривать, и замолчал. Я сделала вид, будто собираюсь заснуть, – откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Когда самолет вышел из зоны турбулентности, я немного успокоилась, слегка приоткрыв веки, начала рассматривать пассажиров, пытаясь угадать, кто еще заказывал путевки в нашем агентстве.В Прагу в основном летели женщины. Многие из них были с детьми. Мужчин было мало, и все они были при спутницах. Павел и Михаил являлись исключением. На клиентах «Пилигрима» опознавательных знаков я не нашла и поэтому оставила эту никчемную затею. Тем более что мне все равно предстояло со всеми клиентами «Пилигрима» познакомиться на месте.В пражском аэропорту с табличкой в руках нас встречал Вацлав Лукаш, работник туристического агентства, с которым мы плодотворно проработали два года. С Вацлавом мы неоднократно виделись и потому встретились как родные.– Как долетели, Марина?– Спасибо, немного болтало, но в целом хорошо. Как дела? Туристов в Праге много?– Как всегда, не продохнуть, – Лукаш хорошо изъяснялся по-русски и даже шутил. – Вас сейчас в гостиницу или сразу начнем знакомиться с городом?– Для начала давай соберем наших туристов, – предложила я. – По списку их должно быть четырнадцать вместе со мной.– Да, четырнадцать, – подтвердил Вацлав. – Я разговаривал сегодня по телефону с Аленой, она тоже назвала эту цифру.Вскоре рядом со мной и Вацлавом собралась сплоченная группа людей. У всех у них были сосредоточенные и серьезные лица, словно они приехали не отдыхать, а штурмовать вражеские высоты.«Должно быть, многих укачало во время полета, – подумала я. – Наверное, надо сначала поселиться, а уже потом ехать на экскурсию».– Уважаемые туристы, – громко сказал Вацлав. – Я сейчас буду называть ваши фамилии, а вы отвечайте. Пенькова Ольга Васильевна и Пенькова Мария, есть?– Да, я и моя дочь, – откликнулась яркая брюнетка плотной комплекции. Рядом с ней стояла девочка, такая же полненькая, как мама. Лет ей было приблизительно столько, сколько и Ане, – одиннадцать.– Кулик Алла Аркадьевна?– Я, – вяло ответила худощавая девица, упакованная в кожаный брючный костюм.– Мошкин Владислав Алексеевич, Мошкина Вера Петровна, Мошкин Вячеслав Геннадьевич. Есть Мошкины?– Есть, – дружно ответили пожилая чета и мальчишка лет тринадцати.«Дедушка, бабушка и внучок», – отметила я.– Так, дальше – Клюквина Марина Владимировна? Есть, – за меня ответил Вацлав. – Дальше – Сологуб Павел Васильевич.– Есть, – гаркнул Павел в ухо впередистоящей Мошкиной Вере Петровне.– А! – Вера Петровна от неожиданности взвизгнула, как поросенок, и выронила из рук трость-зонтик. Зонтик тяжелым набалдашником угодил по ноге Мошкину Владиславу Алексеевичу. Тот взвыл, согнул ногу в колене, не удержал равновесие и начал заваливаться на Розалию Ивановну, которая стояла у него за спиной. Быстро сориентировавшись, что она может не удержать хорошо упитанного мужчину, тренированная светская львица изменила траекторию падающего Мошкина, отбросив его на Павла. Павел, не сообразив, что можно поступить как-то по-другому, оттолкнул Мошкина от себя на Веру Петровну. Хрупкая Вера Петровна упала вместе с Владиславом Алексеевичем на Вацлава, который смог устоять сам и удержать от падения чету Мошкиных.– Эка вас в самолете уморило – на ногах не стоите. Думаю, сначала я отвезу вас в гостиницу, вы отдохнете, а затем поедем на экскурсию, – отдышавшись, изрек Вацлав. – Продолжаем. Гуров Михаил Анатольевич.– Есть! – откликнулся мой сосед по самолету.– Лаврик Иван Гаврилович и Лаврик Инга Андреевна.– Мы здесь, – отозвались Лаврики.– Фарбер Максим Владимирович.– На месте, – недовольным голосом ответил Фарбер.– И последняя у нас Ярошенко Екатерина Антоновна.– Это я, – длинноногая блондинка встряхнула волосами и кокетливо улыбнулась Вацлаву.– Все на месте. Прошу к автобусу.Поселили нас в частной гостинице недалеко от станции метро. Семейные пары, мать с дочкой, Фарбер с Ярошенко заняли двухместные номера. Я, Розалия Кирюшкина и Алла Кулик поселились в одноместных номерах. Павлу и Михаилу одноместных номеров не досталось, потому они решили разделить один двухместный номер на двоих.После двухчасового отдыха нас всех собрали на обзорную экскурсию по городу. Я не в первый раз в Праге и потому, зная, что придется много ходить – улочки в старой Праге узкие, исключительно пешеходные, автобус на них не развернется, – оделась легко, по-спортивному, сняла каблуки и натянула на ноги легкие мокасины.Подружка Фарбера пренебрегла моими рекомендациями и напялила сапоги на высоченной шпильке. Кулик была ей подстать. Я бы упала с тех каблуков, такие они были высоченные, но дамы, очевидно, решили, что не только смогут удержаться на шпильках, но и уложат к их подножию половину мужского населения Праги.«Ну-ну, посмотрю, как вы, барышни, по брусчатке попрыгаете», – усмехнулась я и первой забралась в микроавтобус.Павел сел рядом со мной и всю дорогу восторгался красотой древнего города.– А вы уже здесь были? Я бы тоже хотел сюда во второй раз приехать. Красиво-то как! Как в сказке!Автобус остановился на стоянке.– Здесь мы с вами расстанемся. Дальше придется идти пешком, – предупредил Вацлав. – У вас будет прекрасный экскурсовод, который поводит вас по старому городу. Зовут ее Марушка. А вот и она.К автобусу подошла хорошенькая девушка со славянскими чертами лица: круглолицая, с пухленькими губками и вздернутым носиком.– Здравствуйте, – сказала она с легким акцентом. – Меня зовут Марушка. Сейчас мы пройдем с вами на Карлов мост, побываем на Староместской площади, а после я вас выведу на Вацлавскую площадь, центральный проспект Праги, там вас будет ждать автобус. Прошу за мной. – Она повернулась к нам спиной и быстрыми шагами начала удаляться. Вся группа, подобно цыплятам, бросилась ее догонять. Алла Кулик и Катя Ярошенко, как цапли, высоко поднимали ноги, выискивая гладкие камушки брусчатки, чтобы опустить на них свои каблучки.Я хорошо ориентируюсь в Праге и могла бы не идти вместе со всеми, но как отказать себе в удовольствии еще раз послушать историю славного града Прага и не потолкаться среди беззаботных туристов на Староместской площади под часами с петушком? И я пошла.По Карлову мосту бродили ряженые, черти, клоуны. Играла музыка. Танцевали куклы-марионетки. Мне стало так хорошо, спокойно, совсем как в детстве, когда не думается ни о чем плохом. Тревога сама собой испарилась, я забыла о недавних угрозах, расслабилась. Просто шла и вдыхала весенний воздух, смотрела на зеленоватую воду Влтавы, загадывала желания у статуй святых и радовалась, что уехала от житейской суеты именно сюда, а не в какой-то другой город. Короче, в те минуты я было стопроцентно счастлива.Правда, немного мне досаждал Павел:– Марина, а вот мне говорили, что в Праге расположен самый древний в Европе пивной ресторан. Нас туда сводят?– Вряд ли. Обычно этот ресторан туристы посещают в свое свободное время. Называется он «У Флека».– А вы там были?– Была.– И что, интересно?– В общем-то, да.– А если я вас приглашу, вы со мной пойдете?Я подумала, что даже если я ему отвечу «нет», то он все равно попросит меня туда сводить, поэтому ответила:– Пойду, надо же нам где-то ужинать. Вы ведь, Павел, в курсе, что в стоимость путевки входит только завтрак.– Марина, не переживайте, – утешил меня Павел. – Я и на вашу долю взял вермишели быстрого приготовления, супчиков «Горячая кружка», колбаски сырокопченой. Считайте, на обед вы уже приглашены.– Спасибо, Павел, но в обед я обычно обхожусь чашкой чая.– А вот это зря.Мы вышли на Староместскую площадь. Часы показывали без пятнадцати три. Это означало, что ровно через пятнадцать минут дверцы на часах откроются, и апостолы покажут собравшимся на площади туристам свой лик. А потом прокукарекает петушок, и вся площадь взорвется аплодисментами.Наша группа стала под часами и с замиранием сердца уставилась на циферблат. Марушка между тем рассказывала, когда часы были установлены на площади и что каждая фигурка означает:– Посмотрите, видите фигурку с мешочком денег? Это очень жадный человек, скупой. В древние времена скупость причисляли к смертным грехам. Всего их, как вы помните, семь.– Ваня, тебе не кажется, что эта фигура на тебя чем-то смахивает? – услышала я за спиной язвительный голос Инги Лаврик. – Трусишься над каждой копейкой.– А ты в чем-то нуждаешься? Одежды больше, чем у Филиппа Киркорова, – пробурчал Лаврик. – Одних только шуб пять штук. А тебе все мало.– Что ты, дорогая, – подключилась к разговору Розалия Ивановна, – мне кажется, что Ивану Гавриловичу больше подходит вон та фигурка – чревоугодника.Я едва сдержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть на тугой живот мужа Инги Андреевны.– А вам бы одной подошла фигура гордыни, а другой – зависти. Это я о вас, Розалия Ивановна, – парировал Иван Гаврилович.– Фу, Ваня, – обиделась за подругу Инга. – С тобой уже пошутить нельзя. Не обижайся, Роза. Он ведь еще не обедал.– Да я не обижаюсь, милочка. Для мужчины первобытный инстинкт превыше всего. Ни один из них не способен выдержать пытку голодом.– Вот-вот. На кой черт мне сдался ваш петух охрипший, если пожрать давно пора, – все больше раздражался Иван Гаврилович.Тем временем минутная стрелка стала вертикально – и представление началось, при этом я оказалась в центре событий. Впереди хороводом пошли апостолы, а за спиной у меня разыгралась нешуточная семейная драма.– Тебе только брюхо набить!– А тебе бы только настроение человеку испортить!– Это ты-то человек? Ты хряк и бабник! – заверещала Инга.– Ты уж выбери что-то одно.– А ты и то, и другое.Вопли Инги заглушили бурные овации и аплодисменты. Народ ликовал появлению петушка. Так продолжалось, наверное, минуты три, потом люди постепенно стали успокаиваться и расходиться, а я опять стала невольной свидетельницей перепалки Лавриков. Инга все больше распалялась, а Иван Гаврилович перешел в контрнаступление. Розалия Ивановна, вместо того чтобы отойти в сторонку и не мешать ссориться супругам или, наоборот, постараться их помирить, встала на сторону Инги и своими репликами только подливала масло в огонь.– Инга, тебе все говорили: за кого ты идешь замуж? Он почти на двадцать лет тебя старше. Жмот и картежник. Из казино не вылезает.– С моими доходами, уважаемая Розочка, можно пару раз в месяц и в казино зайти, – прошипел Лаврик. – На бюджете семьи мои походы в казино никак не отражаются!Я не удержалась и на секунду повернула голову, чтобы посмотреть на выражение лица Ивана Гавриловича. Бык, несущийся всей массой на тореадора, ей богу, выглядел бы намного миролюбивее Ивана Гавриловича, который с непередаваемой ненавистью смотрел на подругу своей жены. Дай ему волю – убил бы!– Да? Почему же вы поехали на майские праздники в Прагу, а, скажем, не на Гавайи? – не испугавшись последствий, спросила Розалия Ивановна.– Почему? Потому что моя женушка непременно хотела ехать с вами, а вы, я так понимаю, Гавайи не потянете?– Ну это уже слишком! Я прилично зарабатываю! А на Гавайи я не еду по одной простой причине – мне противопоказано солнце!– Зачем же вы летали прошлым летом в Испанию на виллу к Кузькиным? Не потому ли, что там не надо было платить за проживание и еду?– Это неслыханная дерзость! – зашлась от возмущения Кирюшкина. – Инга, дорогая, я не могу находиться рядом с этим человеком. Двадцать метров, и не ближе, – это именно то расстояние, на котором я буду чувствовать себя более или менее защищенной. Надеюсь, он не будет выкрикивать гадости в мой адрес во всеуслышанье. – Послышался стук каблучков: должно быть, Розалия Ивановна действительно отошла в сторону на такое расстояние.– Скатертью дорога! – напутствовал Лаврик.– Иван, ты хам! Ты должен извиниться! – резко сказала Инга.– И не подумаю!– Тогда я тоже ухожу!– Пожалуйста!– И не смей пялиться на эту девчонку!– Какую девчонку? – удивился Иван Гаврилович.– Экскурсовода!– Инга, у тебя диагноз!– Считай, что я тебя предупредила!– Инга! Иди ты, знаешь куда? К своей подруге!Инга не ответила. Чтобы не оборачиваться, я отошла в сторону и как бы ненароком посмотрела на Лавриков. Иван Гаврилович невозмутимо стоял один. Инга находилась рядом с Розалией в двадцати метрах от мужа. Она вытирала глаза платком, а Кирюшкина сочувственно гладила ее по плечу.– А теперь я проведу вас старинными пражскими улочками на Вацлавскую площадь. Прошу за мной, не отставайте, – позвала нас Марушка.На Вацлавскую площадь мы добрались вытянутой в длину колонной. Впереди шествовала Марушка, за ней – семья Мошкиных. За Мошкиными шагали мы с Павлом. С нами увязался Михаил Гуров. Иван Гаврилович пристроился к маме и дочке Пеньковым. Буквально в спину ему дышали Розалия Ивановна и Инга. И это несмотря на то, что дамы сами изъявили желание держаться от Ивана Гавриловича подальше. Замыкали процессию Катя Ярошенко, Алла Кулик и Фарбер. Девицы хромали на своих шпильках, опираясь с обеих сторон на Максима.Марушка подвела нас к автобусу, который, пока длилась экскурсия, успел перебраться с одного берега Влтавы на другой и стать в условленном месте.– Здесь мы с вами расстанемся. Автобус отвезет вас к гостинице. Кто не хочет в гостиницу, может еще погулять по городу. Завтра я буду у вас в половине десятого утра. Мы посетим Градчаны, собор святого Витта и старый город.В автобус сели только Мошкины, все остальные обступили Марушку и наперебой стали задавать ей вопросы.– А где лучше купить хрустальную люстру? Есть ли смысл покупать здесь фарфор? – любопытствовала Пенькова-мама.– Где-то недалеко отсюда торговая улочка с фирменными магазинами, – интересовалась Инга, оглядываясь по сторонам.– А почему нас автобус не мог подвезти к ресторану? – спросил Лаврик.По мере того как Марушка отвечала на вопросы, наша группа редела на глазах. Удалились Пеньковы: мама и дочка. Инга и Розалия ушли в указанном направлении. Лаврик пошел по улице, вертя головой по сторонам в поисках ресторана. Троица: Алла Кулик, Катя и Максим – прислонились к парапету, чтобы немного передохнуть. Рядом с Марушкой остались только я, Павел и Михаил.– Вы что-то хотите спросить? – наш экскурсовод посмотрела на Павла, который давно хотел задать свой вопрос.– Да. Пивной бар… Тот, что самый древний… Далеко?– Вы имеете в виду «У Флека»?– Марушка, нет проблем, – пришла я на выручку девушке. – Я отведу его.– И я с вами, – напросился в нашу компанию Михаил.– Втроем веселее, – обрадовался Павел, которому, как видно, одного моего общества было мало. Впрочем, я не обиделась, понимая, что в компании с мужиком ходить в пивбар намного веселее, чем с женщиной. Меня присутствие Михаила устраивало еще потому, что, проводив мужчин в ресторан, я могла беспрепятственно уйти – вдвоем они уж как-то смогут добраться до гостиницы.Глава 15Сесть мы решили во внутреннем дворике ресторана: на свежем воздухе, под открытым небом. Только нашли свободные места за длинным столом – «У Флека», как всегда, полно было народа, – в зале появился Лаврик Иван Гаврилович.– О! Наш товарищ, – непонятно чему обрадовался Павел и помахал Лаврику рукой.Рядом с нами как раз освободилось одно место. Иван Гаврилович тяжело плюхнулся напротив меня.– Раньше здесь подавали хорошие свиные колбаски, – без предисловия начал он. – Рекомендую вам заказать. Официант! Пива!Через пятнадцать минут официант принес заказ – пиво и колбаски решили попробовать все.– А я что вам говорил?! – уплетая вторю порцию, сказал Лаврик.– Вкусно.– Обалденно, – вторили ему Михаил и Павел.– Япона мать! И эти две здесь! Я же на диете, – вдруг вспомнил Иван Гаврилович, тревожно всматриваясь вдаль, за мою спину.Я повернула назад голову – через два ряда сидели Инга и Розалия. Как они могли так быстро побывать в магазине и примчаться сюда, не представляю. Впрочем, может, в магазин они так и не дошли или вовсе передумали, решив устроить слежку за мужем Инги.– Черт, увидели! – ужаснулся Лаврик и, будто забыв о недавней ссоре, нерешительно помахал жене рукой. Та улыбнулась иезуитской улыбкой и что-то сказала Розалии. Кирюшкина пренебрежительно ухмыльнулась и часто закивала головой, в чем-то соглашаясь с подругой.– О! – опять обрадовался Павел. – Девчонки!В дверном проеме, озираясь в поисках свободных мест, стояли Катя Ярошенко и Алла Кулик. За ними маячила голова Максима Фарбера.– К нам! – завопил Павел. – Давайте потеснимся. Свои же! Славяне!Чтобы посадить за наш стол еще троих, пришлось сдвигаться. Фарбер нехотя присоединился к нашей компании, наверное, его смущало мое присутствие.– Вам и без нас тесно. Может, мы поищем место за другим столом?Но его дамы интенсивно замотали головами:– Сядем здесь. В тесноте да не в обиде, – сказала Катя Ярошенко и уселась рядом с Михаилом.По мере того как пиво испарялось в бокалах, веселья прибавлялось. Скоро мои соотечественники, быстро перехватив опыт немцев, сидевших за соседним столом, начали раскачиваться из стороны в сторону.Потом Лаврик вспомнил легенду о том, как проверяли качество пива. На дубовую скамью выливали пиво. Мужчина в кожаных штанах садился в пивную лужу. Если через какое-то время он вставал с прилипшей к штанам скамьей, то это означало, что пиво сварено отменно.Дождавшись, когда Иван Гаврилович закончит рассказ, Павел побежал в туалет.– Иван Гаврилович, как вы думаете, он прилипнет? – с дурацкой улыбкой спросил Михаил. – Попробуем?Шутка публике понравилась – и все тут же выплеснули из бокалов остатки пива на то место, на котором только что сидел Павел.– Если подстраховаться и вбить гвоздь, то – да, – невозмутимо ответил Лаврик.Шутники! Пришлось мне вмешаться и пристыдить развеселившуюся публику. Ведь каждый из них мог оказаться на месте Павла. Только я выпила бокал пива, остальные куда больше меня. Как результат, кто-нибудь время от времени удалялся туда, куда только что убежал Павел.– Не думаю, что Павел оценит ваше чувство юмора, – сказала я. – Стыдно. Вроде бы взрослые люди.Смешки прекратились. И когда рядом со столом появился Павел, Михаил сказал:– Прости, брат. Я тут немного пива на скамью пролил. Хорошо, что Марина заметила, иначе конфуз вышел бы.– Ох, и попадет мне от Инги, – вдруг очнулся Лаврик. – Пиво, колбаски… Ребята, прикройте меня, я ухожу.Оставив деньги, он развернулся ко мне спиной и на полусогнутых ногах короткими перебежками припустил к двери. Место его мгновенно заняли Фарбер и вернувшийся из туалета Павел.– Я, пожалуй, тоже пойду, – сказала я и поднялась с места.– Марина, посидите еще, – попросил Павел, благодарный мне за то, что я указала ему на мокрую лавку.– Нет, пора. Я хотела еще зайти в одно заведение, по делам.Я соврала, мне просто хотелось пройтись пешком, не в шумной компании, не строем и не бегом за экскурсоводом, а в одиночку, не торопясь, в свое удовольствие.– Я пошла.Расплатившись с официантом на выходе, я вышла из ресторана и не спеша побрела по улице. По ходу заглянула в магазин женского белья, сувенирную лавку и, увидев на противоположной стороне улицы большие буквы «Банк», пересекла проезжую часть. В банк я решила зайти, чтобы поменять доллары на кроны.– Ой, Марина Владимировна, – окликнула меня Алла Кулик. – Не знаете, здесь хороший курс обмена?– Курс обмена практически во всех банках одинаковый. На улице, может, и предлагают выше, но я бы не советовала вам менять деньги у случайных людей. Мошенники везде одинаковые.– Да, конечно.Выходили мы с Аллой вместе, в дверях столкнулись с Павлом и Михаилом: им тоже приспичило поменять деньги. У входа в банк Аллу поджидали Фарбер и его девушка. Алла мне улыбнулась извиняющейся улыбкой и подошла к своим новым друзьям.Чтобы вновь не идти толпой, я решила перейти на противоположную сторону, но … там я заметила Кирюшкину и Ингу Лаврик, которые делали вид, будто рассматривают что-то в витрине магазина. Их поведение мне показалось странным.«Похоже, в отражении витринного стекла они наблюдают за противоположной стороной улицы, – догадалась я. – С чего бы это?»Я не стала напрягать мозги на тему, что или кого высматривают Инга и Кирюшкина, лишь подумала: «Надо бы от всей этой компании незаметно отделиться. Толпа начинает меня напрягать».Недолго думая, я юркнула в арку. Я рассуждала так: если двор окажется проходным, то я через него выйду на соседнюю улицу. А если нет – пережду, пока вся наша группа пройдет мимо.Выпал второй вариант – я попала в каменный колодец, другого выхода из двора не было. Зато на лавочке перед одним из подъездов с кислым выражением лица сидел Лаврик. Подняв на меня грустные глаза, он спросил:– Они все еще там?– Кто? – поинтересовалась я, хотя и так было ясно, кого он имеет в виду.– Инга и ее костлявая подружка, – с тяжелым вздохом вымолвил Иван Гаврилович.– Там. Караулят вас на противоположной стороне улицы.– Засада! Хотел через двор пройти на другую улицу, а тут тупик. Теперь придется сидеть здесь, пока они не уберутся.– Вы не любите Кирюшкину, – догадалась я.– Не то слово! Не поверите, я теперь смерть представляю в обличии Розалии Ивановны.– Какая же кошка между вами пробежала?– Хотите расскажу? – Не дожидаясь моего согласия, он начал свою исповедь: – С Ингой у меня второй брак. Первая жена умерла десять лет назад. Кстати, она тоже дружила с Розалией. Да-да, представьте! С Кирюшкиной я и моя первая жена Риммочка познакомились в загородном доме отдыха. Потом стали поддерживать отношения и в городе. Розалия быстро пустила корни в нашей семье. Детей у меня с Риммой не было, времени свободного предостаточно – вот мы и ходили втроем в театры, рестораны, ездили по туристическим путевкам. Кирюшкина в ту пору в профсоюзе металлургов работала – любую путевку могла достать. Потом моя Риммочка заболела раком. Как-то я сидел с ней в больничной палате. Кирюшкина пришла навестить Римму. А Римма возьми да и скажи: «Ваня, я была бы спокойна, если бы ты после моей смерти женился на Розалии. Пообещай мне, что ты так сделаешь». Что я мог ответить жене? Что мне Розалия не нравится? Что она ко мне пристает с дурацкими и двусмысленными предложениями? Что она давно бы прыгнула ко мне в постель, если бы я только ее пальцем поманил? Конечно, я не мог этого сказать жене, пощадил ее чувства. Ничего я Римме в тот вечер не ответил. Зато Розалия не преминула ее заверить: «Риммочка, не переживай, Ваня один не останется. Я за ним присмотрю. Будет у меня как сыр в масле кататься». Когда Римма умерла, Розалия стала требовать: «Женись! Ты поклялся исполнить последнюю волю умирающей жены». А я не клялся! И ничего Римме не обещал. Так и сказал Розалии. Ох уж она на меня разозлилась. Чуть не придушила! И на кой черт я ей сдался? Денег как таковых у меня в те годы не было. Жил как все. Квартира, конечно, в центре была. Машина «Жигули». Вот и все мое по тем временам богатство. Не пойму, почему она на мне тогда зациклилась… А потом дела у меня пошли в гору. Я с головой ушел в работу и вскоре сколотил приличное состояние. И встретил Ингу. Это пять лет назад было. Она моложе меня, и намного. Влюбился в нее как пацан. Инга – меркантильная штучка, но я люблю ее как ребенка, которого у меня никогда не было. Люблю и прощаю все ее бзики, понимая, что со стариком жить тоже несладко, ни в чем ей не отказываю.– А как же Кирюшкина оказалась в подругах вашей второй жены?– Как? Это хитрая бестия ее выследила на какой-то вечеринке. Слово за слово – Розалия умеет расположить к себе человека – прикинулась овцой, белой и пушистой. Так и вошла к Инге в доверие. Привязала ее к себе настолько, что, вот видите, приходится теперь ездить с ней отдыхать. Все ничего, если бы она Ингу против меня не настраивала. Объявила меня неисправимым бабником. Что уж она там обо мне говорит, не знаю, но Инга ревнует меня ко всем женщинам подряд. Кирюшкина мне так мстит за то, что я не женился на ней. Вот ведь настырная баба!– Может быть, есть смысл рассказать все Инге? Вряд ли она знает, что Кирюшкина водила дружбу с вашей первой женой. Или знает?– Я тоже поначалу думал так сделать. Все рассказать Инге: от и до. Как ее Розочка дружила с моей первой женой, а потом после ее смерти, преследовала меня с женитьбой.– И вы сделали это?– Я пригрозил Розалии, что если она от Инги не отстанет, то я все ей расскажу. Выслушав меня, Розалия пообещала придумать для Инги душещипательную историю о том, как я воспользовался моментом и изнасиловал лучшую подругу своей первой жены, то есть ее, Кирюшкину. Я – ее! Я – эту каргу! Нет, вы можете себе такое представить?!Я невольно посмотрела на Ивана Гавриловича. Наверное, в театре артиста с такой внешностью на роль соблазнителя ни за что бы не взяли. А в жизни…. В жизни богатые мужчины – как бы они ни выглядели – имеют шанс понравиться любой женщине. Толстый кошелек причисляется к достоинствам и духовным, и внешним. Такова жизнь. Скорей всего, и у нашего Ивана Гавриловича отчасти рыльце было в пушку. Взять хотя бы секретаршу. Наверное, все же Инга Андреевна и без подсказки Розалии Ивановны имела повод подозревать мужа в измене. Хотя, может, я и ошибаюсь.– Нет, не представляю, – ответила я Лаврику. – Вы с Розалией такие разные. – Я имела в виду внешние данные толстенького коротышки Ивана Гавриловича и стройной, как трость, Розалии Ивановны. Вместе они смотрелись, по меньшей мере, комично.– Вот-вот, и я о том же!– Иван Гаврилович, «месть» – сладкое слово. Меня смущает только одно – за десять лет Розалия Ивановна должна была простить обиду или забыть. Срок очень большой. Тем более что, как я понимаю, она тоже сделала в последние годы неплохую карьеру. Ей ваши деньги ни к чему. Чем, кстати, она занимается?– Какая там карьера?! – пренебрежительно отмахнулся Лаврик. – Вы думаете, что если она посещает мероприятия клуба «Светские львы», то она сама светская львица?Мне Розалию Ивановну Алина представляла именно такой. Так я и думала до последней минуты, поэтому крайне удивилась словам Лаврика:– А кто?– Кто-кто… Не хотелось прослыть сплетником, да уж если начал… Короче, пятнадцать лет назад, когда профсоюзы развалились, а я отказался на ней жениться, Розалия очень бедствовала, едва ли не бутылки собирала. Наверное, эти бутылки и натолкнули ее на идею – сделать на них бизнес. Она пришла ко мне – к кому как не ко мне ей идти? – и попросила денег, немного. Я дал. С этими деньгами она поехала в одну из бывших соцстран и закупила там партию заготовок под пластиковые бутылки, купила и сам агрегат, который выдувает пластиковые бутылки. Фирма ее некоторое время процветала. Она меня даже оставила на это время в покое. Счастлив я тогда был – не передать словами. Как раз тогда же она купила клубную карту «Светского льва». Мой приятель организовал этот закрытый клуб, а я дал вступительную рекомендацию Розалии, о чем до сих пор жалею. А потом ее предприятие пришло в упадок. Надо было развивать производство, а Розалия не хотела или не могла. Более предприимчивые люди задушили ее бизнес. Она продала свой цех, а деньги положила в банк. Теперь живет с процентов. На светские мероприятия ее приглашают по старой памяти. Вот такой у нее бизнес.– С Розалией все ясно.– Не хотите, выглянуть? – Иван Гаврилович с мольбой во взгляде посмотрел на меня. – Ушли они с Ингой или нет?– Вы так их боитесь?– Нет, но если они меня сейчас выловят, придется, поджав хвост, плестись с ними рядом. А у меня на вечер другие планы. Я хочу поскорее попасть в гостиницу. Устал я что-то. Выручайте.– Ладно. Я пошла. Если я не вернусь – они здесь. Если ушли – приду за вами.Я вышла из арки на улицу. Никого из нашей группы на улице уже не было: ни Розалии с Ингой, ни остальных. Я вернулась во двор.– Чисто. Осада снята, – доложила я.– Премного благодарен.Возле арки мы простились: Лаврик пошел в сторону метро, а я решила еще немного погулять по городу.Глава 16Вечером ко мне зашел Павел, хотел перед сном поболтать, но я его быстро спровадила, сославшись на то, что очень устала и хочу спать.Уснула я быстро. Нашла по телевизору музыкальный канал и тут же под него задремала.Странный сон приснился мне в эту ночь. Как будто я лежу, связанная по рукам и ногам, а поверх меня покоится плита. Я не могу пошевелиться и ничего не вижу: плита закрывает лицо. Но я могу отлично слышать. До меня доносятся чьи-то шаги. Как будто кто-то ходит совсем близко, выдвигает ящики комода и скрепит петлями шкафа. Я хочу спросить: «Кто здесь?» – но вместо слов из моей груди вырывается нечленораздельное мычание.Потом поверхность, на которой я лежу, рушится, и я вместе с плитой проваливаюсь в пропасть. Лечу долго, в полной темноте – и неожиданно просыпаюсь от яркого солнца, бьющего мне прямо в глаза. Время – половина девятого.Проспала! Буфет до половины десятого, но и экскурсия у нас в это же время. Значит, надо успеть еще умыться и позавтракать. Я вскакиваю с кровати. Голова! Резкая боль пронзает внутренности моей черепной коробки.– Неужели так на меня подействовал один-единственный бокал пива, выпитый в ресторане? Стыд и срам пьяницам, – пробормотала я себе под нос и пошла умываться.В ванной меня поджидал еще один сюрприз. Лицо покрылось аллергической сыпью.– Надо же! – ужаснулась я. – Не знала, что от пива так может обсыпать.Я подвержена только одной аллергии – моя кожа мгновенно реагирует на внешнее воздействие на нее спирта. Поэтому я никогда не пользуюсь тониками и лосьонами, содержащими спирт. Прием вовнутрь крепких напитков такой реакции не дает, но я все равно не злоупотребляю или, правильнее сказать, не потребляю водку и коньяк. Только сухое вино и …пиво.– Оказывается, пиво мне тоже нельзя, – сказала я своему отражению в зеркале и принялась интенсивно замазывать пудрой красные прыщики, густо усыпавшие мое лицо.От этого занятия меня отвлек стук в дверь.– Кто? – открывать дверь, когда твое лицо далеко от идеала, не хотелось.– Это я. Павел. Марина Владимировна, если у вас есть аспирин, одолжите мне таблеточку.Я впустила коллегу по несчастью.– Вчера выпил лишнего?– Было дело. Мы с Михаилом, когда пришли из ресторана, еще в номере посидели, душевно поговорили и приговорили бутылочку местной водки. Взяли на пробу, – тяжело вздохнул Павел и дрожащими пальцами коснулся виска. – И вот вам результат.– Сейчас найдем аспирин. – Я полезла в ящик комода, в тот, в который вчера переложила всю мелочевку из чемодана. – Что за черт! – изумилась я, заметив, что в облатке аспирина не хватает одной таблетки.– Нет, аспирина? – расстроился Павел.– Есть, – протянула я. – Но я отчетливо помню, что положила в мешок с лекарствами абсолютно целую упаковку аспирина! А сейчас одной таблетки не хватает.– Бывает, – Павел сконфужено улыбнулся.– Что бывает?– Бывает, берешь что-то автоматически, а потом не помнишь.– Со мной такого не бывает, – резко ответила я ему. – Держи аспирин и не опаздывай на экскурсию.Я вытолкала Павла из номера и внимательно осмотрелась вокруг себя.«Ночью у меня были гости! – пришла я к такому выводу. – Сумка лежала на трюмо. По центру. Теперь она стоит, придвинутая к стене».Форточка! У меня правило – на ночь проветривать комнату, но потом, перед тем как лечь в постель, непременно ее закрыть: не люблю, когда меня будят посторонние шумы с улицы. Так же я сделала и вчера – проветрила комнату и закрыла форточку на шпингалет. От сквозняка она открыться не могла! Хотя… Я так вчера устала. Могла я забыть закрыть? Наверное, могла.Я заглянула в платяной шкаф. И здесь следы вторжения! Внизу шкафа плашмя лежал чемодан в том же положении, в котором я его оставила, но с одним отличием. Я безалаберная особа и всегда оставляю крышку чемодана открытой: мне так удобно. Теперь же крышка чемодана была застегнута на «молнию» – от начала до конца.– Деньги! – Я бросилась к сумке – Неужели обокрали?Доллары и евро в полном количестве покоились на дне сумки. Вздох облегчения вырвался из моей груди. Все в порядке! Можно расслабиться.– А вдруг я и впрямь – того? – вслух подумала я. – Сама выпила вчера таблетку, закрыла на «молнию» чемодан? И форточку забыла закрыть. Или ночью сама встала и открыла? Я лунатик?«А сон?» – спросил меня внутренний голос.– А что сон? Мало ли какая ерунда может присниться?Как и вчера, проводить экскурсию приехала Марушка. Инга встретила девушку колючим взглядом и вместо того, чтобы с ней поздороваться, лишь кивнула. Вся остальная публика встретила хорошенькую чешку весьма доброжелательно. Даже Розалия сделала попытку ей улыбнуться.«Ревнуй мужа на здоровье, но не до такой же степени, – осудила я Ингу и перевела взгляд на Лаврика, который поддерживал жену под руку и старался вообще ни на кого не смотреть, от греха подальше. Чтобы не вводить себя в искушение, Иван Гаврилович уперся глазами в носки своих ботинок. – Должно быть, вчера помирились», – отметила я.Катя Ярошенко и Алла Кулик, осознав свою вчерашнюю ошибку, слезли с каблуков. Сегодня их ноги были обуты в легкие туфли на плоской подошве.Дети уже сидели в автобусе. Вера Петровна Мошкина и Пенькова Ольга не торопились занять свои места. Ожидая приглашения, они стояли в сторонке и вели неторопливую беседу. Фарбер, Павел и Михаил докуривали сигареты на ступеньках гостиницы.– Ну что, поехали? – спросила Марушка и жестом предложила всем сесть в автобус.Экскурсия была замечательная. Особенно она понравилась детям и Павлу. Увидев на стене Золотой улочки выцарапанные до боли знакомые названия, Павел растрогался:– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! – процитировал он. И чтобы его правильно поняли, показал рукой на надпись: – Читайте: «Ясенево». А что, если я ниже напишу…– Самара? – догадалась я. – Павел, не смей. Эти надписи, знаешь, когда были сделаны?– Неужели в пятнадцатом веке? – ужаснулся он.– Ну, какой пятнадцатый век? – пришел мой черед ужаснуться его наивности или невежественности. – Эта надпись была сделана в восьмидесятые годы, в период, когда Европа была поделена на два лагеря: социалистический и капиталистический. В те годы русских в Чехии очень даже уважали. Это теперь их называют оккупантами, а тогда… Да что там говорить, все по-другому было. В любой стране соцлагеря не надо было напрягаться. Говори по-русски – и тебя все поймут.– Попробовали бы не понять! – встрял в разговор Иван Гаврилович, не понаслышке помнящий о тех временах. – А теперь чехи, считай, братья-славяне, немецкий язык понимают, а русский – нет!– Ваня! – окликнула его Инга. У меня в ушах прозвучало: «Место!»Лаврик бросил на жену затравленный взгляд и занял свое место по правую руку от нее.После полудня нашу группу подвезли к уютному ресторанчику.– Экскурсия закончена. У вас свободное время. В этом ресторане вы можете вкусно пообедать и отдохнуть. А я с вами прощаюсь. Завтра мы едем в Карловы Вары. Приятного всем отдыха.Я хотела остаться в автобусе, чтобы Марушка отвезла меня в центр Праги, но Михаил, предугадав мое желание, буквально вытащил меня на свежий воздух.– Нехорошо от коллектива отдаляться. Мы уже обо всем договорились. Выпивку покупаем в складчину. И каждому по шашлыку!«Мне только пьянки не хватало, – разозлилась я, припомнив насколько плохо себя чувствовала после одного-единственного бокала пива. Но и против коллектива идти не хотелось. – Ладно, посижу, но пить не буду».Мясо оказалось вкусным, но неимоверно дорогим. Выпивка тоже была по такой цене, что много не выпьешь. Наверное, поэтому наша компания долго в ресторане не засиделась. К моей тихой радости.После ресторана Мошкины и Пеньковы поехали с детьми в зоопарк. Я улизнула из ресторана вслед за ними. Как распорядятся своим свободным временем остальные члены нашей группы, меня интересовало мало.Я ходила по городу и наслаждалась одиночеством. Вокруг толпились люди, но никто из них не напрягал меня своим присутствием, я была предоставлена сама себе. В последние два дня мне сильно досаждал Павел. Он лез с вопросами, пытался за мной ухаживать, оказывал мне знаки внимания и вообще вел себя полным ослом.«Остальные не лучше», – я поймала себя на мысли, что чем-то раздражена.– Телефон! – осенило меня. – Алина должна была позвонить сегодня утром, – от радости, что я нашла причину своему волнению, я заговорила вслух и тут же прикрыла рот ладонью, заметив, как несколько пар глаз уже таращатся в мою сторону.Телефон, который как будто только и ждал, что о нем вспомнят, отчаянно затрезвонил.– Алло! Марина, ты меня слышишь?– Привет, – обрадовалась я. – Как дела?– А у тебя? – с напряжением в голосе спросила Алина, и я поняла, что у меня дела как раз и не очень.Поэтому я очень осторожно ответила:– Да вроде ничего. Ты лучше мне скажи, звонили по мою душу?– А чего им звонить, если они и так знают, что ты в Праге? – огорошила меня Алина.– Как так? – опешила я.– Вчера никто не позвонил, – доложила Алина. – Сегодня утром тоже. Я спросила Алену, никто, мол, не звонил, не спрашивал Марину Владимировну таким хриплым противным голосом. А она мне: «Звонили, только три дня назад. Спросили, когда она будет. Я сказала, что дней через десять, поскольку через два дня она улетает в Прагу и до своего отъезда в офисе не появится». Как тебе это нравится?– Мне? Постой. Алина, ты на что намекаешь? – наконец-то до меня дошло. – Ты хочешь сказать…– Да, – тяжело выдохнула Алина. – Не исключено, что он с тобой рядом. Иначе он бы позвонил в «Пилигрим». А ты как думаешь? Будь осторожна.– Алина, я тебе премного благодарна! – зло выкрикнула я. Ну, подруга. Ну удружила! Устроила уик-энд с убийцей! – Зачем ты меня сюда послала?– Я? – удивилась Алина, как будто эта «замечательная» идея пришла не в ее голову. – Я тебя послала? Ты сама решила бежать ото всех. Между прочим, в самый разгар туристического сезона. От желающих прокатиться на праздники отбоя нет. Мы с Аленой работаем по двенадцать часов, ночей не досыпаем, не успеваем перекусить…– Все, Алина, замолчи. Гони к компьютеру, посмотри, кто заказал путевки до того, как я решила ехать.– Одну секунду, – отозвалась Алина и пропала.Телефон отключился.– Что за чертовщина?! – Я сделала попытку набрать номер телефона Алины, но телефон нас не соединял. – Идиотка! – вслух выругалась я. – Счет! Как я забыла пополнить счет?! И опять эта Алина! Она мне посоветовала говорить только с мобильного телефона. Вот денежки все и тю-тю! Теперь придется говорить из гостиницы. Надо будет ей сказать, чтобы пополнила мой счет.Я так разозлилась на Алину, что совсем забыла о том, что нахожусь на оживленной улице. В какой-то момент я прозрела и посмотрела вокруг – люди на меня странно поглядывали и обходили стороной. Полагаю, они решили, что с моими мозгами не все в порядке. Дело в том, что в минуты крайнего волнения я теряю над собой контроль и все, о чем думаю, озвучиваю вслух. Скверная привычка. Но бывают такие моменты, когда я ничего не могу с собой поделать. Это был именно такой случай – жизнь моя висела на волоске.Я всхлипнула и в отчаянии вылезла на проезжую часть дороги, чтобы поймать такси. Гулять мне как-то расхотелось. Везде мерещились подозрительные типы, дула пистолетов и остро отточенные ножи.Я стала поперек движения и взмахнула рукавом примерно так, как машет своим крылом умирающий лебедь. Мне достаточно было одного взмаха – тотчас раздался визг автомобильных шин, и в двадцати сантиметрах от меня остановилась легковушка. Из окна высунулся водитель. Он что-то мне крикнул. Да разве я понимаю по-чешски?«О чем он меня спрашивает? Наверное, куда отвезти?» – решила я и произнесла вслух название гостиницы, в которой мы проживали:– Мне надо в …Возможно, если бы я обратила внимание на его разъяренное лицо, мне бы пришло в голову, что он спрашивал совсем не о том, куда меня подвезти. А если и спрашивал, то, скорее, откуда я такая взялась. Но я была в состоянии такого душевного смятения, что чья-либо реакция на мое поведение меня просто не интересовала.– Садись, – с акцентом по-русски ответил он. – Зачем под колеса бросалась?– Я не бросалась, я хотела остановить машину. У нас все так останавливают такси, – соврала я, чтобы не выглядеть полной дурой.– Это у вас, наверное, с войны осталось? – предположил чех.– Почему с войны? – не поняла я.– Я занимаюсь частным извозом. Чтобы общаться с русскими туристами, смотрю ваше спутниковое телевидение. Сейчас, перед юбилеем Победы, показывают много военных фильмов. Так вот, в этих фильмах солдаты совсем как ты под танки бросались! Надо же, а я и не знал, что вы так транспорт останавливаете. Чудная традиция.Глава 17Приехав в гостиницу, я сразу бросилась к телефону.– Куда ты пропала? – тотчас ответила мне Алина. – Я к тебе звоню, звоню.– Счет надо пополнить. Этим займешься ты, причем сразу же, как поговорим, – потребовала я. – Ты посмотрела, кто покупал путевки в Прагу до того, как я решила ехать?– Посмотрела. До тебя путевки выкупили пять человек: трое с фамилией Мошкины и двое с фамилией Пеньковы.– Так я и думала! Дедушка, бабушка и внучок, а также мама с дочкой. Какие из них убийцы? Мне бы и в голову не пришло их заподозрить.– А к остальным ты присмотрелась? – спросила Алина.– Ах, Алина, не знаю, что тебе ответить. С Лавриком, Кирюшкиной и Фарбером ты встречалась, разговаривала. Павел жил у меня, ты с ним тоже общалась. Есть еще трое. Девушка Фарбера. Ее зовут Катя Ярошенко. Алла Кулик. Ей лет тридцать, чем занимается, не знаю. И Михаил Гуров. Он живет в одном номере с Павлом. По-моему, он и Павел – родственные души, два сапога – пара. Вчера у всех был коллективный поход в пивной ресторан. Павлу и Михаилу не хватило, они в номере продолжили. На Павла сегодня больно было смотреть. Наверное, и с Михаилом то же.– Думаешь, он к анонимным звонкам и смерти «зебры» не имеет отношения?– Ничего я не думаю!– А надо бы подумать, – поучительно начала Алина. – Сейчас твоя жизнь в твоих же руках. Я далеко, бросить все и примчаться к тебе не смогу. Так что давай, оглядывайся по сторонам, держи ушки на макушке и будь осторожна. Я буду звонить.– Ты мне счет пополни, – напомнила я и положила трубку.Потом, забаррикадировав дверь, я легла на кровать и стала думать. Прокрутила в голове все события прошедших дней, вспомнила слово в слово телефонные угрозы и … ни к чему путному не пришла.– Делать им больше нечего, как мчаться за мной в Прагу! – в сердцах произнесла я вслух. – Может, шантажист попал в больницу? Или сам нашел то, что искал? Или…Или мне не приснилось, и у меня в номере кто-то шарил? О господи! – Я возвела глаза к потолку. – Спаси и сохрани! Если у меня в номере кто-то был, то мне действительно ничего не остается делать, как присмотреться к каждому из оставшихся восьми.Я опять вспомнила бесполый голос из телефонной трубки. Он мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Если женщина переходит на низкие тона и при этом трубку прикрывает платком, то на то и получится. Встречаются мужчины с широким голосовым диапазоном. Сколько пародистов вокруг развелось. Представиться по телефону чужим голосом им ничего не стоит.«Другое дело – «зебре» свернуть шею, – припомнила я события роковой вечеринки. – Скорей всего, это мог сделать мужчина. Или женщина, но сильная. Например, Розалия Ивановна, которая из спортзала не вылезает. На вид она сухонькая, но силенка у нее недюжинная. Вспомнить хотя бы, как она Мошкина оттолкнула. И причина у нее была: Лаврик флиртовал с «зеброй», вот она и избавилась от соперницы. Хотя какая это причина? Она ведь не жена Лаврику. Самое большое, что она могла сделать, – это обратить внимание Инги на «зебру». И что тогда получается? Что «зебру» убила Инга?Что-то не верится. Нормальная женщина так не поступит. Вот именно, нормальная. А у меня складывается впечатление, что жена Лаврика на фоне ревности немного тронулась умом. Может, даже и не немного. Но не это главное. Смогла бы она свернуть шею сопернице? Инга явно слабее Розалии. Задача… Но даже если допустить, что одна из подруг отправила «зебру» на тот свет, от меня им что надо?А фотограф? Кто убил фотографа? Тоже Инга и Розалия? Побоялись, что он заснял семейную ссору Лавриков? Но фотографа убили ножом. Ножом…Ох, не женское это дело, ножичком размахивать».Промучившись до вечера в размышлениях, я решила сходить в ресторанчик, расположенный поблизости от гостиницы, вышла из номера и пошла к лестнице.– Марина, – окликнула меня Алла Кулик, в эту минуту она выходила из своего номера. – Прогуляться решили?– Нет, перекусить.– Не возражаете, если я составлю вам компанию?– Отчего же? Буду только рада.– А куда мы пойдем? Я в первый раз в Праге. Совсем не ориентируюсь, – Алла смущенно улыбнулась. У нее была приятная улыбка, на которую невозможно было не ответить.Улыбнувшись в ответ, я сказала:– Вообще-то, я не собиралась далеко идти. Рядом с гостиницей есть уютный ресторанчик. Может, пойдем туда?– А мне все равно, – легко согласилась Алла.Кулик оказалась очень приятной собеседницей. Она легко поддерживала любые темы. Мы говорили с ней о книгах, музеях, путешествиях. Когда разговор зашел о мужчинах, Алла разоткровенничалась.– Марина, возможно, вы меня будете осуждать, но у меня давний роман с женатым мужчиной, – тяжело вздохнула она.– Бывает, – я пожала плечами. Почему я должна ее осуждать? По статистике женщин намного больше мужчин, и каждой из них хочется быть счастливой хоть в законном браке, хоть в незаконном.– Он не может развестись, – продолжала изливать мне душу Алла. – Его жена очень больна. Он не может ее оставить. Его уход убьет ее.«Больная жена. Как правило, именно эту причину мужчины выдвигают своим любовницам, а те верят, – я посочувствовала Алле. – Если все на самом деле так, как я думаю, то выйти замуж за своего любовника ей не светит. Еще не один год он будет морочить ей голову, а когда ей надоест роль второго плана – найдет себе новую дуреху».– А вы знаете лично жену вашего… – Я замялась, подыскивая синоним к слову «любовник», – любимого?– Вообще-то, нет. А вы думаете, он меня обманывает? – догадалась о смысле моего вопроса Кулик. – Жена не больна, а он просто не хочет жениться на мне?– Нет, что вы, я совсем не это имела в виду, – соврала я.– Тогда я вам отвечу. Она психически больная. Несколько раз ее запирали в психушке после неудачных суицидов. Она пообещала, что если он с ней разведется, то сожжет себя или взорвется вместе с квартирой.– Тяжелый случай.– Еще какой.– Алла, а кем вы работаете? – спросила я, чтобы сменить тему.– Я? Я закончила филфак, но работаю не по специальности. Я секретарь-референт в солидной фирме. Зарплата хорошая. Есть возможность хорошо отдохнуть, да вот не с кем, – опять вернулась к наболевшему Алла.«Очевидно, она решила сделать из меня жилетку, в которую можно всплакнуть». Такая перспектива мне не понравилась, поэтому я предприняла еще одну попытку сменить тему разговора:– Алла, мне показалось, что вы подружились с Максимом и Катей. Красивая пара, не правда ли?– Максим и Катя? Да, они подходят друг другу. Оба высокие, стройные.– Катя, наверное, фотомодель.– Фотомодель? Нет, она мне говорила, что работает стилистом. Вот кому повезло, так повезло.– С шефом?– С женихом. С Максимом. Он владелец ресторана.– Максим? – удивилась я, уж мне-то хорошо было известно, что Фарбер всего лишь наемный работник и никакой не владелец.– Ну да! Они недавно познакомились. И он сразу пригласил ее в Прагу. Мне от своего такого подарка никогда не дождаться.– А мне Катя нравится.– А я и не говорю, что она плохая, – обиженно сказала Алла. – Просто везет не всем. Нет, вы не подумайте, что я чужому счастью завидую, но когда-никогда мысль в голове да проскальзывает: «А почему не мне достался этот мужчина?»– Алла, я думаю, что все у вас будет хорошо. Вы только настройтесь на счастье, – пожелала я Кулик.– Смотрите, наши, – Кулик восторженно смотрела в сторону входной двери.Повернула голову и я. На пороге ресторана стояли в обнимку Павел и Михаил.«Как же они спелись, – с досадой отметила я. – Точно к нам подсядут».Я угадала. Они так и сделали: подошли к нашему столику и в один голос сообщили:– А вот и мы. Не возражаете?Не дожидаясь, когда мы им ответим – впрочем, я по глазам видела, что Алла не возражала, – два новоиспеченных приятеля плюхнулись на свободные стулья.– Марина, а я к вам постучал, хотел пригласить на ужин, – слегка заплетающимся языком доложил Павел. – А вы уже здесь, – хихикнул он. Было, заметно, что он изрядно выпил. От Михаила тоже разило алкоголем, но с речью у него все было в порядке.– Я же сказал тебе, что они здесь.– А-а, – вывел Павел, – ты подсматривал.– Я с тобой был!– Правильно, потому что ты мой друг, – Павел похлопал Михаила по плечу.– Брат. Я тебе брат, – поправил Михаил.– Хорошо. Пусть я буду брат. В чем наша сила, брат?«Зачем они к нам подсели? Ведь им и так хорошо. Очень душевный диалог. В лучших традициях. Сейчас один из них спросит: «Ты меня уважаешь?», второй ответит: «Уважаю», и они закажут еще одну бутылку, поскольку за уважение, любовь и дружбу просто необходимо выпить», – подумала я, брезгливо посматривая на двух подвыпивших мужиков.– Ты меня уважаешь? – спросил Павел.«Дождалась», – усмехнулась я своей проницательности.– Уважаю, – с придыханием ответил Михаил. – Как брат брата!– Может, вы что-то закажите? – предложила Алла, с опаской таращась на Павла, который в припадке братской любви сжал Михаила в объятиях. – Что вы делаете? – запищала она. – Вы его задушите! Шею сломаете!Она вскочила с места и стала разжимать руки Павла. Михаил, находившийся в тисках волжского брата, начинал потихоньку синеть.– И правда, Павел, отпустите его! – потребовала я, подозревая, что подобные объятия могут добром не кончиться.«Шею сломаете», – мысленно повторила я слова Аллы и с интересом посмотрела на Павла. Ручищи у него были будь здоров. Такими руками не только шею человеку можно сломать, но и буйволу голову скрутить.«Опа! – Я внимательно присмотрелась к своему недавнему квартиранту, как будто в первый раз увидела. – А если Павел именно тот, кого мне следует остерегаться? Как он ко мне попал? Ни я, ни Олег так и не поняли. Какая Валентина? Мы отродясь не знали Валентин. Идиоты! Лопухи! А потом еще в Прагу за мной увязался. Просто так, с бухты-барахты, будто я предложила ему от нечего делать смотаться в соседний район. А деньги у него откуда? На миллионера он не похож. Ничего себе! Сама же убийце поездку оформила».Павел выпустил Михаила из объятий, но, видно, припадок любви у него не миновал, и от избытка чувств он поцеловал приятеля в макушку. Я же, пока шла потасовка, насколько можно отодвинула свой стул от стула Павла, который опять норовил сесть со мной рядом. Мое передвижение не осталось незамеченным, но Павел его воспринял по-своему:– Понимаю. Пьян! Вам неприятно. Сам не знаю, как узюзюкался. Я, пожалуй, пойду, – он поднялся и шаткой походкой побрел к выходу.– Брат, тебя проводить? – окликнул его Михаил.– Не надо, тут недалеко, доползу.– И чего его так развезло? – как бы извинясь, сказал Михаил. – Вроде и немного выпили.«Надо попросить Михаила присмотреть за Павлом», – осенило меня.– Михаил, у вас сон крепкий? – Я подумала, что Павел вполне мог побывать у меня в номере. Если Михаил подтвердит отсутствие соседа в номере прошлой ночью, тогда все сходится.– Сон? Когда как. А почему вы меня спросили? – полюбопытствовал Михаил.– Вы в приведения верите?– В приведения? – переспросил он.– Да. Видите ли, мне показалось, что в гостинице обитает приведение. Кто-то ходил в моей комнате, когда я спала, переставлял вещи. Вряд ли бы вор так нагло шарил в моей сумке, зная о том, что я нахожусь рядом, пускай и спящая. У вас никто не ходил по номеру ночью?– Разве только Павел, – засмеялся Михаил. – После вчерашнего похода в пивной ресторан он из туалета не вылезал. Сквозь сон слышал, как он по полу тапками шаркал.– А из номера он выходил?Михаил посерьезнел:– Не могу утверждать. Его шаги я слышал в полудреме, может, он и выходил из номера. Вы думаете, он заходил к вам? У вас что-нибудь пропало? – насторожился Михаил.– Пока, нет. А вообще вы за Павлом странностей не замечали?– Каких странностей?– Ну, не знаю. – Я сама не знала, что хочу услышать от Михаила. – Может, излишнюю агрессивность? Или скрытность?– Агрессивность? Ну вы же видели, как он меня чуть не задушил? Но, если честно, я не могу отнести эту попытку меня задушить к излишней агрессивности. Ну выпил мужчина, сил не рассчитал. С кем не бывает? А когда выпьешь, со всеми начинаешь брататься, обниматься лезешь, целоваться, – перевел все в шутку Михаил.– И все-таки, Михаил, будьте осторожны. Понаблюдайте за Павлом незаметно. А потом мне расскажите. Ладно? – попросила я.Михаил пожал плечами и обменялся взглядом с Аллой. Та сидела с побледневшим лицом. Ее моя просьба напугала.– Но если Павел рыщет по чужим номерам, вам Михаил надо быть особенно осторожным. С таким соседом лучше положить деньги в сейф, который находится у портье, – посоветовала Алла.– Непременно, – мотнул головой Михаил.– А ключи? Как он попал в номер Марины без ключей?– Аллочка, вы у меня спрашиваете? – Михаил широко улыбнулся.– Ноготь, отвертка, отмычка… Марина, а вдруг Павел рецидивист? – Алла побледнела еще больше.– Алла, прекратите! Вы так говорите, будто Павел и впрямь вор. За руку его никто не хватал. Вполне возможно, что это действительно приведение, – Михаил заливисто засмеялся, и мне на некоторое время полегчало.«Я ошиблась. Никто в номер не заходил, аспирин я съела сама, форточку тоже открыла сама. И вообще все хорошо. Я отдыхаю. И никто у меня ничего не требует и не будет требовать, потому что… – Я мысленно запнулась. – Потому, что отпала необходимость. Возможно такое? Возможно! Точно, уже никому ничего не нужно! Ничего… Ах! Как хочется, чтобы все было именно так».Мы посидели еще часик в ресторане, мило поболтали ни о чем, и втроем вернулись в гостиницу. Михаил остановился перед дверью в свой номер, из-за которой слышался молодецкий храп Павла.– Не хочется будить. Может быть, еще погуляем? – спросил он у нас с Аллой.– Я не пойду – устала, – поторопилась ответить я. – Но вы можете вдвоем погулять по вечерней Праге.Алла благодарно мне улыбнулась. По-моему, и Михаил обрадовался моему отказу.«А почему нет? Михаил не женат. Алле тоже пора замуж. Сам бог велел», – подумала я и пожелала им приятно провести время.Как только я переступила порог своего номера, мобильный телефон ожил.«Алина пополнила счет», – обрадовалась я и поторопилась ответить:– Алло.– Где тебя носит? – раздраженно спросила Алина. – Я думала, что ты уже все…Я догадалась, о чем она подумала, но комментировать ее мысли не стала.– Ходила ужинать, – ответила я. – Ты пополнила мой счет?– А как бы ты смогла пользоваться телефоном?«Без сарказма она не может!» – без злости отметила я.– У меня для тебя новость.– Надеюсь, хорошая?– Как сказать. Мне удалось выяснить имя «зебры». Вернее, имя мы ее знали. Теперь знаем и фамилию. Ее зовут Алевтина Назарова.– Как тебе удалось узнать фамилию? – поинтересовалась я. – Вернулся из отпуска капитан Воронков?– Угадала. Отдохнувший, добрый и отзывчивый. Сам позвонил. Спросил, все ли у нас в порядке. Он, видите ли, в отпуске переживал, не влипли ли мы в очередную криминальную историю.– А ты?– Я? Боже упаси, говорю. Зареклись. Но чтобы до конца быть с вами откровенными, был, дескать, один случай. Но мы близко не подходили. Более того, ушли раньше. Все свершилось уже после нашего ухода, часа через два. Короче, я ему рассказала о вечеринке, на которой убили «зебру». Он бы все равно узнал.– Поверил?– Конечно. Нас же нет в списках гостей, оставшихся в ресторане на момент приезда полиции. Оказывается, Воронков уже обо всем в курсе. Он-то мне и рассказал, что вчера объявился муж «зебры». Мужчина был две недели в отъезде. Вернулся – жены нет. Где – никто не знает. Не успел подать в полицию заявление о пропаже жены, а его тут же пригласили на опознание трупа.– И кто у нее муж? Говорили, что женщина иногородняя.– Не совсем так. Прописана она в селе. Но! Село это – не абы какое! Государство в государстве – а не село. Прохоровка, – с придыханием сказала Алина. – А дом у них – дворец. А муж у «зебры» сельский фабрикант: своя птицефабрика, свиноферма, ферма по выращиванию рыбы. Снабжает продукцией половину области. Анатолий Назаров. Может, слышала о таком?– Нет, – призналась я. – А где он столько времени отсутствовал?– В Голландии опыта набирался. Вернулся к праздникам домой, а тут такой сюрприз. Вот так.– Алина, а ты Воронкову рассказала о моих проблемах?– Нет, а зачем?Своим ответом Алина меня убила. Несколько часов назад она мне кричала в трубку, что моя жизнь висит на волоске, теперь нагло спрашивает: «Зачем?».– Как «зачем»? Мне угрожают. Угрожают моей семье. А ты спрашиваешь: «Зачем?»– Ну, понимаешь… Расскажи я Воронкову все как есть, и что? Что он сделает? Посоветует срочно возвращаться? Как? На чем? Билетов в канун праздников нет. Добираться на перекладных? Марина, я тебя умоляю, этот вид транспорта не для тебя.– Но прошлой ночью ко мне залезли в номер. Кто-то зашел, бесцеремонно рылся в моих вещах. Я боялась открыть глаза, – соврала я, все еще сомневаясь, сон это был или явь.– Но не нашел же он ничего! И не мог найти, – как-то уж спокойно отреагировала на мой крик души Алина.– А ты откуда знаешь, что он не мог ничего найти? – насторожилась я.– Видишь ли, – протянула Алина. – Я два часа назад перебирала свои вещи. Ну и заглянула в ресторанную сумочку, с которой была на вечеринке. – Она выжидающе замолчала, а я вся превратилась в слух.– Не томи, что ты там нашла? – взорвалась я после трехминутной Алининой паузы.– Конверт с документами и ключ. От чего ключ, я не знаю, но насколько я могла понять из документов, предприятия Назарова были оформлены на жену. Так многие мужья делают. Еще я в конверте нашла пластиковую банковскую карточку. Банк не наш – зарубежный. Вполне возможно, что именно эти вещи требовал от тебя преступник.– А как документы попали к тебе?– Вероятно, когда я помогала тебе переодеться в ресторанном туалете, «зебра» незаметно подложила конверт мне в сумку. Наверное, она чего-то опасалась, и решила подстраховаться, подкинув документы мне.– Постороннему человеку? Она хотела тебе документы на предприятия подарить?– Вряд ли. Скорей всего, она доверила документы на время.– Доверила? Но она нас не знала! В первый раз видела!– Почему? Пока ты сидела в кабинке, я успела вручить ей наши визитки, – как ни в чем не бывало, ответила Алина.– Алина, я тебя убью! – взвыла я в трубку.– Как тебе не стыдно? Я узнала имя покойной. Узнала, из-за чего весь сыр бор, и ты еще меня упрекаешь? Тебе только и осталось, что найти убийцу «зебры». Я хотела сказать, Алевтины Назаровой.– Я не хочу никого искать! – завопила я, теряя над собой контроль.– Не ты найдешь – так тебя найдут! – воплем на вопль ответила Алина. Потом, когда мы обе отдышались, добавила: – Мой совет – опереди противника. Все пока! – Она собралась повесить трубку.– Подожди! Алина, тебе надо встретиться с этим Назаровым.– Зачем?– Вернуть ему документы, ключ и пластиковую карточку.– Не время. Это наш с тобой козырь. Вернее, твой козырь. Если тебе будут угрожать расправой, похитят и станут пытать, я обменяю тебя на документы и пластиковую карту. Интересно, сколько там денег? Наверное, много, – задумалась Алина. – Жалко отдавать… Может, попросить процент? Ну ладно, пока. – Она положила трубку, а я еще долго стояла посреди номера, туго соображая, за что мне все это.Глава 18На следующее утро Марушка повезла нас в Карловы Вары. В автобусе Алла села с Михаилом. По-моему, у них после вчерашнего вечера возникли взаимные симпатии. Павел с больным лицом после возлияния накануне прошел в конец салона и залег там на последних сиденьях. Я выбрала первый ряд (подальше от Павла). Всю ночь я опять перебирала варианты и все больше и больше склонялась к кандидатуре Павла. Он! Как пить дать – он! Убийца и шантажист!– Свободно?Я поняла голову. Надо мной стояла Розалия Ивановна.– Меня укачивает, – пояснила она. – В дальних поездках всегда сажусь поближе к двери.– Свободно, – ответила я, не особенно обрадовавшись перспективе ехать с дамой, которую по дороге может стошнить.Первую половину дороги Марушка щебетала в микрофон об истории Карловых Вар: когда были открыты источники, как возник курорт и какие исторические личности на этом курорте лечились и отдыхали. В целом я узнала много интересного.Розалия всю дорогу ерзала на месте. Как только Марушка замолчала, Кирюшкина наклонилась ко мне.– Понимаю, что это невежливо, вы хотите расслабиться в дороге, вздремнуть, но я ничего не могу с собой поделать – я должна разговаривать. Когда я говорю, меня меньше укачивает.Я пожала плечами, про себя подумав: «Ну и села бы со своей подружкой Ингой». Розалия как будто прочитала мои мысли:– Я сегодня без компаньонки. У нее временное примирение с мужем, – Кирюшкина оглянулась назад и помахала рукой Инге, которая сидела через три ряда от нас рядом с Лавриком, положив ему голову на плечо.– Я заметила, они часто ссорятся. Мне кажется, Инга несправедлива к мужу, – выразила я свою точку зрения.– Что вы имеете в виду? – насторожилась Кирюшкина.– Она изводит его своей ревностью. Его когда-нибудь из-за нее удар хватит.– Он вполне того заслуживает, – усмехнулась Розалия Ивановна. – Инга – это кара небесная за все его грехи.– Кара небесная? А мне кажется, что это вы ее настраиваете против мужа.– Я? – Розалия хотела было возмутиться, но потом резко передумала и, придвинувшись ко мне ближе, шепотом сказала: – А что вы вообще знаете про эту семейку?– В общем, ничего. А что, они не те, за кого себя выдают? – в ответ зашептала я.– В точку! Посмотрите на них, разве они подходят друг другу? Нежная роза и старый репейник. Красавица и чудовище.«Дельфин и русалка, – мысленно продолжила я список определений, начатый Розалией Ивановной. – Старый дельфин и не очень юная русалка».Понятное дело, вслух я такое сказать не могла, поэтому пришлось обойтись общими фразами:– Красота – понятие субъективное. И потом, любят не только за красоту. Мне Иван Гаврилович показался милым и добрым человеком, хорошим семьянином, – потихоньку провоцировала я Розалию. – Возможно, Инге приглянулись именно эти его качества. Посмотрите на них – два голубка.– Говорите, милый и добрый? Неблагодарная свинья ваш Лаврик, – зашипела Кирюшкина. – Много вы его знаете! А ведь своим бизнесом он обязан исключительно мне. Это моя была идея торговать мороженой рыбой. Это я нашла людей, которые вложили в его бизнес свои деньги. Это я ходила по инстанциям, договаривалась о помещениях, находила поставщиков замороженного продукта. Все я! А он меня обманул и делиться отказался, и из компаньонов выкинул. А потом и вовсе женился на этой вертихвостке. Теперь все его добро Инге достанется, – со злостью выговорила Розалия. В ее глазах светилась лютая ненависть, будь мы наедине, она бы кричала, но мы сидели в автобусе, и ей приходилось шептать мне в ухо. От ее горячего дыхания у меня полыхала щека, но отодвинуться мне было некуда, а пересаживаться я не хотела. Да и как бы это выглядело?«Вот так лучшая подруга! Такая при возможности утопит, спалит заживо. Теперь понятно, какая корысть движет ее поступками. Но неужели Инга не видит, что Розалия специально настраивает ее против мужа, заставляет без причины ревновать и устраивать безобразные сцены? Чего добивается Розалия? Что Ивану Гавриловичу все надоест и он разведется с молодой женой? Похоже, что так», – подумала я.– Вы нехорошо поступаете, Розалия Ивановна, – осуждающе сказала я Кирюшкиной, в надежде на то, что она прекратит поливать грязью своих приятелей.– Я?– Да, вам не следует вмешиваться в дела чужой семьи. И уж вовсе ни к чему поощрять и развивать в Инге чувство ревности к супругу.– Я развиваю в Инге чувство ревности? – Розалия тихо засмеялась. – Вы меня рассмешили! Инга – хитрая бестия. Знаете пословицу «лучшая защита – это нападение»? Посмотрите на нее. Молодая, красивая. Разве ее может устраивать этот старый пень?«А вот тебя бы он полностью устроил», – мысленно ответила я Розалии, еще не понимая, к чему она клонит.– Вся Ингина ревность – не более чем игра! – вдруг выдала Кирюшкина.– Какая игра?– Все еще не понимаете?– Нет.– Чтобы в свое удовольствие встречаться с любовником! – огорошила меня Кирюшкина. – Ингу устраивает богатый муж, который, испытывая постоянный комплекс вины перед молодой супругой, одаривает ее брильянтами и мехами, и молодой красавец, который может предложить ей только любовь, и больше ничего, поскольку у него ничего за душой нет.– Бедный Иван Гаврилович, – пролепетала я.– В том то и дело, что не бедный! Инга боится потерять этот кошелек с ушками. Потому и заламывает перед ним сцены ревности. А ему, дураку, невдомек, что его женушка, отыграв перед ним очередной спектакль, спешит на свидание к любовнику. Лаврик Инге, чтобы она его «простила», покупает очередную шубу, а она ему еще один ветвистый рог, – захихикала Розалия.– А зачем вы мне все это рассказываете? – слушать интимные подробности из жизни супругов Лавриков мне было неприятно. Чтобы как-то закрыть рот старой сплетнице Кирюшкиной, я довольно резко спросила: – Зачем вы мне все это рассказываете?– Я подумала, что вам будет это интересно послушать, – как ни в чем не бывало, ответила она. – Я же вам говорила, что мне во время дороги нельзя молчать: меня укачивает. Кстати, вы вернули свою сумку?– Какую сумку? – Я не сразу сообразила, о чем спрашивает Кирюшкина.– Ну, помните, вы с подругой приходили в «Легион». Спрашивали у меня, не знала ли я женщину, которую убили в «Зодиаке». Вы случайно поменялись сумками. Вы вернули свою сумку?– Нет. – Я отрицательно покачала головой. – Не вернула. Я не нашла людей, которые были знакомы с этой женщиной.– Странно. А что, Лаврик ее не вспомнил?– Нет.– Значит, не судьба вернуть вам сумочку, – Розалия зевнула, резко потеряв интерес к моей сумке, да и к моей персоне вообще.На этом разговор закончился – мы въехали в Карловы Вары, и Марушка, отдохнув, вновь стала проводить экскурсию.В Карловых Варах мы пробыли до вечера. Весь день я присматривалась к Павлу. А тот первую половину дня бродил как в воду опущенный. После обеда лицо его просветлело, в глазах появился интерес к жизни. Но что удивительно – за весь день он ни разу ко мне не подошел. Мне даже показалось, что он меня почему-то избегает.«С чего бы это? То хвостом за мной ходил, теперь даже в глаза не смотрит. Что с ним? – гадала я. – Может быть, это у него игра такая? Он думает, что я обо всем догадалась, а теперь хочет на время меня оставить в покое, чтобы я расслабилась, потеряла бдительность? Ну расслаблюсь я? Что тогда? Припрет меня к стенке, потребует бумаги и кредитную карточку, которую Алевтина Назарова переложила в Алинину сумку?»Мне вдруг в голову пришла совершенно глупая мысль – наверное, всплыл в памяти разговор с Розалией Ивановной о том, как Инга, изменяя мужу, устраивала скандалы. Вспомнился мне и совет Алины – я должна опередить противника.«Надо вывести его на чистую воду. Вот только как это сделать, чтобы наверняка? Чтобы не попасть впросак, – задумалась я. – При таком раскладе (у меня ведь только догадки и предположения) не подойдешь и не спросишь: «Дядя Паша, вы шпион?»И тут Марушка подсказала мне идею:– В вашем графике этой экскурсии нет, но я вам предлагаю посетить один древний замок. Он замечателен тем, что имеет штатное приведение. После полуночи в стенах этого замка появляется Дама в белом.– О! Кажется, я знаю, о каком замке вы говорите, – живо откликнулся Мошкин Слава. – В одной телевизионной передаче туда ночью старушку запихнули. Ей надо было провести ночь с приведением. Жуть! Но она провела.– Вот-вот, – засмеялась Марушка. – В Чехии полно замков с приведениями. Они и раньше были посещаемы туристами, но после передачи Дмитрия Диброва «Я готов на все» спрос на них поднялся вдвое. Особенно популярен замок, в котором происходили съемки передачи. Просто паломничество какое-то. Руководство музея даже выискало новую статью пополнения доходов музея. За определенную сумму денег группа туристов снимает замок на ночь. Сумма, предупреждаю сразу, немаленькая. Дирекция берет с туристов подписку, что они ничего не поломают и не испортят, а потом запирает их на ночь в замке, причем каждому туристу предоставляет отдельную комнату.– Понял! – хмыкнул Михаил. – Чтобы они пьянку не устроили.– Класс! – завопил Слава. – Хочу! Знаете, как там клево?! В подвале черепа, трупы, сова настоящая!– Только без меня! – отозвался на вопль внука дедушка. – И бабушку не пущу!Вера Петровна и не рвалась. Смотря на беснующегося в предвкушении заманчивой экскурсии внука, она перекрестилась:– Боже избавь!– Ба, я все равно поеду, – предупредил Слава.– Если группа наберется, – осадила его пыл Марушка.– А что? Мне нравится предложение, – поддержала мальчика Катя Ярошенко. – Максим, поедем?Фарбер пренебрежительно поморщился – детский сад.– Ты поедешь? – не услышав ответа, спросила Катя.– Поеду, – пробурчал Максим.– Нас не будет, – поторопилась предупредить Ольга Васильевна Пенькова. – У Маши очень тонкая психика. Ей такие испытания ни к чему.Михаил и Алла отреагировали положительно:– А что? Очень даже интересно. Будет потом о чем вспомнить и что рассказать, – почти хором сказали они.Инга и Иван Гаврилович идти ночью в замок отказались.– У Ивана больное сердце, – оповестила группу Инга Андреевна.«То-то она его бережет!» – усмехнулась я.– А у меня клаустрофобия, – выискала она причину.– Чего? – не понял Павел.– Боязнь замкнутого пространства, – пояснила Инга.– Как так не поедете? – расстроился Михаил. – Инга Андреевна, какая клаустрофобия? Вас же в стену не станут замуровывать. И для Ивана Гавриловича ничего там опасного нет. Правда, Марушка?– Правда. Это всего лишь шоу.– Ладно, уговорили, – дала «добро» Инга. – Розалия, ты поедешь? – обратилась она к подруге.– Не хотела, но раз вы едете, – без энтузиазма ответила она.– А вы, Павел, не желаете пощекотать нервы? – спросила я, пристально наблюдая за реакцией на его лице.Ответил он не сразу. Сначала сморщил нос, собрал в складочку лоб и жалобно посмотрел на меня:– А может, без меня?– Паша, да ты что! – подключился к уговорам Михаил. – Как водится, на дорожку по стопочке – и нам сам черт не страшен!– Никаких стопочек! Мне за вчерашнее стыдно. Надо же было мне так напиться. Всегда считал себя здоровым мужиком, и нате, как развезло. Вы уж простите меня, Марина Владимировна.– Да мне-то что! – Я пожала плечами. Нести за него ответственность я не собиралась. Более того, Павел, валяющийся в стельку пьяный, меня больше устраивал, чем тот, который, пользуясь моим ном, самовольно шныряет по моему номеру.– Нет, я же видел, с каким презрением вы на меня смотрели, – Павел смущенно потупил глаза. – И ты, Михаил, прости. Совершенно не помню, как ты в номер попал. Я вроде бы пришел, дверь защелкнул… Это я тебя впускал?– Ты, ты, – засмеялся Михаил и похлопал соседа по плечу.– Ничего не помню, – растерянно повторил Павел. – А вы, Марина Владимировна, хотите пойти в замок с приведением?– Ну, конечно, – храбро ответила я и для красного словца соврала: – Давно мечтала провести ночь в замке с приведением.– Марушка, а сколько человек надо для группы?– Десять.– Ура! Значит, мы едем в замок! – обрадовалась Алла, пересчитав всех желающих заночевать в замке.Глава 19Таким образом, у нас организовалась одна незапланированная экскурсия. Марушка созвонилась с дирекцией музея, обо всем договорилась. На следующий день ближе к вечеру мы должны были выехать к чешско-немецкой границе, рядом с которой и находился замок с приведением.Вернувшись из Карловых Вар, я заперлась в номере, чтобы обмозговать предстоящий спектакль.«Это просто здорово, что каждого туриста закроют в отдельной комнате, – размышляла я. – Я подкуплю смотрителя музея, чтобы тот не закрыл меня в отведенной мне комнате, переоденусь в балахон … Кстати, о балахоне, его надо где-то пошить. На руках тяжело, а в ателье объяснять придется долго, зачем мне такой наряд понадобился. Ну да ладно. Это детали. Затем проберусь в комнату, в которой будет сидеть Павел, и сыграю роль приведения. От страха он мне все расскажет. Может, даже удастся взять с него письменные показания. Лучше кровью».Предвкушая легкую победу над противником, я развеселилась: сорвала с кровати простыню, обернулась ею на манер римской тоги и в таком наряде подошла к зеркалу:– Слушай меня, презренный червь, – вещала я загробным голосом. – На тебе столько грехов, сколько песчинок в пустыне. Пришла пора платить по счетам. Покайся, грешная душа. Я забираю тебя… Тут он спросит: «Куда?» – нормальным голосом предположила я и опять вернулась к завываниям: – В царство теней. Ты будешь одним из нас.Призрако-о-ом… И не будет тебе покоя до тех пор, пока на земле живут такие люди, как ты. Бесчестные, алчные и кровожадные. Но у тебя есть шанс спасти свою душу. Напиши покаяние кровью. Все напиши: кто ты, кого загубил и за что.«Ножичек и ручку с перышком надо заранее оставить. Нет. Ножичек нельзя оставлять. Вдруг он в меня этим ножичком швырнет? Может. Запросто. А перышком он до утра шкарябать будет. Надо ему обыкновенную шариковую ручку подложить», – решила я.Ход моих стройных мыслей был прерван звонком мобильного телефона. Звонила Алина.– Марина, у меня нехорошие для нас новости. Метрдотель ресторана «Зодиак» сдал нас Воронкову. Теперь он знает, что мы были в ресторане, допрашивали повара и ездили домой к Фарберу.– И что в этом плохого? Знает и знает. Он все равно бы все узнал. Сколько раз так было! А с тобой он разговаривал?– Воронков? – переспросила Алина. – Только ушел. Я ему сказала, что нам нужен был Фарбер, потому что ты хотела у него узнать, не находил ли кто из персонала сумку, которую ты потеряла на вечеринке.– Он тебе поверил? Соврать такое! Как можно потерять сумку, которая является неотъемлемой частью твоего туалета?– Он же мужчина! Много они разбираются в дамских туалетах? Даже знаменитые модельеры иной раз такое языком ляпнут. Не поверишь, один из них на днях в своем интервью сказал, что сумочка вовсе не должна быть в тон к туфлям. Я возмущалась полдня. Нет, конечно, можно подобрать сумочку ярких цветов, но обувь тогда должна быть в нейтральных тонах.– Алина, давай вернемся к Воронкову.– Ах, да. Воронков… А ты знаешь, мне тоже показалось, что он мне не поверил, – призналась Алина.– Лучше бы ты ему сказала правду. Тем более что дело считай закрыто. Вот послушай, что я придумала. – И я посвятила ее в мой план.– Ты думаешь, это Павел? Вполне возможно, что ты права. Мутный мужик. Неизвестно, как к тебе попал… Увязался за тобой в Прагу… Ну и силищи в нем хоть отбавляй. С богом! Только не переигрывай. И не забудь в конце спектакля добавить, что ты отпускаешь его только лишь с тем условием, что сразу же после приезда на родину он пойдет и сдастся в полицию, – посоветовала Алина. – И вот еще что. В твоем телефоне есть функция диктофона?– Думаю, есть, – неуверенно ответила я.– Замечательно. Запиши все, что он будет лепетать со страха. Суд, конечно, такие показания не учтет, но для создания общей картины преступления они пригодятся.– Алина, я еще хотела с тобой обсудить наряд приведения. Может быть, купить простыней и сшить из них что-то наподобие балахона?– Не городи ерунды! Все должно быть натурально. И платье у тебя должно быть самое настоящее.– Где же я его возьму?– В старом городе полно магазинчиков, торгующих театральными костюмами, масками. Тебе надо туда!На следующее утро я встала пораньше: дел предстояло переделать немерено. По ходу забежала на завтрак.«Только бы не столкнуться с кем-нибудь нос к носу, – пожелала я себе. – Сегодня до вечера у нас свободный день. Увидят, что я собираюсь в город, обязательно набьются в попутчики. Из всей группы в Праге бывали только Лаврики и я. Лаврикам на хвост не сядут. А мне – пожалуйста. И попробуй им откажи. Обиды будет на сто лет вперед».К моей радости, ресторан только открылся, и посетителей в нем не было ни одного. Я запихнула в рот пару кусочков сыра, запила их обжигающим кофе и выскочила из ресторана. Расслабилась я, только когда подошла к станции метро.«Свобода!» – порадовалась я своей удаче.В центре Праги – море сувенирных магазинчиков и лавчонок. Плохо, что все они открываются позже десяти часов. Я же примчалась очень рано, не было еще и девяти часов. Побродив по узеньким улочкам, я вспомнила, что два дня назад видела маленький магазинчик, в котором продавались карнавальные костюмы и маски.Я нашла этот магазин и решила никуда не отходить, пока он не откроется. Хозяин магазинчика пришел без опоздания. Я была первой и единственной покупательницей.– Чего пани желает? – спросил он у меня.– Мне нужно платье.– Какое?– Как бы вам объяснить? Прозрачное, старинное, не новое, может быть, даже пыльное. В общем, такое, такое, – я сбилась, подбирая слова. – Такое платье, которое могла бы носить умершая дама. Привидение. И обязательно – белое.– Пани хочет быть призраком? – спросил хозяин, ничуть не удившись моему желанию.– Да. Призраком, – от радости, что меня правильно поняли, я часто закивала головой, совсем как китайский болванчик.– Нет ничего проще. Пойдемте, подберем размерчик.Он подвел меня к стойке, на которой висело десятка полтора платьев, в основном белых или, правильнее будет сказать, бывших когда-то белыми.– Мне кажется, это вам подойдет, – он вытянул на свет платье, сшитое по старинному фасону: широкая юбка на подкладке, пышные рукава и лиф, поверх которого надевался корсет.Шнуровка корсета была спереди. Что было весьма удобно. Я не представляла, как можно без чьей-то помощи зашнуровать себя со спины.– Желаете примерить?– Нет, – надевать два раза пыльное платье мне не хотелось. Я на глаз посмотрела, приложила платье к талии и решительно сказала: – Беру! Сколько стоит?Хозяин назвал мне такую цену, что мне сразу расхотелось покупать это платье. Я даже подумала: «А что, если вернуться к изначальному варианту? Купить в магазине простынь и ею обмотаться?»Заметив, что я пребываю в некотором замешательстве, хозяин предложил:– Вы можете взять это платье напрокат. Это будет стоить совсем недорого. У нас все так делают.– Прокат? Я согласна. Но мне еще нужен парик и вуаль.– Я бы еще посоветовал вам маску. У вас такое красивое и молодое лицо. Вы полны жизни. Какой из вас призрак? Купите маску. Посмотрите, какие роскошные маски, – он подвел меня к витрине, на полках которой лежали тонкие, как медицинские перчатки, маски. На масках были глубокие морщины, бородавки, шрамы. В общем, весь набор уродств, которые приобретаются с возрастом и не украшают ни мужчину, ни женщину.Перебрав несколько масок, я остановилась на не самой противной маске старухи с длинным крючковатым носом и тонкими губами. К маске я подобрала седой парик и прозрачное покрывало, которым собиралась покрыть голову.– Совсем другое дело, – похвалил мой выбор хозяин.Я договорилась с ним, что всю привиденческую амуницию верну через день. Маску пришлось купить. Ну да ладно, Аня будет от нее в восторге. Прижимая к себе пакет с маскарадным костюмом, я со счастливым лицом вышла из магазина и тут же поехала в гостиницу, чтобы еще раз прорепетировать роль Дамы в белом.На пороге гостиницы я столкнулась с Лавриками и Кирюшкиной. Розалия скосила на мой сверток любопытные глаза.– Уже по магазинам пробежались? – бесцеремонно спросила она.– Да, – нагло соврала я, про себя подумав: «Тебе-то какое дело, старая сплетница?»– А вот мы решили съездить в зоопарк, – тяжело вздохнул Иван Гаврилович.– Там очень интересно, – сказала я.– А вы, Марина Владимировна, в замок едете? – поинтересовалась Инга. – Как вы думаете, нам разрешат остаться в одной комнате с Иваном Гавриловичем? Я так переживаю за его душевное состояние.«Только этого не хватало! Расселение в комнаты по парам не входит в мой план. Если они изъявят желание сидеть по двое, что же тогда получится? Тогда Павел может запроситься ко мне в комнату, скажем, из лучших побуждений, чтобы мне не было страшно. Или вдвоем с Михаилом напиться до чертиков. Нет, этого я допустить не могу. Я уже и костюм напрокат взяла», – озадачилась я.– Нет, Инга Андреевна, даже не спрашивайте у смотрителя музея. Правила есть правила. Ничего с вашим Иваном Гавриловичем не случится. Дайте ему перед поездкой валерьянки или оставьте в гостинице.– Я поеду, – решительно сказал Лаврик, вдруг почувствовав себя храбрецом. – И ночь проведу в отдельной комнате!– Вот видите. Он за себя уверен. – Я благодарно улыбнулась Лаврику. – А вы, Розалия Ивановна, не боитесь приведений?– Я? Пусть они меня боятся, – хмыкнула она.«И то верно!» – подумала я.В номере я еще раз тщательно осмотрела наряд. Все хорошо, только как я его повезу в замок. Увесистый сверток с костюмом привлечет внимание группы. Кто-нибудь да спросит у меня, что там? Что я им скажу?Надеть на себя? И сверху плащ? Идея. Парик и маску можно и в сумочке привезти – они много места не занимают. Я так и сделала – примерила. Длинная юбка выглядывала из-под плаща, и выглядела я как матрешка.– Не пойдет, – решила я, увидев свое отражение в зеркале. – А если я нижнюю юбку отпорю и подвяжу подол?Управившись с костюмом, я еще раз прорепетировала перед зеркалом свою роль. Оставшись довольна собой, я позвонила Алине.– Как дела?– Да, моя хорошая, – приторно сладким голосом откликнулась Алина. – Успела пошить наряд? Умница. Теперь я спокойна.«С чего это я хорошая и умница? – заподозрила я подвох в Алининых словах – С Алиной что-то не так. Обычно она меня хвалит редко».– Что с голосом? Ты не можешь говорить? – спросила я, догадываясь о том, что Алина находится сейчас рядом с человеком, которому не нужно знать, с кем она разговаривает.– Да, у меня сейчас люди. Как только освобожусь – перезвоню. Целую.В трубке раздались короткие гудки, но я не долго терзалась вопросом «Кто у нее был?» – через десять минут Алина перезвонила:– Воронков меня достал, – без предисловия начала она и, подражая гнусному голосу Сергея Петровича, пробухтела: «Где ваша подруга Клюквина?» Я ему: «Отдыхает человек. В Прагу полетела», а он: «В разгар туристического сезона?» Как тебе это нравится? Я ему так в лицо и сказала: «Сергей Петрович, а почему вас это удивляет? Захотел человек отдохнуть на Пасху. Нельзя?» Он: «Почему? Можно, конечно. Но только странно как-то получается – муж с дочерью в одну сторону, она в другую. Сначала тусовка со «светскими львами», потом убийство, теперь вот поездка в Прагу. И что характерно, в той же компании. Вам не кажется, это странным?» Я прикинулась дурочкой: «А какую компанию вы имеете в виду?», а он: «А вы не догадываетесь?» – «Я? Нет! И вообще мне ничего не кажется странным. Я же не поехала». На что он мне выдал: «Только это меня успокаивает». Каков нахал! – возмутилась Алина.– Алина, он догадался, что я не просто так улетела в Прагу. Проверил список пассажиров и решил, что я поехала ловить убийцу «зебры».– Глупо так думать. Я же не поехала! – повторила она. – А ладно, где наша не пропадала! Все равно от Воронкова уже ничего не зависит.– О чем ты?– Ну, я о том, что … – замялась Алина. – Еще неизвестно, как все закончится.После таких слов мне стало нехорошо. Засосало под ложечкой. Заныло в левом подреберье. Задрожали колени. И захотелось плюнуть на все и хоть на перекладных умчаться домой.– Тебе не стыдно пугать меня? – обиженно спросила я.– Ты в праве отказаться, – равнодушно ответила Алина.«Она совсем не переживает за меня, – догадалась я. – Ей наплевать, что со мной будет». И как бы в подтверждение моих мыслей она вдруг поделилась радостью:– Я такое славное платье на свадьбу купила. И совсем недорого. А ты наряд, в котором будешь изображать приведение, подобрала?– Подобрала, – пробурчала я и, чтобы не удовлетворять ее любопытства, из вредности недружелюбным голосом сказала: – Пока. Завтра позвоню.«Как же! Не буду я тебе звонить! Умрешь от любопытства. И на твои телефонные звонки отвечать не стану… Если вообще на них будет кому отвечать», – подумала я, отключая телефон.У меня испортилось настроение. Пропал кураж, на душе стало тоскливо и беспокойно. Действительно, поди знай, чем закончится этот театр одной актрисы.А если Павел не поверит в приведение и на меня набросится? Что тогда? Меня постигнет участь «зебры», то есть Назаровой Алевтины? Возможно.С каждой минутой я все сильнее сомневалась – правильно ли я поступаю? И скорей всего, если бы не взятое в прокате платье, я отказалась бы от этой опасной затеи.Платье лежало на кровати. От него исходил некий магнетизм. Оно притягивало к себе взгляд и как бы говорило:«Неужели ты испугалась? Надень меня и спроси. Иначе ты измучаешься от неизвестности. Разве можно так долго оставаться в неведении. Дерзни, и у тебя получится».– Ах, была не была! – я решилась.Мне предстояло уладить еще один вопрос. Я достала записную книжку и позвонила Лукашу.– Вацлав, привет! Это я. Марина Клюквина. У меня к тебе большая просьба. – И я изложила ему суть проблемы. – Нужно предупредить смотрителя музея, чтобы он мне помог выйти из комнаты, в которую меня поместят, и перейти в комнату, в которой будет заперт один товарищ. Это своего рода розыгрыш, – объяснила я Вацлаву. – Ты можешь это для меня сделать?– Без проблем. Директор музея – мой хороший приятель. Он предупредит смотрителя, ты только пароль ему назови.– Вацлав, какой пароль?– Ну хочешь – «Дама в белом выходит на прогулку». И привет от меня. Запомнила?– Да. «Дама в белом выходит на прогулку» и привет. А привет до пароля сказать или после?– Как хочешь. Желаю хорошо повеселиться.Глава 20Марушка появилась в гостинице к вечеру. Было решено, что в замок мы приедем в девять. Для нас там быстро проведут экскурсию. Потом мы поужинаем в местном кабачке и в половине двенадцатого вновь вернемся в замок. Служитель музея запрет нас по одиночке в комнатах и выпустит лишь утром.Я облачилась в платье, шелковую юбку заправила в брюки. Сверху напялила на себя просторный плащ. Парик, маску и вуаль положила в сумку. В таком наряде я вышла к автобусу. Ждали только меня. Все, кроме Славы Мошкина, уже сидели в автобусе. Парнишку уговаривали остаться в гостинице заботливые родственники. Зачинщик поездки упирался, но как-то уж слабо, наверное, за день он успел передумать или бабушка с дедушкой посулили ему нечто такое, из-за чего можно было пожертвовать сомнительным мероприятием.– Ладно, остаюсь. Жаль только, деньги пропадут, – запричитал Слава.– Что ты, сынок, – радостно воскликнула Вера Петровна, свято верившая, что душевный покой стоит куда больших денег. – Пропадут так пропадут.Я вошла в автобус. На первом ряду сидела Розалия с Ингой. Через проход от жены разместился Иван Гаврилович. Михаил сидел с Аллой. Фарбер с Катей. Павел вольготно расселся на заднем ряду. Он помахал мне рукой, приглашая занять место рядом с ним.– Меня в конце салона укачивает, – отказалась я и села за Михаилом и Аллой.Приехали мы затемно. Экскурсовод нервно прохаживался перед уже закрытым музеем, то и дело поглядывая на часы – он торопился домой. Наша группа вяло вылезла из автобуса.Погода явно портилась. Холодный ветер пронизывал до костей. По небу бродили тяжелые свинцовые тучи. В воздухе пахло сыростью – вот-вот пойдет дождь. Я подняла воротник плаща. Теплее не стало. Тонкая и прозрачная ткань платья совсем не согревала, даже, напротив, неприятно холодила кожу.– Ага, вот и вы! – как-то даже зловеще обрадовался нам экскурсовод. – Пройдемте.Вся экскурсия заняла двадцать минут. Нас почти бегом провели по комнатам. По ходу экскурсовод рассказал историю о том, как в замке появилось приведение.История – так себе, ничего особенного, сказка с плохим концом. Бедная девушка любила молодого человека, но замуж ей пришлось выйти за зловредного старика, который ко всему прочему оказался еще и садистом. Он мучил не только молодую жену, но и развлекался тем, что заманивал в замок случайных прохожих, которых потом убивал зверским образом. Вот такой муженек достался девушке. Любимого она забыть так и не смогла и вскоре от тоски и от безнадежности умерла. После смерти прошло несколько столетий, но дух бедняги время от времени появляется в коридорах и комнатах замка, причем непременно в белом одеянии. Сюжет избитый, но опытный экскурсовод всегда может его обыграть и выжать из расчувствовавшихся посетителей музея одну-другую жалостливую слезу.В завершение экскурсии нас спустили в подвал. Вот куда бы я не хотела попасть ночью! Там все было так, как рассказывал Слава: кандалы и цепи, развешенные по стенам, скелеты, трупы замученных узников. Разумеется, бутафорские, но мастерски сделанные. Увидишь один такой труп – ночью не заснешь как ни старайся.«Надеюсь, Павел не изъявит желания обосноваться ночью именно здесь. Сюда я точно второй раз не зайду», – подумала я и поторопилась подняться по крутой лестнице наверх.– А теперь едем в ресторан. Перед долгой ночью надо перекусить, – Марушка нам улыбнулась. Ей-то что? Она не собиралась ночевать в замке. – И еще, я бы не советовала вам пить абсент. Напиток в Чехии легализован, но… Если много принять, может привидеться черт-те что.– Спасибо за идею, – расхрабрился Михаил. – Будет что вспомнить.– Верно, – поддержал его Павел. – А то как бы не разочароваться нам в вашем привидении.«Не разочаруешься», – мысленно пообещала я.– Ой, – поддержала дискуссию Катя. – Мне рассказывали, что после абсента можно глюки словить.– Наркоманов только в группе не хватало, – едко заметила Розалия Ивановна.– Да пробовал я этот абсент, – поморщился Иван Гаврилович. – Ничего стоящего. Голова после него наутро болит.– Ваня, ты пил абсент? – обиженным голосом удивилась Инга.– И не дал мне попробовать? – подразнивая жену Лаврика, ляпнул Фарбер, стоявший за моей спиной. Он так передал интонации голоса Инги, что я не смогла сдержать улыбку.Напряжение спало. Мы отправились в местный ресторанчик. Снимать плащ я категорически отказалась, сославшись на то, что в заведении довольно холодно, а меня знобит.Мы сели за длинный стол, заказали по горячему блюду и взяли на всех бутылку водки и …бутылку абсента. Как же не попробовать?! Официант пытался нас предупредить, что абсент не пьют просто так, тем более с водкой. Существует целый ритуал подачи этого напитка. Он начал нас просвещать, но Михаил перебил его на полуслове:– Ты пойми, начнем мы сейчас жечь сахар, или с чем вы там мешаете абсент, у тебя сахар закончится. Так что неси просто бутылку, а мы уж как-нибудь сами разберемся, с чем его пить.Как я ни упиралась, но за компанию выпить все же пришлось. Абсент был сладкий и одновременно горьковатый на вкус. Удовольствия от выпитых пятидесяти граммов этого напитка я не получила. Думаю, остальные тоже особого кайфа не поймали. Но как после любого алкогольного напитка разговор оживился, стал громче и непринужденнее. Заказали еще одну бутылку. За нашим столом послышались шутки и смех. Даже Розалия Ивановна снизошла до анекдотов. Не скажу, что ее анекдоты были смешными, многие из них я уже слышала, но все за столом покатывались со смеху.«Наверное, остальные выпили больше чем я, – подумала я, присматриваясь к развеселившейся публике. – Теперь им все нипочем. А это плохо. Трагического настроя нет. Надо заканчивать с пьянкой, а то они так разойдутся, что и в замок идти расхотят».– Ребята, нам пора. – Я решительно встала со своего места.– Ну еще немного, – заканючил Павел.– Время детское, – выдал заплетающимся языком Фарбер. Должно быть, он выпил абсента больше других.Катю ее пьяный друг злил, она смотрела на него с нескрываемой брезгливостью.– Нет, уже двенадцатый час, – напомнила я. – Нам надо идти, не то смотритель закроет музей и наши деньги пропадут.Следом за мной поднялась Катя Ярошенко. Толкнув Максима в бок, она сквозь зубы процедила:– Идем, пусть тебе черти привидятся. Надо ж мне было с алкоголиком связаться!Инга хмыкнула и, отвернувшись к Розалии, что-то тихо ей сказала. Единственно, что я услышала, были слова: «А как она хотела?»– Ладно. Приехали в замок, значит, надо идти в замок, – поставил точку в дискуссии Лаврик.Веселье как-то само собой улетучилось. Мы расплатились с официантом и молча побрели к музею. Никто уже не шутил. Погода испортилась окончательно. Мелкий дождь колол лицо – для зонта места в моей сумке не нашлось. Я боялась, что ветер поднимет полы моего плаща и все увидят спрятанное под ним платье. Поэтому приходилось одной рукой сжимать низ плаща, другой держать одновременно сумку и воротник, чтобы холодный воздух не студил шею. Впрочем, все из нашей компании шли, согнувшись в три погибели, укрываясь от порывов ветра, дующего в лицо.Марушка простилась с нами перед входом в замок:– Желаю приятных сновидений, – в шутку сказала она. – Автобус придет за вами утром.Она помахала нам рукой и запрыгнула в автобус. Автобус тронулся с места, и…мне стало страшно.«А вдруг не получится? Вдруг он окажется умнее меня и разгадает мой план? Он набросится на меня, а у меня даже нет никакого оружия, чтобы защититься. Я буду кричать, но даже если меня кто-нибудь услышит, вряд ли придет на помощь – побоится», – вот такие мрачные мысли лезли мне голову.Я посмотрела на Павла. Он, сомкнув веки и ежась от холода, стоял, прислонившись к дверному косяку. Как ни всматривалась, ничего устрашающего в его лице я не заметила. Оно ничего не выражало, кроме желания поспать.Я разозлилась: «Овцой прикидывается. Гад! Ну ничего! Посмотрим, кто кого».Михаил постучал в дубовую дверь замка. Минут пять никто не открывал. Я начала замерзать. В толпе послышался ропот:– Долго нас будут держать на холоде?– Безобразие! Еще пять минут, и я схлопочу воспаление легких.– Мне уже не до приведений. Думал, буду дрожать от страха, а приходится дрожать от холода.– Надо было водки с собой взять. Помогает и от одного, и от другого.Все дружно засмеялись. По ту сторону двери послышался лязг засова. Тяжелая дверь медленно отворилась. На пороге возник смотритель. Он был облачен в черную накидку, из-под которой виднелась старинная холщовая одежда. В одной руке он держал тяжелый канделябр. В другой – связку ключей.– Добро пожаловать в … – он не закончил фразу, предоставив нам возможность сами придумать ее продолжение.– В ад?– В преисподнюю?– В сумасшедший дом?Ни от одной из концовок не веяло оптимизмом.– Следуйте за мной. – Смотритель отступил вглубь.Как только мы перешагнули порог, он повесил на засов огромный навесной замок и запер его ключом, самым большим, какой был на связке. На кольце, кроме этого ключа, были нанизаны еще десятка два ключей поменьше, наверное, от всех комнат замка.– Вас предупредили, что для каждого подготовлена отдельная комната? – спросил смотритель.– Да… – нестройно ответила наша группа.– А в какой комнате обычно появляется приведение? – дрожащим голосом спросила Инга Андреевна.– Приведение может появиться в любой из комнат, – с иезуитской усмешкой на губах ответил смотритель. – В любой, – повторил он уже без улыбки. – Сегодня предлагаю изменить правилу – пропускать женщин вперед. Сначала я запру мужчин. Ха-ха-ха, – у него был хриплый смех, как будто он и не смеялся, а откашливался. От такого смеха у меня по телу пробежала дрожь. – А потом я расселю дам. Идемте.Он пошел вперед, а все мы заметно отстали, сбившись в кучу.– Что-то мне расхотелось здесь ночевать, – заныла Катя.– И я думал, что будет значительно веселее, – сказал Михаил.– Надо было остаться до утра в ресторане, – подал голос Павел.Все почему-то неодобрительно посмотрели на меня. Все правильно. Они так хорошо сидели в ресторанчике. Надо же мне было напомнить о запланированной ночевке в замке с приведением.– Может, еще не поздно уйти? – воспрянул духом Лаврик.Его слова были услышаны смотрителем:– Поздно, господа, поздно. Прошу. Кто первый? – он распахнул первую дверь и позвенел связкой ключей.Желающего быть первым не нашлось. Тогда смотритель выбрал его сам. Им оказался Лаврик.«Лукаш обещал уладить вопрос со смотрителем. Надо напомнить о себе». Я набралась смелости и сделала несколько шагов вперед. Остальные, словно окаменевшие, остались стоять перед дверью, за которой заперли Лаврика. Меня это устраивало. Пока Инга допытывалась у мужа, как он там, а остальные прислушивались к звукам, доносившимся из-за дубовой двери, я тихо прошептала пароль:– Вам привет от Вацлава Лукаша. «Дама в белом выходит на прогулку».Смотритель, приподняв брови, с интересом посмотрел на меня.– Да-да. Это я. Вы не должны меня запирать на замок. Сейчас вы закроете в комнате вон того мужчину в серой куртке, а потом, когда всех разведете, откроете, чтобы я могла к нему зайти. Я провожу следственный эксперимент, а вы всё, что я вам сказала, должны держать в тайне.Не знаю, понял ли меня смотритель или нет, но он заговорщицки подмигнул мне и слегка улыбнулся. Успокоенная, что все идет по плану, я отстала от него и смешалась с группой.– Не отставать, – призвал смотритель. – До двенадцати я должен развести вас всех по комнатам.По мере того как мы перемещались по коридору, по очереди за тяжелыми дверьми скрылись Фарбер, Павел, Михаил. Пришел черед женщин. Инга, Розалия и Катя по одной исчезли в комнатах замка.Еще одна дверь. Смотритель выразительно посмотрел на меня и на Аллу – выбрал меня. Я вошла в комнату. Дверь со скрипом закрылась. Смотритель для порядка поковырялся в замке ключом. Из комнаты отчетливо слышались тяжелые шаги смотрителя и легкое постукивание каблучков Аллы Кулик. Впрочем, скоро стало тихо. Должно быть, комната, в которой заперли Аллу, была рядом с моей.«Вот я и одна!» – сердце бешено заколотилось. Мне стало нечем дышать, как будто из комнаты, прежде чем меня в нее поместить, откачали весь воздух.«Возьми себя в руки. Кроме тебя, в замке других привидений нет. Но это знаешь только ты. Не бойся и не волнуйся – и у тебя все получится», – приказала я себе.Я глубоко вздохнула, чтобы восстановить дыхание, и осмотрелась. Посреди небольшой комнаты на столе стоял подсвечник с тускло мерцающей свечой. Другого освещения не было. В бликах свечи я рассмотрела висящую на стене картину – портрет молодого человека в старинном сюртуке. Кто он? Экскурсовод нам об этом юноше ничего не рассказывал. И в комнате мы этой не были. Скорей всего, этот молодой человек – один из бывших владельцев замка.Взгляд мой переместился с картины вниз. Под портретом стоял диванчик на кривых ножках. Напротив дивана – комод.– Не роскошно, но жить можно, – вслух сказала я и села на диван.Раздался бой часов. Полночь. Где-то далеко в городке отозвались церковные колокола. За окном вскрикнула птица. Страху прибавилось. Снимать плащ не хотелось. Меня сотрясала мелкая дрожь. И я никак не могла понять – мне так страшно или же меня знобит от холода?– Ничего, ничего, переживем. Я не боюсь, – нервно повторяла я. – Кого мне бояться? Пусть меня боятся.Где-то в замке хлопнула дверь. Свеча заколебалась. Сердце опять зашлось.«Так нельзя. Возьми себя в руки», – приказала я себе и сосчитала до десяти, чтобы как-то успокоиться.Утихомирив немного нервы, я решила обождать часик, чтобы и Павел проникся атмосферой мрачного замка.Как я прожила этот час, не знаю. В доме опять раздался бой часов. На этот раз – только один раз.– Пора, – взглянув на часы, сказала я.Я стянула плащ, расправила юбку – ткань была помята, но при тусклом освещении казалось, что так и надо. Потом я достала из сумки маску, парик и вуаль – и все это натянула себе на голову. Посмотрев на себя в маленькое зеркальце пудреницы, я поежилась. На меня смотрела древняя старуха с испуганными глазками, блестящими отнюдь не старческим блеском.– Ну, с богом! – Я глубоко вздохнула и, перекрестившись, направилась к двери.Я потянулась к дверной ручке, но дверь вдруг сама начала открываться. В испуге я отдернула руку и отступила на шаг назад. Щель становилась все шире и шире. У меня перехватило дыхание. Подобно окаменевшему изваянию я стояла напротив двери и не могла ни убежать, ни спрятаться. Ноги словно приросли к полу.Еще одна мучительная секунда – и передо мной предстала дама в белом платье с вуалью, покрывавшей ее лицо.Не крик, не стон, а мычание вырвалось из моей груди.Приведение тоже отреагировало на мое присутствие в комнате. Оно издало жуткий вопль, душераздирающий и нечеловеческий.«Эта комната при жизни принадлежала Даме в белом, – пришла мне в голову такая мысль, а следом еще одна, приведшая меня в ужас. – Привидениям не нравится, когда посторонние люди занимают их жилище. Теперь оно… она … меня убьет!»Тут уж я заорала что есть мочи:– А-а-а!!!Дама пошатнулась и рухнула мне на руки. Именно рухнула, и именно на руки. Не прошла сквозь меня, не испарилась, не исчезла, а повисла на мне. От нее пахло пылью и средством, отпугивающим моль. Так раньше пахло в комиссионных магазинах. Такой же запах исходил и от меня, вернее, от моего платья. Я подтащила бездыханное тело к диванчику и с ногами туда его водрузила.– Что с вами? – с волнением спросила я Даму.Ответа не последовало.– Умерла? В обмороке? А как такое вообще возможно? – рассуждала я вслух. – Если она привидение, то я вряд ли чем-нибудь могу ей помочь. А если она человек, то надо что-то делать.Я откинула вуаль с ее лица. Под изрядным слоем белой пудры просвечивалось лицо Аллы Кулик.Глава 21– Алла? Ты… – не передать словами, как я удивилась. Я даже перешла с ней на «ты». – Что ты здесь делаешь в таком наряде?Она на секунду открыла глаза и тут же их захлопнула.– Да очнись же ты! Что ты здесь забыла? Зачем так вырядилась? – зло спросила я. Страх прошел, но обида за то, что меня хотели разыграть, украли мою идею и перехватили инициативу, обрастала снежным комом.Голос мой дрожал от негодования, наверное, поэтому она не торопилась меня узнать.– Я… Я приехала на экскурсию, – прерывисто залепетала Алла, не открывая глаз. Ее сердце так громко билось в полночной тишине, что, не прислушиваясь, запросто можно было посчитать количество ударов.– Это я знаю. Но почему в таком виде? Разыграть хотела? Призраком прикинуться? Только разве этим шутят? – строго спросила я, позабыв о том, что сама стою перед ней в аналогичном наряде.– Боже упаси! Я не хотела с Вами шутить. Вы извините меня за то, что я вас побеспокоила. Я не знала, не думала, что вы взаправду существуете.«Похоже, Алла всерьез приняла меня за призрак», – догадалась я.– Я только хотела припугнуть одну особу. Я подкупила смотрителя, чтобы он меня не закрывал и не закрывал ее в этой комнате. Она должна была быть здесь, в этой комнате. А ее почему-то нет… – Алла очень волновалась. Она то и дело вздыхала и всхлипывала. – Понимаете, мы купили экскурсию с ночевкой в Вашем замке. Думали так развлечься. Мы считали, что приведение в замке – всего лишь выдумка, реклама для музея. Ой, простите. Я ошибалась. Вы…– Ты сказала, что хотела припугнуть одну особу, – перебила я ее извинения. – Просто так, шутки ради?– Нет. У меня была веская причина, – Алла нервно затрусила головой. – Я понимаю, что Вам врать бессмысленно…– Говори, – приказала я, заинтригованная поведением Аллы, – только по существу.– Я знала, что у нее находятся важные для меня документы и ключ от ящика, – выдохнула Кулик.Я опешила. Документы, ключ… Неужели Алла и есть тот телефонный аноним?– Ты хочешь сказать, что это ты мне звонила? – выдала я себя.Алла набралась мужества и открыла глаза. По мере того как она всматривалась в мое лицо, ужас в ее глазах отступал вглубь, в подсознание. Наконец она меня узнала.– Марина? Это что? Маска?– Да, черт возьми! – Я стянула с лица резину, противно липнувшую к коже.– А вы зачем так нарядились? – не веря своим глазам, спросила Алла.– Нет, уж! Сначала ты мне все расскажешь, а потом я решу, что с тобой делать. Ты убила Алевтину Назарову?– Нет. Нет! Что вы! Я не убивала. Это не я!– Разберемся. Зачем в Прагу полетела? За мной?– Да. Мне нужен пакет с документами, карточка и ключ, – запричитала Алла. – Отдайте мне его, пожалуйста. Я вам все расскажу.– Не отдам, – спокойно ответила я на нервные всхлипывания Кулик. – У меня нет ни пакета с документами, ни ключа. Но я знаю, где то, о чем ты просишь.– Скажите, – взмолилась Алла.– Пакет с документами и ключ принадлежит не тебе, насколько я понимаю. Почему я должна тебе это отдать?– Я должна вернуть все хозяину.– Мы и сами можем вернуть это хозяину.– Нет, он не знает, что документы пропали. Я должна вернуть их в офис, чтобы он не подумал, будто они пропали по моей вине.– А они пропали по твоей вине?Алла кивнула.– Но я ничего плохого не хотела. Я не желала смерти Алевтине. Я вообще не знаю, как с ней могло такое случиться! – Аллу вновь начало трясти. Через секунду слезы градом покатились по ее напудренным щекам, оставляя за собой длинные мокрые разводы.«Того гляди, она сейчас забьется в истерике», – подумала я, глядя на то, как Кулик хватает ртом воздух.– Успокойся, – остановила я Аллу. – Давай-ка рассказывай все по порядку и в подробностях.– Хорошо, – согласилась та.Я помогла Кулик сесть на диване, отдала ей свой носовой платок. Она вытерла слезы и начала свою исповедь.– Три года назад я поступила на службу к Анатолию Назарову. У меня высшее образование, по специальности я филолог. Пять лет проработала в школе. Больше не смогла. Знаете, наверное, какие сейчас школьники? Палец в рот не клади – откусят и палец, и руку по локоть. К Назарову я попала по объявлению. Представляете, выиграла конкурс. Десять человек на место. Должность моя называлась – помощник президента компании, ну а так, чтобы было понятно – я секретарь. Куда он – туда и я. Он в поездку по области – я рядом с блокнотом. Он в столицу – я с ним. Так и завязались у нас отношения.– Интимные? – уточнила я.– Они самые.– А он, конечно же, женат?– Конечно. Свято место пусто не бывает. Так получилось, что мы уже два года встречались, а я о его жене ничего не знала и даже ни разу не видела.– Как же так? – не поверила я.– А вот так. Офис Назарова находится в городе, а сам он – и жена, естественно, тоже – живет в селе Прохоровка. Это в восьмидесяти километрах от города. Жена вообще, как я поняла, редко из дома выезжала и в офисе мужа не появлялась, во всяком случае, при мне.– Но Анатолий Назаров, занимая высокую ступень в обществе, по долгу службы обязан был посещать всякие светские мероприятия, презентации, например. Заключение сделок тоже часто происходит в неформальной обстановке: в ресторанах, в увеселительных заведениях. Иной раз надо и с женой показаться.– А он показывался … со мной, – гордо ответила Алла. – Я в первое время вообще думала, что он не женат. Губу раскатала, – вздохнув, она покачала головой. – Потом люди добрые меня просветили. Дескать, у него есть жена, но она ведет затворнический образ жизни. Тогда я подумала, что это даже к лучшему – Анатолий обеспечит жену всем необходимым, пусть и живет в деревне, если ей так там нравится, а мы переберемся в город. Тем более что квартира в городе у Назарова есть. Меня он в ней не селил, но встречались мы там неоднократно. Вот с таким рацпредложением я к Назарову один раз и подошла. Мол, чего тянуть? Ты любишь меня, я люблю тебя, а жизнь уходит. Разводись с женой, женись на мне, а я тебе ребенка рожу. Ты бы видела, как он на меня посмотрел. Как на сумасшедшую в бреду. Но надо отдать ему должное, он не кричал на меня, а когда пришел в себя от моего предложения, сказал: «Аллочка, я тебя очень люблю и дорожу нашими отношениями, но уйти от Алевтины я не могу, не имею морального права». «Почему?» Тут он мне и наплел, что она неизлечимо больна, сколько ей осталось жить, одному богу известно. Может, год, а может, больше.– И вы ему поверили?– Разумеется. Хочется верить, что когда-нибудь и тебя возьмут в жены.– А потом? – поторопила я Аллу, которая запнулась, очевидно, перед тем как раскрыть мне страшную тайну.– Потом Толик уехал по делам в Голландию, собирался пробыть там несколько недель. Вот тогда-то я и узнала, что беременна. И тут мне пришла в голову одна, как мне казалось, замечательная идея. Я подумала, что жена Назарова, прежде всего женщина, не будет мешать счастью мужа, не возьмет грех на душу перед смертью и даст развод, чтобы наш с Толиком ребенок родился в законном браке. Детей им бог не дал, а Толик всегда мечтал о ребенке. Она должна была пойти мне навстречу.– И ты к ней поехала, – догадалась я.– Да. Повод, кстати, был. Накануне принесли приглашения на вечеринку в клуб «Светские львы». Анатолий Назаров – член этого клуба. Ходит туда крайне редко, но приглашения получает регулярно. Иногда берет меня. Я взяла эти приглашения (чтобы было с чего начать разговор с женой Толи) и поехала в Прохоровку.– Без предупреждения?– Без, – Алла потупила глаза.– А если бы не впустили?– А почему они должны были мне отказать, у меня ведь были пригласительные для Назарова и его жены? Охраннику при въезде на территорию особняка я показала свое удостоверение, паспорт и пригласительные на вечеринку, сказала, что должна вручить приглашения лично госпоже Назаровой. Меня пропустили. Каково же было мое удивление, когда Назарова сама ко мне спустилась, чтобы мне открыть. Я-то, со слов Анатолия, думала, что она прикована к постели, а она даже очень здорово выглядела: розовощекая, свежая, ухоженная.– Тогда ты и поняла, что шеф тебя обманывал?– Да. Ох уж я разозлилась на него! Думаю, была не была, все равно женушке раскрою глаза на муженька. Она мне: «Здравствуйте. Что вы принесли?» Тут меня и понесло. «Благую весть вам принесла, – говорю. – У вашего мужа будет ребенок!» Она: «Вот как?! Интересно, кто же будущая мать? Уж не вы ли?» – «Я!» – «С чем вас и поздравляю. Мой муж в курсе?» – «Пока, нет». «Ах, ну конечно, понимаю, вы решили воззвать к моему благородству и избавить Толика от выбора: меня ему выбрать или вас с ребенком». Она засмеялась. Представляете, прямо мне в лицо. Когда закончила хохотать, сказала: «Вы ошиблись, я не стану бросать мужа только лишь потому, что его секретарша от него залетела. И вы, пожалуйста, не тешьте себя мыслью, что мой муж меня бросит». «Он вас не любит!» – в обиде выкрикнула я. На это она мне спокойно ответила: «Толик любит деньги. Все остальное вторично: и вы, и я, и ваш будущий ребенок. Он не бросит меня по одной-единственной причине: владелица большей части всех его предприятий – я». Наверное, в ту минуту на моем лице изобразилось такое беспросветное недоумение, что Назарова надо мной сжалилась. «Мне вас очень жаль, – сказала она. – Но вы не первая, кто оказался в таком положении». «Вы хотите сказать, что …» – «Именно, у Анатолия есть дети. Мы много лет жили в гражданском браке, но после того, как одна из его подружек родила ребенка, он оформил отношения со мной. Вам непонятно, почему он так сделал? – Тут она почему-то со мной разоткровенничалась. – Хорошо, я вам расскажу. Толик у нас городской, я деревенская. После института он получил распределение в Прохоровку. Мой папа в то время был председателем колхоза. Папе Назаров сразу понравился: основательный и предприимчивый молодой человек. Они с Анатолием как-то сразу нашли общий язык. Папа предложил вместо убыточного колхоза организовать частное предприятие. Он располагал связями и деньгами, Анатолий – умением ориентироваться в современных условиях. Основным владельцем предприятия стал, конечно, папа, но заправлял всеми делами Анатолий. Тогда-то он и обратил на меня свое внимание, начал ухаживать, подарки носить. Не могу сказать, что Назаров мне очень нравился, скорее даже наоборот: я ведь тогда уже видела, что его больше интересуют папины деньги, чем я. Но поскольку в Прохоровке с женихами проблема, я принимала его ухаживания. Да и родители настаивали: «Выходи за него замуж, выходи». Но тогда я за него замуж не вышла. Погибли родители. Ехали на машине в Крым и разбились. Папа как чувствовал скорую смерть – и за месяц до аварии написал завещание, по которому вся частная собственность и предприятие переходили ко мне. Анатолий ни на шаг от меня не отходил. «Траур закончится, поженимся. А пока все управление я беру на себя», – пообещал он. И, правда, он так развернулся, что умножил папин капитал втрое.Но тут новая беда – с проверкой нагрянули различные инстанции. Времена тогда были смутные. Легальный бизнес напрямую был связан с нелегальным. Закон можно было понимать и так и этак. Воровали все. Только кому-то было можно, а кому-то нельзя. Я мало тогда в чем-либо разбиралась, но дела у Анатолия едва ли не дошли до суда. Речь шла о невыплаченных налогах и торговле левой продукцией. Тогда все обошлось, никого не посадили, ничего не конфисковали. Должно быть, Анатолий дал хорошую взятку. Тогда же мой будущий муж четко понял, что пока он наемный служащий, с него и взятки гладки, официально ему жениться на мне ни к чему, только впредь надо быть в сто крат осторожнее. И если уж уходить от налогов, то каким-то более хитрым способом.В течение года он еще несколько предприятий оформил на меня, прибыль с которых окольными путями переводил в зарубежные банки и не всегда на мой счет. Тогда я, по своей глупости, не понимала, что происходит вокруг меня. Анатолий же мне объяснил, что со свадьбой надо повременить, потому что по нашему законодательству честного человека посадить ничего не стоит. Он, дескать, такой порядочный, не хочет, чтобы у меня были из-за бизнеса проблемы. Короче, выкрутил все шиворот-навыворот. Не поверите, я была так ему благодарна, что переселилась к нему в дом, который он построил на мои же деньги и деньги моего отца.Я еще долго оставалась в неведении, считая себя по праву его женой. Я нигде не училась (когда погибли мои родители, я только закончила школу). Анатолий на продолжении моей учебы не настаивал: ему было выгодно, чтобы я оставалась необразованной. Я занималась домашним хозяйством и рисовала. Рисование было единственной моей страстью. По сути дела, муж запер меня в золотой клетке. Я не нуждалась ни в чем, но была страшно одинока. Анатолий, наладив в селе производство, перенес офис в город и пропадал там с утра до поздней ночи, даже ночевать иногда не приезжал. Я безумно скучала. У меня даже подруг не было: все они поехали учиться в город, да там и остались. Наверное, от скуки я решила сделать мужу сюрприз – заняться продолжением учебы. В институт поступать не осмелилась (многое из школьной программы к тому времени позабыла). Поступила в экономико-правовой техникум на заочное отделение. Вот там-то я и получила экономический ликбез. И у меня на мужа глаза открылись. Уверенный в моей полной безграмотности (документы я подписывала, не читая), он не прятал документацию на предприятия. Она лежала в сейфе, вместе с деньгами на «хозяйство». Проштудировав документы, я поняла, что к чему. Передо мной стал вопрос: что делать дальше? Можно было бы послать Анатолия к чертовой матери, но зачем? Управляющий он был от бога, от нелегального бизнеса отошел, да и я привыкла жить такой жизнью. Оставила все как есть. Был, правда, в нашей семейной жизни один грандиозный скандал. Из города пришло анонимное письмо. Якобы мой муж имеет на стороне еще одну семью и даже обзавелся ребенком. «Как это понимать? – спросила я Анатолия и сунула ему в руки письмо. – Хочешь жениться? Женись. Я тебя не держу. За меня не волнуйся – не пропаду. Продам предприятия и буду жить припеваючи на деньги от продажи. Ты этого хочешь?» Он изменился в лице, стал все отрицать, потом пытался убедить меня в своей любви и преданности и в завершение достал из сейфа коробочку, в которой лежало кольцо с огромным бриллиантом. «Вот, – говорит. – Давно хотел сделать тебе официальное предложение. Выходи за меня замуж». На следующий день мы расписались. Естественно, никакой свадьбы не было, но в качестве моральной компенсации он меня свозил в Испанию». На этом Назарова закончила свой рассказ, дав понять, что мне ее муж не светит ни при каких обстоятельствах. – Алла замолчала.– Так. Кое-что начинает проясняться, – подвела я итог сказанному. – Но, как я понимаю, это не все?– Не все, – вздохнула Алла. – На этом наша встреча не закончилась. Как ни старалась Алевтина выглядеть равнодушной к измене мужа, а мое признание о будущем ребенке ее задело. Плохо скрывая раздражение, она меня спросила: «А что Толик наговорил вам обо мне? Он обещал вам жениться?» А я возьми да и ляпни: «Обещал, когда вы умрете. Он сказал, что вы неизлечимо больны и вам недолго осталось». «Ах, вот как?! – она на секунду задумалась, затем в ее глазах вспыхнули огоньки мести. – Вы говорили, что принесли мне пригласительные на клубную вечеринку? Давайте!» Она выхватила у меня из рук приглашение. «С супругой, – прочитала Назарова. – Великолепно. Я покажу ему, кто в доме хозяин. Ресторан «Зодиак». Это где?» Я смолчала, хотя несколько раз с Анатолием была в этом заведении. «Ну да и без вас разберемся! На то есть такси! Там определенно будут люди, с которыми мой муж имеет общий бизнес. А как же! Они все друг друга знают, они все себя к «светским львам» причисляют. Я им открою глаза на Анатолия Назарова. Он думает, что, женившись на мне, приобрел права на мои предприятия? Ничего подобного! Я ими владела до свадьбы, значит, они мои, только мои! Я всем ткну под нос документы, удостоверяющие право на мою собственность! Все предприятия мои, все! И счета мои!»Она еще долго кричала. А я в который раз пожалела, что пришла к ней. В ту минуту у меня было одно-единственное желание – испариться. Ее истерику прервал телефонный звонок. «Сними трубку», – потребовала она, не в состоянии говорить в эту минуту. Звонил Лаврик Иван Гаврилович. Я представилась секретарем Анатолия Михайловича. Он просил уточнить, состоится ли сегодня вечером в «Зодиаке» его встреча с Анатолием Михайловичем, о которой они договаривались неделю назад? Все, слово в слово, я передала Алевтине. «Кто такой Лаврик?» – спросила она. «Он покупает оптом продукцию ваших предприятий, а потом ее реализует в сети своих магазинов». «Вот как! Передай, что встреча состоится, но не с Назаровым, а с его доверенным лицом». Алевтина улыбнулась мне и добавила: «На ловца и зверь бежит. Отныне все дела буду вести я сама. И начну, пожалуй, с Лаврика. И вот что, милочка, ты мне поможешь!» – «Я?» – «Да. Мы сейчас поедем в городской офис Анатолия Михайловича, зайдем в его кабинет. После свадьбы он все документы из домашнего сейфа перевез в офис. В его кабинете ведь есть сейф?» – «Но у меня нет ключей ни от кабинета Анатолия Михайловича, ни от сейфа», – попыталась я ее остановить. «Ключи у меня есть. Не будет же мой муженек тащить связку ключей в Голландию? Все! Жди меня внизу. Я быстро переоденусь и спущусь». Она действительно очень быстро переоделась. По тому наряду, в котором она предстала передо мной, я поняла: Алевтина Васильевна после визита в офис мужа собирается посетить вечеринку «светских львов».Мы приехали в город на такси. Мне пришлось провести ее в офис. Она изъяла из сейфа документы, пластиковую карту и маленький ключик. Что открывает этот ключик, я не знаю. Назарова поблагодарила меня за содействие – вы понимаете, с какой миной она это сделала? – и ушла. А я осталась в офисе. Села за свой рабочий стол и расплакалась. «Анатолий на мне не женится – ясно как белый день. Он меня выгонит с работы. Он откажется от ребенка», – такие мысли роились у меня в голове. И тогда мне пришло на ум: «Надо как-то реабилитироваться перед Назаровым. Но как? Вернуть документы обратно. Алевтина обязательно придет в «Зодиак». Вот там-то и надо выкрасть у нее сумку или содержимое сумки!» Я понимала, что сама могу не справиться с этой задачей. Как одновременно отвлечь Алевтину и залезть к ней в сумку? Мне нужен был сообщник, и я обратилась к своему двоюродному брату. С ним я и пошла на вечеринку.– Но у вас же не было приглашения!– Отсутствие приглашения не проблема, если есть клубная карта. У меня в столе как раз лежала чужая клубная карта. Дело в том, что перед своим отъездом Анатолий попросил меня передать клубную карту своему знакомому, которого он протежировал в клуб «Светские львы». Знакомый так и не появился, и карточка у меня преспокойно лежала в столе. Вот по ней-то мы и прошли в «Зодиак».– Я тоже была в «Зодиаке», но тебя там не видела, – призналась я.– Правильно, мне надо было одеться так, чтобы и Алевтина меня не узнала, поэтому я нацепила на себя экстравагантный цветастый сарафан, а лицо прикрыла маской птицы. Ну, помните, много перышек и на сарафане, и на маске. Райская птичка, короче. Ну, вспомнили?– Райская? Там столько всех было. Ладно, оставим в покое костюмы. Верю, что ты была там. Лучше расскажи, что произошло на вечеринке.– Когда мы с братом пришли в «Зодиак», Алевтина уже была там. Лаврик еще не приходил. Его отсутствие меня немного успокоило – значит, она о себе как о владелице всех предприятий пока еще никому не заявила.– А разве она знала Лаврика в лицо?– Нет, но спросить-то можно было у любого из присутствующих. Лаврик такой товарищ – его знают все.– Допустим. Как вы собирались действовать?– У нас был план. Мой брат достаточно интересный мужчина, он должен был познакомиться с Назаровой, заговорить с ней. В какой-то момент отвлечь ее внимание и ухитриться положить ей в бокал снотворное, потом дождаться, когда она начнет терять над собой контроль, незаметно залезть к ней в сумочку и выкрасть документы.– Он с ней познакомился?– Она его отшила, – сокрушенно ответила Алла. – Он несколько раз попытался с ней заговорить, но она не пожелала с ним общаться. Кто-то рассказал ей, как должен выглядеть Лаврик, и она его ждала, не сводя глаз с входной двери. Брат не оставлял надежды наладить с Алевтиной контакт, но, должно быть, он действовал слишком неуклюже, потому что вскоре Алевтина начала от него шарахаться. Скорей всего, она заподозрила, что этот приставучий мужчина – мой братец – не просто так надоедает ей. Хотел понравиться, а вышло наоборот – напугал. Вот тогда-то Алевтина налетела на вас и облила ваше платье вином. Мне потом пришло в голову, что она сделала это специально, чтобы незаметно передать вам на время самое ценное – документы.– Она ничего мне не передавала, – чуть было не проговорилась я о том, как Назарова незаметно переложила документы из своей сумки в сумку моей подруги.– Алевтина вышла из дамской комнаты. К этому времени в «Зодиаке» появился Лаврик. Я ничего не могла поделать. Она подошла к нему и заговорила. Но тут подлетела жена Лаврика и оттолкнула Алевтину. Похоже, жене Назарова в диковинку были публичные сцены ревности женщин высшего света. Она отошла в сторону и стала наблюдать со стороны, как Лаврику выщипывают перышки. Мой брат опять предпринял попытку заговорить с Алевтиной. На этот раз она сделала вид, будто ей приятно его общество. Две минуту поговорив ни о чем, она отослала его за шампанским. Он пошел к столам со спиртным, а я поспешила к нему, чтобы уточнить дальнейший план действий. Алевтина на несколько минут осталась без присмотра. Когда он с бокалом шампанского вернулся, ее на месте не оказалось. Не было ее и в зале. Я сбегала в дамскую комнату. Пусто. Через главный вход никто не выходил: так сказал охранник. Оставался выход через кухню на задний двор. Мы направились туда. По пути нам никто не встретился. Дверь «черного входа» была не заперта. Во дворе никого. Я сразу заметила среди пустых ящиков ее полосатый комбинезон. Алевтина уже не дышала. Крови вокруг не было, но лицо в свете фонаря выглядело неестественно бледным. С первого взгляда было понятно – она мертва. Брат схватил сумку Алевтины, взял меня за руку – в этот момент я мало что соображала – и вывел со двора. Мы поймали такси и уехали.– А почему вы не вернулись в ресторан и не сказали, что во дворе лежит убитая женщина?– Боялись. Не забывайте, что мой брат целый вечер ухаживал за Назаровой. Если бы он вернулся в ресторан и сказал, что Алевтина убита, все подумали бы, что это он ее убил.– Но почему?– Повторюсь, многие видели, как Алевтина на вечере общалась с моим братом, и при этом особой симпатии к нему не проявляла. Более того, каждый раз, когда он пытался к ней вновь приблизиться, она старалась отойти в сторону. А во-вторых, полиция наверняка бы спросила: «Что вам понадобилось на задворках ресторана? Почему вы там оказались?»– Может, вы вышли покурить?– В «Зодиаке» не возбраняется курить. Но если вы не хотите дымить в зале, можно, конечно, выйти на воздух. Вот вы бы куда вышли?– Я? Я вообще-то не курю, но если бы захотела выйти – вышла бы на улицу.– Но ни в коем случае не на задворки. Верно?– Да, – согласилась я с Аллой.– Вот видите! Так что людям из полиции в голову могло прийти только одно – Алевтину убил мой брат.– Если честно, то я бы тоже подумала, что ухажер разозлился на отказ красотки продолжить знакомство и в пылу страстей скрутил ей шею.– А я что говорю? Все бы так подумали.– Хорошо. Допустим, так и было. Теперь ответь. Ты сказала, что коридор был пуст, во дворе тоже никого не было?– Да. Могу повторить. Мы никого не видели.– А как же кухня? Там было полно народа!– Ну там-то, конечно. Но в коридоре, который вел к «черному» входу, никого не было. Я не вру.– Кто же убил Назарову? Кто убил фотографа? – задумалась я вслух.– Кого? – переспросила Алла. – Еще кого-то убили? – Она искренне удивилась.Я ей поверила.– Фотокорреспондента убили. Он снимал вечеринку. По пути домой его убили. Забрали фотоаппарат и сумку. Ты разве не видела его в зале?– Кроме Назаровой, я ни на кого не смотрела.– Ну меня-то ты запомнила?– Потому что на какой-то момент вы оказались рядом с Алевтиной, – пояснила она.– Хорошо, рассказывай, что было дальше.– А что было дальше? Мы приехали домой, и только там я обнаружила, что в сумке документов нет.– И тогда ты подумала обо мне.– Верно, я вспомнила, что вы уединялись в дамской комнате и что у вас были одинаковые сумки. Кто вы такая, я знала. Вы сами вручили мне свою визитку.– Надо же! А я вот этот момент не помню. Ну и…– Мы начали за вами следить. Выследили, где вы живете, но в дом лезть мы не решились.– Чего ж так? – хмыкнула я.– Мы не преступники, – обиделась Кулик.– А если честно?– У вас всегда кто-то был дома.– И тогда вы перешли к угрозам по телефону. А разве это не преступление?– Мы не хотели ничего плохого ни вам, ни членам вашей семьи. И угрожать вам стали лишь после того, как в вашей сумке ничего не оказалось.– Так это вы подговорили мальчишек украсть у меня сумку? – удивилась я. И почему мы с Алиной решили, что заказчик кражи сумки не имел отношения к телефонным угрозам? В какой-то мере я даже разозлилась на себя. – Ну знаете, Алла, подстрекательство к воровству также считается преступлением.Алла потупила глаза.– Ну а в Прагу для чего поехала?– Как для чего? У вас была банковская карточка, ключ. Я позвонила в ваш офис. Секретарь ответила, что вы через два дня улетаете в Прагу и до отъезда вас в «Пилигриме» не будет. Я подумала, что вы поехали снимать деньги. Решила за вами проследить, чтобы удостовериться в правильности своих мыслей.– Надо же, как ты за деньги шефа печешься! Впрочем, он ведь для тебя не только шеф.– Вот именно, – поддакнула Алла.– Понимаю. Перед тобой вновь открылись перспективы. Жена умерла. Теперь никто не мешает Анатолию на тебе жениться. Но есть одно «но». Он может узнать, как ты нехорошо поступила: пошла к его жене, сообщила ей о своей беременности, а потом вместе с ней изъяла из сейфа важные документы. Он бы обязательно у тебя спросил: «Где документы? Где банковская карточка?»Алла молчала.– Должна тебя огорчить. Ты опоздала, Алла. Анатолий твой уже дома. Он опознал жену в морге. По твоей милости она там пролежала неделю. Не говоря уже о том, что, не появись Алевтина в «Зодиаке», все было бы хорошо. А спровоцировала ее туда поехать ты.– Я не хотела.– Конечно, не хотела, – повторила я вслед за ней.– Вы подадите на меня в суд?– Я? В суд? Зачем мне это нужно? Тебя судить будет Назаров. Не буквально, конечно, но это он будет решать, продолжать с тобой отношения или нет. И если продолжать, то какие. Кстати, документы и ключ у моей подруги. Думай, как возвращать их будешь своему Анатолию Михайловичу. Хочешь, позвоню ей, и она сама принесет ему пакет с бумагами и ключ.– А что она ему скажет? – как утопающий ухватилась Алла за спасительную ложь-соломинку.– Соврет что-нибудь, – я хотела сказать «как обычно». – Ну да мы еще об этом поговорим. А сейчас ты, Алла, иди. Устала я что-то. До утра еще далеко – есть время вздремнуть на диванчике.Глава 22Алла ушла. Я придирчиво оглядела диван. Узкий, короткий, неудобный. Пожалуй, на таком не уснешь. Я свернулась в три погибели, поджала под себя ноги, под голову подложила сложенный вдвое плащ. Как в таких походных условиях уснуть? Я лежала с закрытыми глазами, старалась думать о приятном. Да где там! В голову лезли мысли исключительно об Алле Кулик, о неизвестном мне Назарове и его покойной жене Алевтине.«Теперь можно и успокоиться. Никто не будет досаждать мне телефонными звонками, угрожать, никто не будет ходить за мной по пятам, – словно заклинание повторяла я, пытаясь, если не заснуть, то хотя бы задремать. – А кто же тогда лез ко мне в номер? – встрепенулась я от внезапно пришедшей в голову мысли. – Алла? Она бы сказала. Впрочем, я ее об этом эпизоде и не спрашивала. Нет, не она. Лезть в гостиничный номер так же противозаконно, как и в городскую квартиру. Если не считать украденной мальчишками сумочки, Алла не стремилась даже ради вожделенных документов нарушать закон. Тем более в этом номере находилась я. Спящая. Но я могла проснуться в любую минуту. Остается кто? Павел? А ему-то что от меня нужно? Документы отпадают. Содержимое сумочки Алевтины Назаровой вряд ли кого-то еще интересовало, кроме Кулик. Тогда за что убили «зебру»? И Глеба Кожухова, бедного фотографа. И почему продолжается охота за мной? Так, пожалуй, спать мне еще рано».Я подхватилась и вновь стала лепить на лицо маску, решительно настроившись в эту ночь поставить все точки над «i». Не зря же я брала напрокат этот дурацкий костюм приведения? Деньги уплачены, до рассвета еще далеко – надо действовать!– Ну, держись, Павел!Очутившись в тускло освещенном коридоре, я растерялась. Где комната Павла? Помнится, всех мужчин заперли в одном крыле. Двери их комнат выходили на одну сторону. Только вот кто сейчас где?Память подвела меня. Когда смотритель разводил нас по комнатам, я жутко волновалась. От страха все смешалась в моей голове. Да и появление Аллы Кулик в белом платье тоже на некоторое время выбило меня из колеи. Кого и в какой последовательности запер смотритель? Это напрочь стерлось из моей памяти.«Как я могла забыть? Я ведь просила смотрителя не запирать дверь комнаты, в которой должен находиться Павел. Надо искать открытую дверь», – порадовалась я своей сообразительности.Входя в образ привидения, я гулко затопала по коридору. Шла намеренно медленно, чеканя шаг. Для пущей убедительности тихонько завывала:– У-у-у…Первая дверь была заперта. Не поддалась и вторая. Зато третья, как только я взялась за ручку, со скрипом отворилась. Скрип прозвучал в тишине особенно жутко. Мне даже самой стало страшно, а каково должно было быть Павлу, если, конечно, он не спит после изрядной дозы спиртного? Чтобы на меня обратили внимание, я еще раз ухнула и медленно вплыла в комнату, не забыв при этом пару раз взмахнуть руками.Пламя догорающей свечи от созданной мной волны воздуха в последний раз вспыхнуло, затрепетало и погасло. Я только успела заметить, что на кушетке в дальнем углу комнаты, прикрывшись курткой, лежит человек. На мое появление он отреагировал вполне адекватно: ойкнул и подскочил, приняв сидячее положение.Некоторое время глаза привыкали к темноте. Ночь была светлая. Лунные лучи снопом падали на пол комнаты. Уже через минуту в свете этих лучей я вполне четко могла различить очертания предметов: комод, стоявший у стены, стол посредине комнаты. Я видела мужской силуэт. Мужчина продолжал находиться в состоянии глубокого ступора.«Кажется, я произвела на него впечатление», – с удовлетворением отметила я.Я дошла до стола. Единственный стул стоял так, что его не надо было отодвигать. Я села. Лучи падали к моим ногам. Лицо оставалось в тени.«Ну да это и хорошо – не упадет в обморок», – рассудила я.Наверное, со стороны я выглядела и впрямь как настоящее приведение. Мой визави молча взирал на меня. Я видела его белоснежные белки в расширенных от страха глазах.«Пожалуй, пора бы уже что-то сказать», – отдала я себе команду и заговорила:– Ну что, мерзавец? Пришла пора каяться? Зачем ты взял грех на душу?Парализованный ужасом, он молчал.Я подумала: «А не перестаралась ли я? А вдруг его кондратий хватил? Помрет с перепугу, а мне отвечать?»Но глаза его продолжали быть открытыми. С некоторым интервалом они исчезали в темноте – он моргал.«Значит, жив», – заключила я.– Мы, конечно, умеем читать мысли, – гробовым голосом заговорила я, – но только слово способно облегчить душу. Кайся. Для начала назови свое настоящее имя и как ты дошел до такой жизни. Не молчи, иначе заберу твою душу без покаяния.– Максим. Максим Фарбер, – с трудом выдавил из себя мой собеседник.«О черт! – про себя выругалась я. – Смотритель перепутал двери. Или Павла с Максимом. В серой куртке, в серой куртке… У Максима тоже серая куртка. Сама виновата. Что может рассказать мне этот смазливый хлыщ? Как он ворует на пару с поваром из ресторана продукты? Или как поставляет девочек на закрытые мужские вечеринки «светских львов»? Стоит ли на него тратить время? Или надо сдернуть с себя маску и перевести все в шутку? Надо признать, шутка глупая. Нет, стыдно. В моем ли возрасте заниматься подобным дурачеством? Пусть лучше кается. У каждого человека есть свой «скелет в шкафу». Раз уж я к Павлу не попала и вряд ли уже попаду, выслушаю этого».– А что рассказывать? – Его голос дрожал, как пустой медный таз, внутри которого стучат деревянной ложкой.– Что? Ты сам знаешь, о чем тебе следует говорить на божьем суде.– Хорошо, я все расскажу.– Давай, – подбодрила я его. – Чистосердечное признание суд примет во внимание, – сорвалось у меня с языка.– Это все она! Ходила по лезвию бритвы. Это ей скучно жилось со старым мужем, у которого одно достоинство – тугой кошелек. Это она меня заманила. Это она подвела меня под монастырь.«Фу, как неинтересно, сейчас опять пойдет речь о супружеской неверности, – заподозрила я. – Не успели мои уши остыть от причитаний Аллы Кулик, так теперь этот решил меня добить признаниями о том, как он соблазнил чужую жену, или, если судить по его всхлипываниям, она его. Ай да Катя! Ай да стилисточка! Прикинулась безумно влюбленной в директора ресторана, а у самой муж – толстосум. Небось ему сказала, что поехала на Пасху бабушку проведать, а сама с молодым любовником укатила в Прагу. Слушать противно. Если он со мной начнет делиться подробностями, как они обманывали мужа, прерву», – пообещала я себе.– В этот вечер мы встретились в моем ресторане, – начал свою исповедь Фарбер.«В твоем ресторане? – поморщилась я, услышав откровенную ложь. – Ну, мне-то уж, как привидению, врать не надо! Я тебя по определению насквозь вижу».– Она была с мужем. Наверное, он хороший человек, а она стерва. – В голосе Максима прозвучали нотки раздражения. – И не потому, что обманывает, а потому что жить ему не дает. Постоянно скандалы закатывает. И в этот вечер не обошлось без семейной ругани на людях. Она, как вампир, попьет чужой крови – ей легче становится. И опять – «сюси-пуси, миленький мой». Оторвалась на муже и пошла ко мне в кабинет, – Максим тяжело вздохнул. – Лучше бы она и не приходила. Мой кабинет в глубине коридора, почти у «черного» входа. Гости туда не забредают. Ну, иногда ребята с кухни могут выйти перекурить, мимо пройти, а так обычно место тихое, безлюдное… Я в том смысле, что нам никто не мешал. А в этот вечер … не знаю, как получилось… – Фарбер говорил отрывисто, как будто, прежде чем выговорить слово, он каждый раз собирался с духом. – То ли я забыл дверь закрыть, то ли она сама открылась…Я уже собиралась сказать, что мне неинтересно знать, как его застукали с чужой женой, но внутренний голос остановил меня: «Подожди, пусть выговорится».– На пороге стояла женщина. Она пренебрежительно смотрела на нас и осуждающе покачивала головой. Сквозь зубы она бросила моей подруге: «Теперь понятно, для чего ты устроила спектакль в зале. Что ж, не буду вам мешать». Она прикрыла дверь в кабинет и пошла к «черному» входу.– Что было дальше? – спросила я, затаив дыхание.– Мне надо было ее догнать, договориться, чтобы она ничего не рассказала мужу моей подруги. Я остановил ее у выхода: «Подождите, вы все неправильно поняли». «Да ладно. Как вас можно еще понять? Надо бы Лаврику открыть на вас глаза», – отмахнулась она от меня и схватилась за ручку, собираясь выйти на улицу.«Лаврику?! – Я едва сдержалась, чтобы не закричать. – Подружка Фарбера – Инга Лаврик?! А Катя? Для отвода глаз? Внезапно вспыхнувшая любовь? А если Максим рассказывает о том вечере, когда убили Алевтину Назарову? Все сходится! Убийству предшествовала сцена ревности! Вот, дура, я забыла взять с собой телефон, чтобы включить его как диктофон и записать признание в убийстве», – в какой-то момент я поймала себя на мысли, что опережаю события, надо дослушать Фарбера.– Инга выскочила в коридор и крикнула: «Она все расскажет! Сейчас же останови ее». Женщина ей ответила: «А тебя это пугает? Конечно, расскажу». Эту фразу она произнесла достаточно громко. Ладонью одной руки я зажал ей рот, а вторую положил на затылок, чтобы она не смогла отпрянуть. Женщина стала вырываться, пытаться звать на помощь, я приложил усилие. Она топталась на месте и дергалась. Потом ей под каблук попал капустный лист – через этот вход мы на кухню заносим продукты, – нога поехала, она дернулась, чтобы удержать равновесие или вырваться, и … обмякла. Представляете, я свернул ей шею?! Вернее, она сама свернула себе шею. Я не хотел. Я хотел только с ней поговорить, может быть, денег дать, чтобы она молчала. – Фарбер истерически всхлипывал. Его прорвало. Он плакал и сквозь слезы продолжал рассказывать: – Инга испугалась и убежала в зал к мужу. Я остался один на один с покойной. Я вытащил ее на улицу и спрятал под пустыми ящиками. Хотел, когда все разойдутся, вывезти тело и где-нибудь похоронить. Но я не успел этого сделать – довольно скоро тело нашли наши поварята. Они выносили к мусорному баку очистки и заметили торчащую из-под пустой тары туфельку, – Максим протяжно вздохнул. – Мне пришлось вызвать полицию. Они быстро приехали.– А Инга?– Инга с мужем успела уехать еще до того, как труп нашли. Ей-то что? Она к ней даже не прикасалась. А я теперь спать не могу. Только глаза закрою – она перед глазами стоит, – пожаловался Фарбер.– Не верю, – сдерживая эмоции, как можно спокойнее сказала я. – Почему ты не рассказал все следователю?– Мне бы не поверили, что все это случайно произошло. Вы мне-то верите?Что мне надо было ему ответить? По идее, привидение не должно верить или не верить – оно должно видеть прошлое и знать наверняка. Поэтому я не стала отвечать на поставленный вопрос.Фарбер продолжил:– Теперь-то я, конечно, жалею о том, что не рассказал следователю все сразу.– Признайся сейчас.– Сейчас? Сейчас они мне и вовсе не поверят.– Почему?– Пасут меня. Прием у них такой. Возьмут на поводок и подсматривают со стороны, что делает подозреваемый. Причем подсматривают нагло, в открытую. Пронюхали, что я собрался в Прагу, и тут же своего сотрудника специально отрядили в туристическую поездку. А еще говорят, что у полиции денег нет.У меня вспотело под маской лицо. Что еще за сотрудник полиции? Кто у нас остался? Михаил?– Наглая тетка, настырная. Все знает, мысли читает и идет на опережение. С девушкой собрался в пивной ресторан – она уже там. А подруга у нее, знаете, какая?! Форменный прокурор. Ей бы дать волю – она бы всех без суда и следствия пустила в расход. Хорошо хоть она не поехала, а то бы я уже давно в наручниках сидел!«Так это он о нас с Алиной! – порадовался я тому, что хоть с этим ясно. – Как бы он не догадался, что это я в образе приведения. Алевтину он случайно на тот свет отправил, и мне может не поздоровиться, если узнает или до него дойдет, что я никакой не сотрудник полиции».И я вновь заговорила глухим голосом:– Вы продолжаете встречаться с Ингой?– Нет, что вы! Теперь у меня другая девушка.– Зачем тогда приехал сюда в одной компании с Ингой и ее мужем?– Случайность. Мне хотелось забыться. Нервы расшалились вконец. После вечера, когда погибла та женщина, в зале ресторана я нашел визитную карточку с адресом и телефоном туристического агентства «Пилигрим». Когда совсем стало невмоготу, пошел в агентство, купил тур. Там же, в агентстве, с девушкой познакомился, она тоже собиралась съездить за границу. Начальство премировало ее денежной премией. На Прагу хватило. Классная девчонка. Теперь Инга ревнует. Ее тем же ветром занесло в туристическое агентство. Увидела меня, узнала, куда я собрался ехать, и выкупила оставшиеся билеты: на себя, мужа и свою подругу – старую мымру. Ой, простите, что я так выражаюсь.– Дух все стерпит, – пробасила я. У меня в запасе оставался лишь один незаданный вопрос, ответ на который, я надеялась услышать. – Время мое на исходе. Хочу еще об одном твоем преступлении спросить. Не вздумай врать! Ты убил фотографа, потому, что он видел, как ты прятал труп?– Фотографа? – испугано переспросил Фарбер.– Да, фотографа, который снимал светскую вечеринку.– Нет, нет, нет! – замотал головой Фабер. – Что вы! Женщину я убил по недоразумению. Сознаю, каюсь. Но больше я никого не убивал. Святым духом клянусь.– Фотограф был убит той же ночью. За что ты его убил? – Я повысила голос.Максим задрожал.– Я не убивал его! Он ушел в одиннадцать часов. Я сам попросил его уйти. Обычно, если мы приглашаем журналистов или фотографов, мы просим их уйти в первой половине вечера. Дело в том, что под конец мероприятий, как правило, гости теряют над собой контроль и творят такое, за что наутро им становится стыдно. Был такой случай, когда нашу клиентку засняли на пленку пляшущей на столе. На следующий день ее фотографию опубликовали в «Светской хронике». Скандал был – жуть! Суд, моральная компенсация, публичные извинения. Всем досталось. Теперь мы стараемся не допускать подобных инцидентов. Поэтому я попросил фотографа уйти, не дожидаясь, когда гости в пьяном бреду полезут на столы. Что с ним случилось, после того как он покинул «Зодиак», я не знаю.– Ваши слова может кто-нибудь подтвердить? – Я осеклась, сообразив, что привидение вряд ли бы о таком спросило.Фарбера мой вопрос насторожил. Он выдвинул корпус вперед, стараясь меня получше рассмотреть:– Да, охранник на входе может это подтвердить, – сказал он и стал медленно приподниматься с кушетки.Выручили меня часы. Во всем замке послышался бой, отсчитывающий время.– Бом…бом…бом…бом…«Четыре часа утра, – отметила я. – Время такое, когда приведению по правилам игры пора раствориться в воздухе».– Пора, – тихо прошелестела я губами.В предрассветной тишине мой шепот звучал таинственно и вместе с тем торжественно. Фарбер опять откинулся на кушетку. Воспользовавшись его замешательством, я поднялась и «поплыла» к двери.– Покайся, – сказала я на прощание и «испарилась» за дверью.«Ух! – выдохнула я. – Ну и ночка выдалась сегодня!»Я чувствовала себя усталой, но спать не хотелось. Проходя мимо комнаты, в которой должен спать Павел, я не удержалась и приложила ухо к двери. За дверью слышался равномерный храп.Спит! Я наклонилась к дверной скважине и, сложив трубочкой губы, завыла:– У-у-у…Храп прекратился. Минутная пауза, и из-за двери послышалось:– Кому там не спится? Щас выйду и накостыляю, – пообещал Павел, не особенно испугавшись моих завываний.– Тебе повезло, что ты сидишь под замком. Посмотрела бы я, как бы ты дрожал, если бы увидел меня в таком наряде, – пробурчала я. По пути я еще раз протяжно взвыла и скрылась в своей комнате.Глава 23Смотритель пришел в шесть часов. В половине седьмого мы собрались в холле замка.– Фу, наконец-то закончилась эта ночь, – выдохнула Инга. – К каждому шороху прислушивалась.– Шороху?! Разве ты не слышала дикие крики? Кричали так, что у меня кровь в жилах стыла, – поделилась своими ощущениями Розалия Ивановна. – Не вовремя мы сюда приехали. Когда заорали, я вспомнила, что вчера была Страстная пятница.– И я слышала, как кто-то кричал, – подтвердила Катя.– Привидение, – авторитетно заявил Михаил. – Точно оно. Больше некому.Алла сверкнула глазами в его сторону.– А я спал, – равнодушно сообщил Павел.– Не представляю себе, как вы смогли заснуть? – поддержал разговор Иван Гаврилович. – Всю ночь скрипели двери, слышались шаги, завывания. Если бы мне еще что-нибудь привиделось, я бы умер от разрыва сердца. Никогда вам больше не подбить меня на подобную авантюру. Для меня все могло плохо кончиться. Полпузырька с валидолом рассосал.– Правда? – заинтересованно переспросила Инга.Фарбер в разговоре не участвовал. Бледный и обессиленный, он стоял, прислонившись к стене. Ему было хуже, чем всем остальным.– Что с тобой? – заметив его неестественную бледность, спросила Катя.– Ничего, – последовал ответ Максима. – Выпили вчера много. Голова болит.– Мало выпили. Мало, – решил поспорить Павел. – Мне под утро тоже нечто почудилось. Вроде как сквозь дверь в комнату подуло. И такой звук раздался, будто волк на луну воет. А выпей больше, до утра бы проспал.– Нет, я, должно быть, больше вас выпил, – возразил Фарбер. – Мне даже что-то такое показалось… Нет, не хочу рассказывать.– Да, Максим, ты вчера перебрал, – Катя осуждающе покачала головой. – Как тебе только черти в хороводе не привиделись?– Лучше бы черти, – пробормотал Максим.Одна я понимала, о чем он говорит.В холл вошел смотритель. Не заметить наших помятых лиц он не мог, потому с ехидцей спросил:– Надеюсь, вы хорошо провели время?В голосе его было столько желчи, что Инга не стерпела и ответила:– За такие деньги, что вы с нас содрали, только инфарктов нам не хватало. Предупреждать надо.– А разве мы вас не предупреждали? Дама в белом довольно часто появляется в стенах этого замка.– Она у вас истеричка? – язвительно спросила Инга. – Зачем ей было орать на всю округу?– Вот бы у нее и спросили.– Сами спрашивайте, – буркнула Инга и отвернулась к стене.Смотритель открыл нам входную дверь замка. Перед входом стоял наш автобус. Всю дорогу до Праги мы спали. Даже Павел, который утверждал, что очень спокойно провел ночь, мирно посапывал, развалившись в конце автобусного салона.В гостинице я сняла ненавистное мне пыльное платье и приняла душ. После всего этого сразу же позвонила Алине, позабыв о своем обещании помучить ее неизвестностью. Мой монолог каждую секунду прерывался восхищенными вздохами и фразами типа:– Да что ты говоришь?! Кто бы мог подумать?! Надо же, как вышло!– Что мне теперь делать? – под конец своего отчета спросила я у подруги.– Как что? Фарбера стеречь, чтобы он никуда не улизнул. Твоя задача – посадить его в самолет, а тут мы его встретим. Все-таки как хорошо, что я тебя послала именно в Прагу. Как сердцем чувствовала. А Фарберу я с самого начала не доверяла. Что и требовалось доказать. Что ни говори, а я нутром чую…«Ну вот, как всегда, – подумала я, заметив, как Алина плавно перешла в разговоре к своей любимой теме – собственной незаурядности. – Она самая умная, самая проницательная, самая дальновидная, обладающая недюжинными умственными способностями. Не удивлюсь, если она уже сегодня побежит к Воронкову докладывать о мастерски проведенной операции, в результате которой был разоблачен преступник. «Вам только и осталось, что арестовать его в аэропорту», – скажет она. Обо мне она упомянет лишь вскользь, как об исполнителе, от которого при тщательно продуманном плане действий, в принципе, ничего и не зависело. Мне надо было только следовать ее инструкциям, а исход операции был уже предрешен».– Алина, – перебила я ее хвалебную оду самой себе, – если ты пойдешь к Воронкову, попроси его, пожалуйста, пробить по картотеке Павла Сологуба.– Ах, ну да, – припомнила Алина, – ты ведь его подозревала во всех смертных грехах. Хорошо, попрошу, у нас еще один труп ни к кому не привязан, – легко согласилась она. – Только я не уверена, пойдет ли капитан нам навстречу. Ты ведь знаешь, Воронков временами бывает не предсказуем.«В особенности тогда, когда ты начинаешь поучать правоохранительные органы», – мысленно ответила я.– Алина, а ты откажись в беседе с Воронковым от критики в адрес его коллег, и он сделает все, о чем ты попросишь, – посоветовала я.Алина молчала. Наверное, в этот момент она закусила губу. Я хорошо знаю свою подругу, дать обещание не критиковать Воронкова и его коллег для нее равносильно тому, чтобы перешагнуть через себя. Практически каждый ее разговор с капитаном заканчивался стычкой, взаимными оскорблениями и обидами. Правда, обиды были недолгими и скоро забывались: капитан человек отходчивый и незлопамятный.– Ладно, – наконец ответила она. – Попрошу его проверить твоего Сологуба по картотеке.Поговорив с Алиной, я наскоро пришила к платью нижнюю юбку и засобиралась в магазин, в котором брала его напрокат.В гостиничном коридоре было тихо. Когда проходила мимо номера Фарбера, я подсознательно сбавила шаг – из-за двери слышались голоса. Катя была очень рассержена:– Ты долго будешь валяться в постели? Я хочу в город! Мне надо подарки родным и близким купить.– Я не могу. Я не хочу. Я плохо себя чувствую, – вяло отнекивался Максим.– Не придумывай. Быстро собирайся, – потребовала Катя.– Говорю, не могу. Иди одна! В конце концов, у меня и без тебя есть чем заняться! – зло выкрикнул Фабер.– И пойду! Я вообще жалею, что с тобой поехала!– Скатертью дорога!«Интересно, чем он собирается заняться? – напрягла я свои извилины. – А если он специально хочет отослать Катю в город, а сам собрать вещички и смыться? Может, зайти к нему и посоветовать не делать глупостей? Он меня считает сотрудником полиции. Отчего же не воспользоваться своим правом и не прочистить парню мозги? Нет, нельзя. Он еще больше испугается и, дождавшись удобного момента, упорхнет из гостиницы. Где я тогда буду его искать? Черт! И посоветоваться не с кем. Алла! Вот кому выгодно доставить убийцу жены Назарова в целости и сохранности на родину. Оказав помощь при розыске убийцы, она таким образом реабилитирует себя в глазах любимого».Я развернулась и пошла в обратную сторону, к номеру Аллы Кулик. За моей спиной с треском захлопнулась дверь. Катя выскочила из номера, в сердцах пнув туфлей по двери:– Ну и сиди там, алкоголик чертов!«Наверное, Фарбер, чтобы заглушить чувство страха, стал прикладываться к бутылке, – подумала я и обернулась вслед уходящей Кате. – Надо торопиться. Нельзя оставлять Максима ни на минуту без наблюдения».– Алла! Ты не спишь? – постучала я по двери.Не успела я убрать руку, как дверь отворилась. Кулик стояла передо мной в джинсах и легкой курточке.– Привет.– Ты куда-то собралась?– Да. Собиралась пробежаться по магазинам. И вот это сдать, – она приподняла руку, в которой держала тугой сверток.– Платье? – догадалась я. – Не сейчас! Надо поговорить.– Заходите.– Не здесь. Идем, поговорим в холле гостиницы.Она удивленно на меня посмотрела.– Так надо. У меня есть для тебя новости.Мы расположились так, что Фарбер при всем своем желании не мог бы проскочить мимо нас незаметно, если только он не надумал воспользоваться веревочной лестницей или ретироваться по крыше.– Я нашла убийцу Алевтины Назаровой, – без предисловия выдала я.– Кого? Убийцу Назаровой? Как же вы смогли? – не поверила мне Кулик. – Вы здесь, а …– Он тоже здесь. Убийца Алевтины Назаровой – Максим Фарбер. Правда, если верить его признанию, смерть Алевтины наступила в результате несчастного случая. Он, конечно, виноват, но смерти ей не желал. Так получилось.– Как так могло получиться? – продолжала допытываться Алла. Я со слов Максима вкратце рассказала, как все произошло.– Алла, ты должна быть заинтересована в том, чтобы убийца предстал перед судом. А уж как суд распорядится его участью, не в нашей компетентности.– Говорите, что я должна сделать? – взволнованно спросила Кулик.– Следить, чтоб Фарбер не сбежал. Одной мне не справиться. Но смотри. Следить надо так, чтобы он не заподозрил, что находится под колпаком. Вести его будем по очереди. Ясно?– Не проблема! – успокоила меня Алла. – Доставим на родину в целости и сохранности.– Хотелось бы, – вздохнула я, боясь сглазить удачный исход.– Да не волнуйтесь, втроем справимся.– Втроем? – переспросила я. – А кто третий?– Брат мой.– А он что, тоже в нашей группе? – опешила я. Алла кивнула. – И кто же у нас брат?– Михаил, – ответила Кулик.– А я думала… Постой, он вроде бы за тобой ухаживал… – Я встряхнула головой, не совсем понимая, что к чему. – Или мне показалось?– Конечно, показалось, – хмыкнула Алла. – Забыли, что я в положении?– Н-да, – я почесала затылок. – Но вы же совсем не афишировали своего родства? Со стороны казалось, что вы даже незнакомы.– Правильно, не афишировали, – созналась Алла, – и делали вид, будто незнакомы. Я подумала, что так будет легче сойтись с вами или мне, или ему. В зависимости кто вам больше сейчас нужен: подруга или поклонник.– А зачем вам понадобилось со мной сходиться?– Как зачем?! Мы ведь думали, что документы у вас с собой.– Ах, я совсем забыла, – пробормотала я. После того как Фарбер сознался в убийстве, история Аллы Кулик в моем сознании отошла на второй план.– Вы уж простите нас, – Алла виновато посмотрела на меня. – Я должна вам еще кое в чем признаться. Однажды Михаил самовольно обыскал ваш номер. Вернее, мы обыскали. Вы спали, он проверил шкаф, а я – чемодан и сумочку.– Это было два дня назад? – Я в упор посмотрела на Кулик. Она только вздохнула. – А вы не побоялись, что я проснусь?– Нет. Миша ветеринар. Он делает операции животным.– Что он со мной сделал? – испугалась я.– Ничего страшного. Просто, чтобы вы не проснулись, он положил вам на лицо салфетку, пропитанную специальным раствором. Абсолютно безвредное лекарство, которое используется для кратковременного усыпления собак.– Дожилась – меня усыпили, как шавку. Так это вы рылись в комоде? Вот откуда у меня аллергия на лице. Таблетку аспирина тоже вы съели?– Я съела. У меня после пива так голова разболелась.– А форточку открыли из любви к ближнему? Чтобы я ночью дышала свежим воздухом?– Да. Лекарство, которым была пропитана салфетка, такое пахучее. Запах должен был выветриться из комнаты, чтобы вы ни о чем не догадались, да и вам не мешало подышать свежим воздухом после наркоза.– Вот спасибо! Вы такие заботливые! – воскликнула я. Кое-что стало проясняться. Я-то подозревала во вторжении в номер Павла. Получается, он ни при чем. Получается, мне не надо его опасаться. Или все же надо? – А в мою комнату как попали?– Попасть к вам оказалось не так уж и сложно. Я накануне стянула ключ у горничной – той, что на нашем этаже в номерах убирает. Подкараулила ее после уборки, зашла с ней в служебное помещение. Там на стене висит стенд с запасными ключами от номеров. Пожаловалась, что в номерах прохладно и попросила горничную выдать мне второе одеяло. Пока она мне его доставала со стеллажа, я незаметно сняла со стенда нужный мне ключ. На следующее утро вернула его обратно, вернее, подбросила к двери служебного помещения. Горничная подобрала его и, скорей всего, подумала, что сама же ключ и обронила.– Безобразие! – возмутилась я безалаберности работников гостиницы. – Она нашла ключ от номера и даже не поинтересовалась, все ли у меня на месте. Теперь я понимаю, почему во всех гостиницах пишут: «Администрация не несет ответственности за пропажу из номера ценных вещей».– Марина… – лицо Кулик залилось алой краской. – Простите нас…– Ладно, Алла, некогда мне слушать твои извинения. Веди сюда Михаила для разговора.Михаил появился в холле через пятнадцать минут. Ровно столько понадобилось Алле, чтобы ввести его в курс дела. Сначала он принес мне свои извинения: и за телефонные угрозы, и за украденную сумку, которую пообещал вернуть сразу же после приезда, и за использование собачьего наркоза без моего на то разрешения. После принятых от него извинений я поставила перед ним вполне выполнимую задачу – сопроводить Фарбера хотя бы до трапа самолета, поскольку самолет он вряд ли сможет покинуть, разве только выпрыгнув из него без парашюта. Но кто ему даст это сделать?Глава 24Оставшиеся три дня пролетели быстро. Катя вдрызг поругалась с Фарбером, она даже хотела переселиться в отдельный номер, но таковых не оказалось. Михаил воспользовался ситуацией и срочно подружился с Максимом. Он словно тень появлялся с ним повсюду: сидел рядом в автобусе на экскурсиях, сопровождал в прогулках по городу, напивался на пару в пивных пражских ресторанчиках. Наверное, и в номере он бы спал с Фарбером, если бы можно было куда-нибудь деть Катю. Предложить ей переселиться к Павлу Михаил не рискнул.Павел, глядя на странное поведение соседа, с которым несколько дней назад был не разлей вода, только пожимал плечами. Причина неожиданной дружбы Михаила и Фарбера ему была непонятна. Один раз он меня подкараулил и спросил:– Марина Владимировна, а вам не кажется, что Михаил «голубой»?– С чего ты взял?– Он сначала ко мне лип, в друзья набивался. Теперь в оборот Максима взял. Странный он все-таки. Точно «голубой».– Но Максим-то не «голубой». Он с девушкой приехал.– И что с того?! Где его девушка? Вы приглядитесь к Михаилу, Марина Владимировна.– А что, он тебе что-то такое предлагал? – для проформы спросила я.– Тю-ю, – Павла передернуло, будто ему в род залетела зеленая муха. – Попробовал бы он мне предложить.– Ты знаешь, мне как-то все равно, какая у Михаила ориентация, – прекратила я ненужную дискуссию. – И тебе советую поменьше присматриваться к Михаилу. Каждый волен выбирать друзей по своему усмотрению.– Но он-то сначала дружил со мной! – ревниво заметил Павел.– Значит, чем-то ты его не устраиваешь.– Чем? Я вижу, что и вы меня сторонитесь. Хотелось бы знать почему?– Книжек мало читаешь, – ляпнула я первое, что мне пришло в голову.Я вообще решила от Павла держаться подальше, по крайней мере до тех пор, пока Воронков не проверит его досье по своей картотеке. Да, Алевтину Назарову Павел не убивал, но все еще оставалось загадкой, кто такая Валентина из Самары, давшая ему наш адрес, и труп фотографа, как выразилась Алина, ни к кому не привязанный.А он – настырный – будто и не понимал, что я не хочу с ним разговаривать: все лез и лез, если не с вопросами, то со своими знаками внимания.– Книжек мало читаю? – задумался Павел. – А зачем книги вообще на отдыхе? И интересно, где я буду их читать? В автобусе на экскурсии? – обескураженный моим ответом, Павел отошел в сторону.«Обиделся. И слава богу! Хоть на время отстанет. А там, глядишь, и что-нибудь прояснится. А если Алина до моего вылета из Праги ничего не выяснит относительно Павла? Что тогда? Мне его опять тащить в свою квартиру? Опасно. Убийца Глеба Кожухова еще не найден. Кто знает, может, все убийцы по провидению судьбы собрались в Праге?» – думала я, по двум причинам с ужасом и одновременно с нетерпением ожидая приближающегося дня отлета.Олег и Аня должны были прилететь из Эмиратов в тот же день, что и я, но двумя часами раньше. Я по ним уже сильно скучала. Да и по Алине, несмотря на то, что порой хотелось ее убить – угораздило же подругу отправить меня именно в Прагу. О походе на вечеринку к «светским львам» я вообще молчу.Наступило воскресенье – Пасха. Решили отпраздновать праздник по православному обычаю: накупили в магазине кексов (чем вам не куличи?), вареные яйца взяли в ресторане, раскрасили их зеленкой и лаком для ногтей. Ну а всего остального в магазине завались. Я позвонила Вацлаву Лукашу и попросила его организовать для нас пикник на лоне природы.Праздник удался. Фарбер был под присмотром. Я, Алла и Михаил не спускали с него глаз. Впрочем, он и не собирался никуда бежать. После встречи с «привидением» Максим по большей части находился в полусознательном состоянии, стресс снимал горячительными напитками. Быстро добрав необходимые для полной отключки градусы, он завалился под кустом.До нашего отъезда из Праги Алина так не позвонила. Я пыталась ее набрать, но домашний номер ее не отвечал, а мобильный телефон, похоже, был выключен. До отлета мне так и не довелось узнать, выяснил ли Воронков что-либо о Павле.В день отлета Михаилу были даны подробные инструкции: от Фарбера дальше чем на пять шагов не отходить. Для наглядности я попросила его представить себя сиамским близнецом Фарбера. Например, один в магазин, второй – следом. Один в туалет и второй – туда же. Надо отметить, что Михаил выполнил все как нельзя лучше. Правда, с риском для своего здоровья, хотя рисковать собой я его вовсе не просила.Мы приехали в аэропорт в положенное время. Трогательно простились с Марушкой и Вацлавом. Прошли таможню и паспортный контроль. Тут объявили задержку нашего рейса на четыре часа, и мы оказались в замкнутом пространстве. Может быть, граждане из других стран равнодушно относятся к подобным неудобствам, но только не наши люди. Вместо того чтобы расслабиться и спокойно ждать в удобных креслах, когда объявят посадку, наши мужчины во главе с Павлом скучковались в стороне от женщин.– Это надо быть безумцами, чтобы задержать наш рейс, – сказала Розалия Ивановна, предугадав намерения мужчин. – Вот увидите – сейчас они напьются.Все к тому и шло. Сначала мои соотечественники осушили свои припасы – в ход шла «бехеровка» и пресловутый «абсент» (только галлюцинаций на борту авиалайнера нам не хватало), – потом добрались и до «Duty free shop», значительно опустошив там полки со спиртным.Когда наконец нас пригласили в самолет, Павел, Михаил, Фарбер и вместе с ними Иван Гаврилович были уже никакие. Особенно переусердствовал в потреблении крепких напитков Максим – его вели под руки Павел и Михаил.Как на грех, спустя две минуты объявили посадку на рейс Прага – Париж.– Ребята, – с трудом управляясь с языком, выговорил Лаврик, – а вы бывали в Париже? Париж, я вам скажу, это всегда праздник. Так сказал один поэт, не помню какой. Айда в Париж!– Айда, – оживился Павел и, заметив впереди себя престарелую француженку, спешащую к сектору вылета в Париж, пристроился шагать за ней. – Мадам, – с придыханием позвал он даму, – позвольте проводить вас до трапа.Дама обернулась, сообразив, что обращаются именно к ней, залопотала по-французски. Мой слух уловил несколько раз произнесенное слово «мадмуазель» – из чего я заключила, что Павел попал на старую деву.Михаил и Лаврик прислонили Фарбера к стене и шатающейся походкой подтянулись к Павлу.– Салют, мадам, – выгреб из своей памяти Михаил. Других французских слов он не знал и потому тут же перешел на русский: – Мадам, чудесно выглядите. Как поживаете? Семья? Дети? Париж – это мечта, песня. Генерал де Голь. Жак Ширак. – Он молол языком все, что приходило ему в голову. – Мы любим Париж – Париж любит нас.Лаврик, стараясь выглядеть галантным кавалером, поклонился француженке и потянулся к ее руке, чтобы запечатлеть на ней свой поцелуй. Француженка едва успела одернуть руку. Такое количество пьяных мужчин – а разило от моих соотечественников дай боже – испугало ее.Изрядно струхнувши и не понимая ни слова из того, что говорили незнакомцы, она стала бочком пробираться к сектору вылета.Павел обежал ее, стал впереди и оттопырил локоть, предлагая даме опереться на его руку. Лаврик тоже захотел выразить француженке свое почтение и повторил маневр Павла, но только с другой стороны. Получилось так, что локти Павла и Ивана Гавриловича сомкнулись, перегородив ей дорогу.А тут еще Михаил протяжно протянул:– Мадам…Вполне возможно, он хотел успокоить женщину, сказать, что его друзья хотят ее проводить, и не более того, но француженка поняла все по-своему. А именно: трое сумасшедших мужчин намереваются не пустить ее в самолет, и взвыла так, что тут же рядом с ней и пьяной троицей материализовались работники службы охраны аэропорта.Осмелев, француженка быстро затараторила, пальцем показывая на Павла и Лаврика. Досталось и Михаилу – в его сторону она тоже несколько раз кивнула головой. О чем она говорила, могу только догадываться, но, кажется, она не скупилась на определения в адрес моих соотечественников.Лица служителей правопорядка посерьезнели. Один из них потянулся к рации.«Только не это! Сейчас они вызовут подкрепление и Лаврика с компанией арестуют, – подумала я. – А потом доказывай, что они никакие не террористы, а всего лишь пьяные мужики».– Позвольте… – пришло время мне вмешаться, и я стала объяснять охранникам, почему мои подопечные напились. – Понимаете, они так соскучились по своим близким, что каждая минута вдали от родины стала для них пыткой. Вот они и решили таким образом скоротать время. А французской гражданочке они не хотели причинить никакого вреда, только выразить восхищение ее страной. Поверьте, так все и было.Француженка не стала вникать в перевод моей пламенной речи и удрала на посадку. Инцидент был исчерпан.Михаил, Лаврик и Павел как ни в чем не бывало побрели на посадку. По-моему, они даже не поняли, чем могло закончиться их знакомство с чешской полицией.– Эге! А кто будет забирать Максима? – напомнила я им о приятеле, который стоял все в той же позе, подпирая стену здания аэропорта.Михаил подхватил за талию Фарбера и повел в самолет. Там он посадил его к окну и рухнул рядом сам. Я лично привязала эту парочку к креслам и перекрестилась, надеясь, что они не станут требовать у стюардессы парашют и дергать за ручку аварийного выхода. Через минуту оба уже храпели. Так они проспали и взлет, и посадку. Хоть в этом мне повезло.В родном аэропорту нас встречали Алина и Воронков. Алина стояла раздраженная, Воронков заметно нервничал. Увидев меня, она бросилась мне навстречу, опередив на несколько метров Сергея Петровича.– Представляешь, он не хотел, чтобы я ехала в аэропорт, – она мотнула головой назад. – А разве я могла пропустить сцену ареста?– А я удумала, ты меня встречаешь, – с обидой сказала я.– Ну и тебя, конечно. Так сказать, торжественная передача из рук в руки. Эх, надо было пригласить прессу, – пожалела Алина, что эта мысль ей пришла в голову слишком поздно.Подошел Воронков. Вместо «здравствуйте» лишь кивнул.– Завтра жду вас в моем кабинете с подробным отчетом, – отрезал он. Мне даже стало досадно: я ему преступника привезла, а он?Не задерживаясь рядом со мной, Воронков прямиком направился к Фарберу, что-то сказал ему, что я не расслышала, и тут же повел его к машине, рядом с которой стояли двое, надо полагать, тоже состоящие в рядах нашей славной полиции.Ни я, ни Алина не успели подбежать к Фарберу, чтобы из уст Воронкова услышать сакраментальную фразу: «Вы арестованы. Имеете право на адвоката и один телефонный звонок». Впрочем, я не уверена, что наш капитан сказал бы именно так.Расстроенная, я повернулась к Алине. Она стояла, морщась от досады:– Вот так всегда! Что-то интересное – и мимо нас. Надо было от этого Воронкова не отставать ни на шаг.– Да ладно, не расстраивайся, – махнула я рукой. – Скажи лучше, что ты узнала о Павле? Воронков проверил его по компьютеру?– Расслабься, думаю, Павел Сологуб в криминальных списках не значится, – как-то неуверенно ответила Алина, и я поняла: о Павле она с Воронковым не разговаривала.– Что значит «думаю»? – вскипела я. – Ты передала Воронкову мою просьбу? Он отдал распоряжение относительно Павла?– Ну, понимаешь, – Алина замялась. – Конкретно я Воронкова не просила.– А не конкретно? – Ее ответы начали меня раздражать.– Видишь ли…– Давай без «видишь» и «понимаешь».– В субботу утром я как раз по этому вопросу пришла к Воронкову. Думаю, не уйду, пока все не выясню о Павле, – Алина скосила глаза в его сторону. Он как раз в это время прощался с Михаилом и Аллой Кулик. – Ну вот, сижу я в кабинете, втолковываю капитану, что, кроме Павла Сологуба, бедного фотографа убить никто не мог. Надо, мол, проверить прошлое этого типчика, чтобы убедиться, что он на многое способен. И что ты думаешь? Что стал делать наш капитан? Он стал звонить, давать указания? Ничего подобного! Он засмеялся мне в лицо. Мне! И в лицо! – Алина обиженно надула губы. – Оказывается, убийцу Глеба Кожухова арестовали еще на прошлой неделе.– Как?– Ты спрашиваешь о самом задержании? Как прошла операция, я не знаю. Но как его вычислили, в двух словах расскажу. Если ты помнишь, у него похитили сумку с фотоаппаратурой. Фотоаппарат, надо сказать, был не из дешевеньких и принадлежал редакции. Даже инвентарный номер на нем был выцарапан. Вот этот фотоаппарат и засветился на барахолке. Продавец рассказал, каким образом фотоаппарат попал к нему: кто принес и где искать преступников. Так вот, подрезал Глеба местный хулиган Николай Сидоров. Он сожительствует с соседкой Кожухова, той, что алкоголичка. Да мы ее видели, бутылки на поминках протирала от пыли. Может, и убийцу тоже видели, не знаю. Мне Воронков фотографии не показывал.– А что ж он своего соседа убил? Жил с ним в одном доме, комнаты напротив…– Ты так говоришь, будто не соседа убить можно, – поймала меня на слове Алина. – Впрочем, ты мыслишь как убийца. – Меня от этой фразы передернуло. – Он тоже сказал: «В темноте каждый может ошибиться. Обознался. Думал, чужой». А по поводу Павла… Может, он и имеет за душой какой-то грех, только Глеба он не убивал.– А почему ты от меня такие сведения утаила? Тебе в субботу стало известно, что Павел не убийца? Сколько дней прошло, а ты мне только сейчас говоришь! – зашипела я на Алину.Взглянув на мое свирепое лицо, она отшатнулась назад:– Да что с тобой? Нельзя так по мелочам заводиться. Ну забыла я тебе позвонить. С кем не бывает? Сразу из полиции я поехала на свадьбу. Ой, и свадьба была! – Алина закатила глаза. – Все были! И…. – дальше пошел длинный список приглашенных на свадьбу гостей.– Достаточно, – перебила я ее. – Мои уже прилетели?– Прилетели. Заметь, я их встретила, собаку в аэропорт привезла, чтобы потом им времени зря не терять: не за Бобби мчаться ко мне, а сразу домой.«Могу представить, как наш фокстерьер ей надоел. Это же не кот, с ним гулять надо утром и вечером», – про себя подумала я.– Ты им сказала, что я сегодня прилетаю?– Сказала. Олег хотел тебя встретить, но, кажется, к вам приехали какие-то гости.– Гости? Я от Павла никак не могу избавиться, а тут еще кто-то подвалил, – в сердцах высказалась я.– Кстати, о Павле, его тоже к тебе домой везти?– Придется, – вздохнула я.Легок на помине, он подтащил свой чемодан к моему. Дух от Павла шел воистину «русский». Не протрезвев до конца за время перелета, он слегка пошатывался и кривил лицо, мучаясь угрызениями совести: «И зачем я так напился?»– Алина Николаевна, добрый день. Так мило, что вы нас встретили, – заплетающимся языком начал Павел. Каждое слово давалась ему с трудом. – Ик, простите. Мне бы водички попить – икота замучила.Алина развеяла рукой воздух, насквозь пропитанный алкогольными парами.– Да ладно, я все понимаю. Рейс задержали. У меня каждый раз такое бывает: кто-нибудь из группы да напьется. – «Если бы один, – подумала я. – Тут полгруппы в стельку пьяные». – Идите к машине, – отослала Алина Павла вперед.Он схватил свой чемодан, для равновесия подхватил мой и побрел к выходу. Мы с Алиной направились следом.– Марина Владимировна, – окликнула меня Алла Кулик. – Подождите.– Да, Алла?– Вы сказали, что документы у вашей подруги…Я перевела взгляд на Алину. Она скептически посмотрела на Кулик.– Она, что ли, к тебе звонила?Алла кивнула:– Да. Не могли бы вы вернуть мне документы. Они у вас?– Допустим, – ответила Алина.Кулик посчитала ответ положительным.– Вы мне их отдадите?– Чтобы вы незаметно подложили их в сейф?– Да.– Боюсь, что незаметно подложить документы на место не удастся?– Почему?– Я была у Назарова, – гордо призналась Алина. – Он знает, что в сейфе документов нет.У Аллы опустились плечи и подозрительно заблестели глаза. Она хотела достойно выйти из сложившейся ситуации, сделать так, будто трагедия, случившаяся с женой любовника, произошла без ее участия, но и Алина не могла лишить себя триумфа. Лавры победителя должны были достаться ей. Догадываюсь, после разговора со мной она пошла с документами и пластиковой карточкой к Назарову.– Зачем ты ходила к Анатолию Михайловичу? – спросила я Алину. В эту минуту мне было жутко жалко Кулик. Она так старалась, и все насмарку!– Я? Ну как же! Это так понятно – ему же надо вступать права наследства, – искренне удивилась она. – Только мне кажется, ты ошибаешься относительно Назарова, – Алина замолчала, искоса посмотрев на Аллу – надо ли говорить при ней. Я кивнула, мол, чего уж там, говори. – Анатолий Михайлович весьма предприимчивый тип. В его духе морочить голову всем: жене, вам, Алла, может, еще кому-нибудь.Алла вздрогнула и уперлась взглядом в Алину, требуя пояснений.– На самом деле он давно уже владелец всего хозяйства, некогда принадлежавшего жене, – огорошила нас Алина. – Сегодня утром я пришла к нему с лучшими намерениями. Выразила соболезнования по поводу безвременной кончины жены. Потом перешла к делу. Так, мол, и так, вот документы, которые ваша жена подложила мне в сумочку, уж не знаю, из каких соображений. Должно быть, вам эти документы просто необходимы. На мои слова Анатолий Михайлович отреагировал весьма странно. Он взял документы в руки, пересчитал листочки, повертел в руках карточку. И глубокомысленно изрек: «М-да…» Я: «Простите, что «да»? Вам не нужны документы?» А он: «А вы, собственно, кто?» – «Я посторонний человек, случайно оказавшийся на вечеринке. Занимаюсь туристическим бизнесом и к сельскому хозяйству никакого отношения не имею. Разве только как потребитель вашей продукции», – пошутила я. Мой ответ ему понравился, а может быть, и я сама, – Алина кокетливо заправила непослушный локон за ухо. – Он посмотрел на меня внимательно, а потом сказал: «Нельзя говорить о покойных плохо, но Аля глупо поступила, по-идиотски. Зачем она стянула документы? Наверное, еще моей секретарше угрожала. Вряд ли она ее по доброй воле впустила в кабинет и открыла сейф. Теперь бедняга в бегах, который день не могу ее вызвонить по телефону».– Значит, он не думает, что это с моей подачи Алевтина приехала в офис? – обрадовалась Алла.– Если только Алина Николаевна не проболталась, – поспешила я предупредить Кулик о коварстве своей подруги.– Не проболталась, – хмыкнула Алина. – Вы послушайте дальше. Уж не знаю, чем вызвала я доверие Назарова, – Алина жеманно закатила глазки, – но он вдруг разоткровенничался. «Неужели вы думаете, что я такой дурак, чтобы все предприятия переписать на жену? Было время, когда надо было как-то себя обезопасить, я тогда действительно зарегистрировал большую часть фирм на Алевтину, предусмотрительно оформив доверенность на продажу ее же предприятий. Она тогда не вникала в бизнес и, по-моему, даже не поняла, какую бумагу мне подписала. Потом она прозрела, до нее дошло, какую власть она имеет в своих руках, и я подумал: «Хватит, поиграли» и продал ее предприятия самому себе. Формально, конечно. А так, Алевтина меня вполне устраивала. Любви у нас особой не было. В дела она мои не лезла. Да о такой жене мечтать только можно. Так и жили. Копии старых документов я специально держал в доступном месте, на тот случай, если Алевтина захочет поинтересоваться делами фирм. Новые же документы я храню в другом сейфе. В офисе своей юридической конторы. Среди всего прочего у меня есть и такая фирма, юридическая».– А банковская карточка и ключ? Неужели он им не обрадовался? – с недоумением спросила я.– Я тоже полюбопытствовала, много ли на карточке денег, – призналась Алина. – Оказалось совсем ничего, полторы тысячи евро. В прошлом году Анатолий Михайлович отдыхал в Карловых Варах и перед поездкой перевел в чешский банк некоторую сумму денег, так ему было удобно. Все деньги не истратил, остаток забирать не стал. Возможно, он потом хотел пополнить этот счет. Так что карточка действительна, но по ней вряд ли можно обогатиться.– Да? – удивилась Алла. Очевидно, спасая сбережения шефа, она думала, что на счету в Праге лежат миллионы.– А ключ? Наверное, от почтового ящика? – в шутку спросила я.– В чем-то ты права, – усмехнулась Алина. – Итак, ключ. Назаров слегка удивился тому, что этот ключ оказался вместе с документами и пластиковой картой. Вообще-то этот ключ лежал у него в письменном столе. Но, чтобы я не умерла от любопытства, Назаров просветил меня и относительно ключа, сказал, что ключ ничего из себя ценного не представляет. Он отпирает железный ящик с охотничьим ружьем, которое у него хранится в гараже.– Врет! – выдала себя Алла. Спохватившись, она прикрыла рот рукой.– Итак, зачем вы охотились за ключиком? Вы ведь знали, что он отпирает? – Алина неприлично близко подошла к Кулик и задышала ей в лицо. – Ну, вы сами расскажите или мне пригласить нашего знакомого капитана полиции Воронкова. Мне почему-то кажется, что он с Фарбером недалеко отъехал. Как я понимаю, ключик дорогого стоит, если вы рванули за ним в Прагу.Глава 25– Ладно, я вам все расскажу, – вздохнула Алла, опустив голову.– Очень хорошо, просто здорово, – удовлетворенно сказала Алина. – Только давайте найдем место более располагающее к разговору.В дверях аэропорта с чемоданами появился Павел:– Ну, мы поедем? – заканючил он.– Поедем, – пообещала Алина. – Идемте к машине, – обратилась она ко мне и Алле.– Она не одна, – сообщила я. – Она с братом.– Брат пока пусть погуляет. Я думаю, вы не боитесь оставить на него чемоданы? – усмехнулась Алина, подталкивая Кулик к выходу. – Брат, кстати, где?– Такси ловит, – обеспокоено отозвалась Алла.– Тогда нам в другую сторону. Не вздумайте приглашать его с нами.Михаил стоял у обочины дороги спиной к выходу из здания аэропорта. Он торговался с водителем такси и был так увлечен разговором, что не заметил, как мы проскочили мимо него на автомобильную стоянку, на которой рядом с Алининым «Опелем» уже топтался Павел.– Садитесь, – скомандовала Алина. – Едем к вам, Алла.– Ко мне? – испуганно переспросила она.– Где-то же мы должны поговорить? Я думаю, лучше всего будет у вас. Называйте адрес.Алла назвала улицу и номер дома.– Мне нужно позвонить брату. Он волнуется, – пояснила она. – Не знает, что делать с чемоданами.– Дались вам эти чемоданы. Да не переживайте, в крайнем случае отвезет их к себе домой. Вы знаете, где он живет? – поинтересовалась Алина.– Вы так со мной разговариваете, будто я преступница, а он мой сообщник, – возмутилась Кулик. – Михаил – мой брат. И, разумеется, я знаю, где он живет.– Кто брат? Михаил? – опешил Павел. – А я думал… Да, собственно, я ничего не думал. – Он замолк, с удивлением переводя взгляд с Алины на Аллу, а с Аллы на меня.Алла жила в центральной части города. Дорога из аэропорта у нас заняла около часа. Остановив машину в Аллином дворе, Алина попросила Павла остаться:– Мы ненадолго. Если скучно, можете включить радио.Алла жила в однокомнатной квартире, недорого обставленной, но светлой и уютной.– С вашего разрешения мы присядем, – взяла на себя инициативу Алина, – присаживайтесь и вы. Чтобы не терять времени зря, скажу: прежде чем пойти к Назарову, я вычислила к чему подходит ключик, такой ценный для вас. Ключ отпирает абонентскую ячейку на почтовом отделении номер семнадцать. Если присмотреться, можно на нем различить выцарапанную на металле надпись. Правда, надпись достаточно мелкая, я не сразу догадалась, что она обозначает. Итак, что хранится в ячейке? Я, конечно, могу сделать некоторые предположения, но все же мне хотелось бы выслушать вашу версию.– Хорошо, отпираться бессмысленно, – сдалась Алла. – Если вы знаете, к какому замку подходит ключ, наверняка туда заглядывали.– А как же! Я действительно знаю, что хранится в абонентском ящике. А вот Марина Владимировна не в курсе.– В свое время Анатолий Михайлович в нашей области был монополистом на рынке животноводческой продукции. Сам диктовал цену на мясо, рыбу. Потом его со всех сторон стали притеснять конкуренты – и свои, и из соседних областей. То в одном месте открылась новая птицефабрика, то в другом месте в пруд запустили мальков карпа. Анатолий Михайлович стал терять оптовых покупателей. Многие стали отказываться от его продукции, поскольку появилась возможность приобрести тот же товар по более низкой цене.– Правильно! – подтвердила я. – Чтобы цены на продукты были низкими, рынок должен быть перенасыщен этим продуктом.– Так-то оно так, – хитро улыбнулась Алла. – Но терять покупателей никому не хочется. Что делать? Снижать цену? Потеряешь в прибыли. А как заставить покупать продукцию по выгодной для тебя цене? Идею подсказала сама жизнь. Назаров очень ловко играет в карты – выигрывает всегда. Так ли хорошо он научился играть или использует нечестные приемы, не знаю. Однажды его судьба свела за карточным столом с одним из своих клиентов, владельцем сети продовольственных магазинов. Назовем этого товарища буквой «Н». Так вот, этот Н проигрался в пух и прах. В пылу страстей он заложил свой лучший магазин – и проиграл его. Назаров, конечно, мог бы присвоить магазин, но тот ему вроде как и не нужен. Он поступил с проигравшим «благородно». Заручившись распиской, Анатолий Михайлович обязал Н продавать в своих магазинах только продукцию назаровских предприятий: птицу, мясо, рыбу. В папке, хранящейся в абонентском ящике, несколько подобных расписок. Есть документы и иного содержания. Анатолий Михайлович не брезговал никаким компроматом.– Ясно, он шантажировал своих компаньонов.– Да.– А он не боялся, что его могут убрать с дороги? Мешок на голову – и в пруд к рыбам? Или что один из обиженных возьмет и напишет прокурору, как здорово господин Назаров играет в карты? Как я понимаю, карточную игру, на кон которой ставились огромные средства, недвижимость, запросто можно отнести к разряду мошенничества. Назарову было чего бояться.– А он и боялся. И чтобы себя обезопасить, снял абонентскую ячейку. Один ключ он открыто держал в своем столе среди прочих других, очевидно, думал, что никому не придет в голову, что компромат может быть так доступен. Другой ключ был отдан на хранение доверенному лицу. В случае смерти Назарова доверенное лицо должно было извлечь из ящика документы и предать их огласке. Об этом знали все, кто сидел у него на крючке.– А как вы, Алла, узнали о существовании этих документов?– А совсем недавно, перед своей последней поездкой, Назаров пришел в офис в очень приподнятом настроении. Я принесла ему в кабинет кофе. А он мне, потрясая ключом, сказал: «По такому случаю, Аллочка, можно и что-нибудь покрепче выпить. Вот они у меня где! Кстати, не забудь оплатить вот эти счета». Он передал мне несколько квитанций, среди которых была бумажка на оплату абонентской ячейки. Ну что сказать, любопытство это болезнь – он уехал, а я побежала на почту. Вот, собственно, и все!– Но вы же понимали, что эти бумаги дорогого стоят.– Конечно, понимала, особенно в моем положении.– В каком таком положении? – не сразу догадалась, о чем идет речь, Алина.– Она беременна, – пояснила я.– Ну и как вы хотели этими документами распорядиться? – полюбопытствовала она у Аллы.– Сначала никак. Я пришла с почты, положила ключ в ящик. Только ящики я перепутала. Раньше ключ лежал в ящике с ручками и карандашами, я же его бросила в верхний ящик. Когда в офис мужа приехала Алевтина, она первым делом открыла верхний ящик. Не знаю, что она хотела там увидеть, но увидела ключ. «Что он открывает?» – спросила она. Я пожала плечами. Она подумала, что в сейфе есть еще одно отделение. Когда такового не оказалось, она машинально бросила ключик в пакет с документами. Ну а дальше вы знаете – Алевтину убили. Я подумала, что мне трудно будет объяснить Анатолию, что я ни при чем. Он меня не простит, даже если я объясню ему, как все было.– Можешь не пересказывать, как вы с Михаилом вычислили меня и решили терроризировать по телефону, – разрешила я.– Я так вжилась в роль шантажистки, что решила: если Анатолий откажется на мне жениться, пригрожу ему, что документы у меня, и если он не изменит своего решения, я их сожгу, уничтожу или отправлю по адресам, – стыдясь, призналась Алла.– Глупо. Не думаю, что при таком раскладе Назаров захотел бы связывать свою жизнь с вами. В лучшем случае вы получили бы отступного, – рассудила Алина.– Наверное, вы правы, так и будет, на замужество я уже не рассчитываю. Скажите, а вы отдали ключ Анатолию Михайловичу?– Я? – переспросила Алина, как будто речь шла о ком-то другом. – Да, конечно, он ведь не мой.Больше разговаривать с Аллой нам было не о чем. Мы ушли, оставив ее в раздумьях. Как ей поступить? Рассказать Назарову все как было? Или солгать, что Алевтина сама приехала в офис и потребовала открыть сейф?– Алина, Назаров – подлец, – в запале высказала я свою точку зрения. – Неужели он опять продолжит шантажировать своих компаньонов?– Нет, этого не будет, – спокойно ответила Алина. – Я отдала ему ключ, но ячейка пуста.– Ты уничтожила документы?– Да. Или нет. – Она пожала плечами и хитро улыбнулась.С ее слов я так и не поняла, существует ли на сегодняшний день компромат или его нет, но уточнять не стала. Мне захотелось как можно быстрее забыть эту историю. Съездила в Прагу – и прекрасно. Хотя, надо признаться, удовольствия от поездки я получила мало.Павел дремал на заднем сиденье. Мы сели в машину – он проснулся.– А? Что? Уже прилетели? – со сна он смотрел на нас широко раскрытыми глазами и ничего не понимал.– Ага, щас! Только набираем высоту, – со смехом отреагировала Алина. – Куда летим?– Домой! – потребовала я.Я, как школьница, вернувшаяся с экзамена с пятеркой, затрезвонила в дверь. Мне открывать бросились все. Когда Аня распахнула передо мной дверь, в прихожей шеренгой стояли четыре человека и одна собака. Первая у двери была Аня, за ней на радостях подпрыгивал Бобби, за фокстерьером протягивал ко мне руки Олег, из-за спины Олега радушно улыбалась какая-то толстая тетка с цветом волос Снежной королевы, то есть со стопроцентно обесцвеченными локонами, и замыкала ряд еще одна женщина тоже весьма внушительной наружности. Выглядела она смущенно, то и дело поправляла на себе платье и щурилась, вглядываясь вдаль, вернее, за мою спину.– Ну, наконец-то! – зычно рявкнула блондинка, отодвигая своим крутым бедром Олега в сторону. – Сколько лет не виделись, Мариночка! – Она заключила меня в свои объятия и начала тискать. От нее пахло водкой и луком.«Кто такая? Не помню. – Мысль затрепетала в моей голове раненой птицей. Я готова была расплакаться. – Откуда они все понаехали?»Тетка разжала объятия и, не выпуская меня из своих рук, отодвинула от себя.– Узнала? – оскалив позолоченные зубы, спросила она.Я отчаянно замотала головой и для убедительности подтвердила ответ нечленораздельным звуком:– Не-а-а.– Ну, напрягись. Вспомни! – потребовала она, покрутив головой в «фас» и в «профиль». Черты ее мне смутно были знакомы, но кто она – я могла вспомнить только под гипнозом. Поди знай, в какой жизни я ее видела. – Я Тина! – представилась она. Валентина из Куйбышева. Вспомнила? Год … – она назвала незапамятный год нашей с Олегом свадьбы. – Сочи. Гостиница «Магнолия». Вы с Олегом. Мы с Василием в соседнем номере.Как ни странно, Тину из Куйбышева я помнила. Это была жгучая брюнетка с объемами 90-60-90. Если передо мной она и есть, то как же жизнь с ней сурово обошлась!– Неужели ты не помнишь, как мы ездили в Новый Афон и там, в пещерах, мой Василий хотел оторвать огромный сталактит? Или сталагмит? Олег, напомни, что со дна пещеры растет?– Сталагмит.– Во! Его он и хотел отодрать. И отодрал! А его за это забрали в милицию, а там оштрафовали, да так, что у нас не хватило денег на обратную дорогу. Вы нам еще денег заняли.Такое забыть было невозможно. Тем более что денег они нам так и не выслали.– Тина?! Ты?! Какими судьбами? – радостно завопила я, бросаясь ей на шею.Минуту я так и висла, при этом напряженно соображая: «Надо же, столько лет прошло – и вспомнила! Только зачем она приехала в гости? Предупреждать надо. Хотя кого предупреждать, если дома все равно никого не было? Повезло ей, что нас дома застала. Приехала бы вчера – с дверью расцеловалась бы».Между тем события развивались стремительно. Павел, нагруженный двумя чемоданами, наконец протиснулся в прихожую. Аня, увидев его, издала радостный вопль:– Ура! Дядя Паша вернулся!Вместе с детским криком ухнуло женское сопрано:– Объявилось исчадье ада?! И в каких же краях тебя носило, кобель мартовский?Я про себя отметила несоответствие в одном словосочетании слов «кобель» и «мартовский». Обычно мартовским бывает кот, а кобель он и в Африке кобель, то есть собака мужского рода.На лице у женщины от смущения не осталось и следа. Откуда-то в ее руках возникла сковородка, должно быть, она держала ее все это время за своей спиной. С этой сковородкой в гордо поднятой руке она пошла вперед, расталкивая всех по пути. Первым отскочил в сторону Олег. Ему опять не повезло: сначала его отодвинула Тина, теперь эта, даже не знаю кто, потому что ее мне представить так и не успели. Аня шарахнулась сама. Я все еще висела на Тине, поэтому отлетели мы вместе с ней. Слава богу, обошлось без падения. Тина, как гимнаст, соскочивший с перекладины, быстро сориентировалась и встала как вкопанная, удержав при этом и меня. После того, как мне стало понятно, что уже никуда не упаду, я повернулась к Павлу. На него жалко было смотреть. Мне показалось, он даже стал меньше ростом. Во всяком случае, шея у него исчезла вовсе: так глубоко он втянул ее в плечи.– Люба, только не при людях! – завопил Павел, когда сковорода зависла в опасной близости от его головы.– А ты долго мне нервы будешь мотать? – спрашивала Люба, опуская сковородку все ниже. – Как весна – так в бега! Будешь еще бегать? – Сковорода опустилась на голову Павла. – Я тебя спрашиваю, будешь еще бегать? – Сковорода повторно приземлилась на череп бедолаги. – Перед людьми стыдно за такого мужа. Не муж, а капитан дальнего плавания.– Да в чем я виноват? Я объяснил, я спросил разрешения, она была в курсе, – залопотал Павел, обращаясь к Олегу за мужской поддержкой.– Да? – вновь подала голос Люба. – Спросил разрешения? Вот, люди добрые, – она полезла рукой за пазуху и вытянула из бюстгальтера, пропитанный потом листок. – Читаю, – предупредила она. – «Любаша, еду участвовать в конкурсе, буду через две недели». И все! Поминай как звали. Хорошо, что я вспомнила, как вы с Валькой на дне рождения шушукались. Подруга называется! – Она скосила на Тину негодующий взгляд. Та пожала плечами и отвела глаза в сторону.– Мамочка, я хотел тебе сделать сюрприз, – виновато промямлил Павел.«Ах, вот какая Валентина давала телеграмму», – наконец прозрела я.– Погодите, – я повернулась лицом к Тине. – А при чем здесь Самара? Ты ведь в Куйбышеве жила?– Мама, как тебе не стыдно? – укоризненно сказала Аня. – А еще занимаешься туристическим бизнесом. Раньше Самара называлась Куйбышевым, а еще раньше Куйбышев назывался Самарой. Короче, переименовывали город туда и обратно.– Верно, Анютка, – осмелился улыбнуться Павел.– Господи, да что же мы стоим? Олег, гостей накормить надо, – поторопилась я отвлечь Павла и Любу от семейного мордобоя.– Так, дорогие гости, продолжим банкет по поводу того, что все мы здесь так удачно собрались, – громогласно провозгласил Олег. – Возвращаемся к столу.Мы с Павлом попали с корабля на бал. Мне ничего не надо было делать. Стол действительно был уже накрыт. Кроме курицы-гриль, которую Олег догадался купить по дороге из аэропорта, и наскоро сваренных макарон, на столе стояли различные соленья, привезенные Любой и Тиной: соленные грибы, маринованные огурцы и помидоры. Аппетитно пахла копченая волжская селедочка. Расщедрилась моя подруга и на осетровый балык. Глядя на всю эту вкуснотищу, я вспомнила, что после завтрака прошло более семи часов (в самолете я всегда волнуюсь и по этой причине ничего не ем, а только пью), посему есть хотелось неимоверно.Вкратце пересказав, как сложилась ее жизнь, Тина улучила момент и зашептала мне на ухо:– Вообще-то Павел – мужик неплохой и при деньгах, хотя немного и жмотистый. Бывший моряк. Ходил в кругосветку. Объездил полмира. Но как приходит весна, так его тянет сорваться с места абы куда. Придумывает себе всякие курсы, конкурсы, фестивали. Вот к вам зафестивалил. Ты уж извини, я сама собиралась к тебе приехать, черт попутал, дала ваш адрес Павлику. Я же не думала, что он еще в Чехию соберется с тобой лететь. Неловко получилось.– Да ладно, – отмахнулась я от Тины и посмотрела на Павла, который так и эдак оказывал знаки внимания Любе, вымаливая у той прощение. В эти минуты он мне казался таким милым, добрым. Как я могла подумать, будто он похож на преступника? Не понимаю.Вечером меня Анюта затащила в свою комнату. Вывернув из полиэтиленового пакета на стол гору сувениров (брелочки, значки, авторучки), она счастливо сказала:– Это все я выиграла.– Выиграла? Как?– На спор. Помнишь, меня дядя Паша научил собирать кубик Рубика за тридцать секунд? Я в отеле этот фокус перед малышней показывала. Немцы, итальянцы, они такие тупые, – поделилась своими наблюдениями моя дочь. – Все-таки наши дети самые умные дети в мире.– И что, ты действительно умеешь собирать кубик Рубика за тридцать секунд?– А то!– Покажи.– На! – Аня достала из своей сумки кубик. – Перемешай грани.Я буквально вывернула кубик наизнанку и протянула его дочери.– Только, чур, на меня не смотреть. Когда на меня пристально смотрят, я теряюсь. Я отвернусь с твоего разрешения к столу, а ты не подсматривай. Лучше смотри на часы. Засекай!Аня развернулась ко мне спиной и захрустела кубиком. Я внимательно следила за перемещением по циферблату секундной стрелки. Десять секунд, пятнадцать…Цок! – что-то легкое выпало из Аниных рук и шлепнулось на пол. Я автоматически перевела взгляд туда. На полу рядом с ногой моей дочери лежал цветная деталь кубика.Аня наклонилась и подобрала деталь. Пока она опускалась к полу, я заметила горсть цветных деталей, рассыпанных по поверхности стола.«Вот хитрюга! – догадалась я о способе собирания кубика. – Она просто-напросто отсоединяет фрагменты кубика от центральной связующей части, а потом по цвету втыкает их обратно. Все правильно – наши дети если не самые умные, так самые ловкие».