«Как это я раньше не увидел, что машина гениальна! — размышлял фон Круг. — Теперь я могу сказать вслух: по своим способностям модель превзошла творца!..»
А творец Рэсси тоже изучал данные наблюдений, которые передавал командир плоского диска, и покачивал головой. Казалось, он удивлен хитростью кладолаза.
«Одна восьмая золотого запаса человечества, — вспоминал, морщась, Громов. — Сколько еще осталось? Сколько у меня времени? И что будет потом, когда истощатся подводные клады? Может быть, я наделил Рэсси слишком большой самостоятельностью?»
Профессор был очень расстроен: не таким представлял он будущее Рэсси. А теперь, когда Рэсси попал к фон Кругу, он просто становился опасным. Как бывает опасен для общества очень ловкий разбойник. И вот он, творец Рэсси, должен придумать для своего изобретения Запрещающие Теоремы…
Есть ученые, которые доказывают то, чего не может и не должно быть в природе. Это важные для науки работы, они предупреждают: по такому-то пути идти нельзя, там — тупик. Но эти ученые не составляют Запрещающие Теоремы.
Запрещающие Теоремы предназначены для действующих машин. Они прекращают жизнь любого опасного механизма, и придумывает их тот ученый, который знает, как устроен взбунтовавшийся механизм.
Это была мучительная работа. В строках обычных уравнений, которые ежедневно писал на листах бумаги Громов, таилась немая угроза. И не только для Рэсси. Если досконально разработать Запрещающие Теоремы, то можно остановить все в мире машины. Профессор прекрасно понимал, какие рискованные расчеты делал. Но он надеялся, что Запрещающие Теоремы не пригодятся; он еще надеялся спасти Рэсси, не разрушая его.
Диспетчера Космоса срочно вызывал диспетчер Океана. Остались включенными морские трассы и города, космодромы и орбитальные станции. Четыре океана, ближний и дальний космос слушали краткий диалог. Капитаны, космонавты, смотрители морей и планет понимали: раз один диспетчер просит совета другого, значит, кому-то требуется срочная помощь.
— Астронавт, извини, всего несколько секунд. Нужен совет. Прием.
— Понял тебя, Командор. Слушаю. Прием.
— Аст, скажи, что вы делаете, когда обрывается лаг, космонавт теряет связь с кораблем, улетает в открытый космос и надо его поймать?
Несколько секунд молчания.
— Рассчитать орбиту полета. Догнать потерпевшего аварию. Подхватить на лету… Ни в коем случае — во встречном полете: разобьется. Прием.
— Спасибо, Астронавт. Отбой!
Все, кто слышал краткий диалог, понимали, что речь идет о спасении чьей-то жизни. И никто не догадался, что Командор выручает из беды редкую машину.
— Сыроежкин, что ты так смотришь на меня? — Таратар, открыв журнал, выбирал, кого бы вызвать к доске. — Ты хочешь что-то сказать? — спросил математик Сергея.
Сыроежкин едва заметно кивнул головой.
— Хорошо, сегодня я тебя не спрошу. О геометрии Вселенной расскажет нам Виктор Смирнов.
Сережка с гордостью оглянулся на товарищей. Опыт удался! Он мысленно внушил Таратару, чтоб тот не вызывал его к доске!
Никто в классе пока не знал о новых экспериментах Сыроежкина. Мысленное внушение не требовало никаких слов. Сергей с утра не раскрывал еще рот. Зато от него исходили невидимые волны.