– Но я не знаю, как туда пройти.
Она попыталась объяснить мне это, но мы обе так путались, что в конце концов она отыскала старый конверт и огрызок карандаша и нарисовала примерную карту маршрута. Глядя, как она это делает, я помнила, что Джосс обещал приехать к одиннадцати и отвезти меня в Боскарву на своей дребезжащей развалюхе, но мне вдруг показалось, что поехать туда сразу же и одной гораздо предпочтительнее. К тому же накануне вечером я проявила слишком большую кротость и покладистость. От непомерного самомнения Джосса не убудет, если, приехав, он обнаружит, что я его не дождалась. Вообразив такой поворот событий, я очень развеселилась и отправилась наверх за курткой.
Снаружи на меня мгновенно накинулся ветер, задувавший в узкую улицу, как в каменную трубу. Ветер был холодный и пах морем, но когда из-за мчавшихся наперегонки облаков проглядывало солнце, сияние его было ярким и ослепительным, а высоко в небе с криком парили чайки, распростерши на синеве белые крылья.
Я шла пешком, и вскоре дорога круто пошла в гору – вверх, по узким мощенным булыжником улицам между беспорядочно раскиданными домами. То карабкаясь по ступеням, то устремляясь под откос. Чем выше я поднималась, тем сильнее дул ветер. И тем ниже подо мной оказывался город и открывался океан, темно-синий, с нефритово-зелеными и лиловыми полосами, испещренный барашками волн. Он тянулся до самого горизонта, где смыкался с небом, а городок и гавань подо мной сжимались до игрушечных размеров и полной незначительности.
Я стояла, глядела на все это затаив дыхание, и неожиданно произошла странная вещь: новая эта картина показалась мне вовсе не новой, а знакомой и родной. Я была дома, словно вернулась в места, близкие мне сызмальства. И хотя, решив отправиться в Порткеррис, я почти не вспоминала о матери, она внезапно возникла рядом со мной – мы вместе карабкались вверх на крутизну, и она, длинноногая, как и я, ловила ртом воздух, раскрасневшись от усилия.
Возникшее ощущение дежавю успокоило меня. Мне стало не так одиноко, и я заметно приободрилась. Я шла, радуясь, что не дождалась Джосса. Его общество меня нервировало, хотя я совершенно не могла понять почему. В конце концов, он был со мной вполне откровенен и отвечал на все мои вопросы ответами, которые производили впечатление правды.
Было ясно, что он и Элиот Бейлис недолюбливают друг друга, но и это я легко могла объяснить. Элиот хотя и против воли, но жил теперь в Боскарве. Он был Бейлисом, и дом этот на время стал его гнездом. Джоссу же, напротив, профессия и связь его с домом давали свободу приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Он мог приходить нежданно-негаданно в самые разнообразные и неподходящие часы, в том числе когда его присутствие было и неудобно, и нежелательно. Я могла легко представить его себе – со всеми вокруг запанибрата, иногда вмешивается и лезет, куда не следует, и, что хуже всего, не сознает, что портит всем настроение. Такого человека, как Элиот, это, несомненно, раздражает, а Джосс, в свою очередь, раздражается на это его раздражение.
Поглощенная размышлениями и карабканьем в гору, я не обращала внимания на окрестности, но затем дорога под ногами стала ровнее, и я остановилась, оглядываясь и расправляя плечи. Я забралась на вершину – это было ясно. За мной и внизу лежал город, а впереди виднелась извилистая, убегавшая за поворот линия берега. Она окаймляла зеленую равнину с лоскутьями мелких ферм и крохотных полей, пересекаемых глубокими лощинами, которые густо поросли боярышником и невысокими вязами; между ними тут и там струились неширокие ручьи.
Я огляделась. Местность была деревенская. Вернее, год тому назад она была деревенской. Но с тех пор ферму, должно быть, перекупили, навезли бульдозеров, снесли старые изгороди, разрыли и разровняли плодородную землю и начали возводить новые дома: все вокруг было свежеструганым, голым и безобразным. Работали бетономешалки, грузовик пробирался через непролазную грязь, высились груды кирпичей и бетона, а на переднем плане, как знамя, щит с именем человека, учинившего этот разгром:
ЭРНЕСТ ПЭДЛОУ ПРОДАЮТСЯ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ДОМА НА ВСЕ ВКУСЫ ОБРАЩАТЬСЯ НА СИ-ЛЕЙН, В ПОРТКЕРРИСЕ ТЕЛЕФОН В ПОРТКЕРРИСЕ: 873
Вне всякого сомнения, дома эти были индивидуальными, но лишь весьма условно. Они отстояли друг от друга не более чем на три фута, и окна одного упирались в окна другого.
Я грустила по погибшим полям и погибшим возможностям. Пока я стояла, рисуя в воображении проект в целом, за моей спиной на вершину холма въехал автомобиль, заставив меня прижаться к щиту с объявлением. Это был старый темно-синий «ягуар». Водитель вышел из машины, звучно хлопнув за собой дверцей. На нем была спецовка, а в руках дощечка с зажимом и какими-то бумагами, которые трепал ветер. Повернувшись, человек увидел меня и после секундного колебания направился в мою сторону, на ходу приглаживая волосы и прикрывая ими лысину.
– Здрасте! – Он улыбнулся улыбкой старого знакомца.
– Доброе утро.
Я уже встречала этого человека. Накануне вечером. В «Якоре». Он беседовал с Элиотом Бейлисом.
Человек взглянул на щит с объявлением:
– Дом подумываете купить?
– Нет.
– А надо бы. Здесь чудный вид.
Я нахмурилась:
ebooksa