Дальше я уже ничего не читал, от боли мир померк, Хотелось орать, но воздуха в лёгких не было.
Я не видел этих секунд, не опомнился даже тогда, когда оказался лежащим на полу в бункере. Я орал ещё минут пять, катался по полу, пытался зажимать культю на месте оторванной руки и снова вопил. Когда не осталось сил кричать, я начал хрипеть, по лицу текли настоящие слёзы.
— Твоё эмоциональное состояние вызывает опасения, — раздался голос компьютера Васи. — Могу дать таблетку из запасов.
— Что? — я, услышав его голос, вернулся в «реальный» мир.
— Таблетку успокоительного, — снова предложил он. — У тебя был шок, возможно, ты пострадал при стычке с чудовищем.
— Да, пострадал, — я сел на полу и поднёс к глазам совершенно целую левую кисть. Сжал кулак. Потом разжал. Погладил по тыльной стороне. Всё закончилось. — Не надо успокоительного, сам справлюсь.
Я встал и, наматывая сопли на кулак, отправился переодеваться. Драные джинсы и футболка вдруг стали символом позора и поражения. А ведь знал, что нельзя расслабляться, но позволил себе лишнее. Думал, так и буду грести опыт. Но, как известно, на любую хитрую жопу найдётся коловорот. Матка, мать, скорее всего, мать целого поколения. Она увидела, что случилось с её детьми, а потом прикинула хрен к заднице и вычислила стрелка. И я ведь мог приготовить дробовик… А успел бы? Хм, сейчас у меня дробовик с собой, а если бы не успел, то остался бы голым. От стилета толку мало, даже крит не прошёл. А если бы и прошёл, то за оставшееся время тварь успела бы десять таких, как я порвать.
Что теперь? А теперь нужно возвращаться и мстить. Впрочем, месть — дело десятое, куда важнее то, что винтовка моя там осталась, а без дальнобойного оружия жить стрёмно.
Но сперва я отправился к станку.
— Есть легированная сталь?
— Какая именно?
— Сверхпрочная, чтобы заточку хорошо держала.
— Что именно нужно сделать?
— Делай пока болванку, остальное я сам.