– Что значат твои слова? О чём ты?
Какие семена имеет в виду? Что значит "надеялся, что не проклюнутся"? Я чего–то о себе не знаю?
– Рамона… – наконец, послышался сиплый голос. И что–то в нём было такое, отчего стена показного равнодушия дала трещину. – Ты знаешь, почему умерла моя мать, твоя бабушка?
– Нет. Но ты можешь мне рассказать, – я поджала под себя озябшие ноги, приготовившись и дальше внимать его странным речам. Краем уха я слышала, что смерть бабки произошла при странных обстоятельствах, и с чего вдруг он решился заговорить о ней именно сейчас?
Пока я ещё похожа на себя.
– Её убил твой дед.
Кровь отхлынула от лица, и я невольно схватилась за ворот платья, дёргая его в сторону.
– Убил?..
Отец поднял сухие воспалённые глаза.
– Да, убил. Столкнул в ущелье.
– Но за что?!
Я не понимала, как он мог решиться на такое зверство. Убить собственную жену!
– За измену. Я – его неродной сын.
Вот и всё…
Внутри что–то рухнуло с оглушительным скрежетом. Я сидела, боясь пошевелиться и даже не моргая, всматриваясь в лицо отца с надеждой, что он всё же пошутил. Хотя такими вещами не шутят.
Но он оставался серьёзным, во тьме глаз плескались застарелая обида и печаль.
– Я ушам не верю…
– А ты поверь, Рамона, – недобро усмехнулся. – Поверь, что твой отец – грязный бастард, вымесок, и ты – его потомок. Вся наша кровь – испорченная. Грязная. Поэтому я почти не удивлён, что ты… ты...
Он не договорил. Время текло мучительно медленно, кровь барабанила в виски, и казалось, что я задыхаюсь.
– Это… я даже подумать не могла. Но тогда… – я растерялась и замолкла на полуслове, в голове царил настоящий бедлам, и у меня не хватило сил произнести «кто твой настоящий отец?».