После того как Мелена ушла, ничего не рассказав Горке, она с трудом высидела на занятиях, мечтая, чтобы они поскорее закончились, а потом прямиком направилась на маленькую площадь, разыскала Омара и купила у парня гашиша уже на восемнадцать евро.
Каждый раз ей хватало все на меньшую и меньшую дозу, но она ничего не могла с этим поделать, да и не хотела, предпочитая курить в одиночестве. Курение ассоциировалось с отсутствием общения, улыбок, дружеских отношений (последнее стало почти роскошью). Но девушка хотела побыть в тишине. Только она – и все.
К сожалению, эта укуренная «она» нравилась Мелене гораздо больше, чем другая, одинокая, замкнутая, та, которая ни с кем ничем не делилась и никому не открывалась, и ее внутренний мир был полон разных странных вещей, паранойи, вопросов, обрывков пока не написанных стихов, еще не сочиненных песен… (такова была темная сторона Мелены).
Но спокойствие, конечно, длилось недолго. Машина матери проехала прямо перед ней и затормозила, как только родительница обнаружила дочь. Бывшая модель высунулась из окна, и можно было видеть, как она одета: разумеется, не по средствам. Вся жизнь теперь была вне ее возможностей: ораторские способности – вне возможностей, ведь у нее даже не было аттестата об окончании школы, он ей не понадобился бы для выступления у фонтана Сибелес на одноименной мадридской площади. Ее волосы – вне возможностей: помогало лишь калифорнийское наращивание, поскольку на голове топорщились четыре жалких крысиных хвостика (отметим, что проблемы с волосами – это семейное). Туфли – вне возможностей, и не потому, что слишком дороги, а как раз потому, что высокие каблуки плохо сочетались с ромом, колой и обезболивающим викодином.
Женщина, несомненно, отличалась красотой (ведь она в свое время выиграла титул «Мисс Испания»), но постоянная апатия превратила ее в серую мышь, и если посмотреть на мать и дочь вместе, то было очевидно – они обе происходят от одного семейного древа. Они по-прежнему были при деньгах, но средства к существованию улетучивались очень быстро.
Родительница сняла темные очки и крикнула:
– А разве у тебя нет занятий?
– Половина пятого! – проорала в ответ Мелена.
Они вступили в странный диалог, в котором мать потребовала, чтобы дочь поехала домой, и Мелена села в машину.
– Мам, у тебя в планах сегодня переспать с очередным толстосумом? – спросила она, захлопнув дверцу.
Что думал водитель, став свидетелем столь ужасного разговора, в котором девчонка грубит матери, на что та без колебаний отвечает нечто вроде: «Если бы на тебя не уходило столько денег, дела шли бы намного лучше, тупица неблагодарная», – неизвестно.
Далее все переросло в фырканья и препирательства, как будто сцепились две кошки, и при этом в качестве невозмутимого свидетеля присутствовал шофер. Есть хорошие матери, есть – похуже качеством, а есть такие, которые делают все возможное, чтобы подружиться с детьми, ну а кое-кто предпочитает держать дистанцию. Кто-то делает все, а кто-то позволяет себе гордиться самим фактом материнства, но наш случай – совершенно иной… Не нужно быть великим социологом или психологом, чтобы увидеть, что проблема здесь – всего одна, но очень, очень большая.
Насколько было велико эго матери, настолько был велик комплекс дочери.
Они оказались одинаковыми: две альфа-самки, запертые в позолоченной клетке, полной всякого хлама и множества упреков, которые можно бросить друг другу в лицо. «Лучше бы ты меня не рожала». «Если бы не ты, я бы далеко пошла». И так далее, и тому подобное.
Обвинения звучали жестоко, но мать и дочь действительно так думали.
Если бы мать не была столь же незрелой, как Мелена, до этого могло бы и не дойти. И если бы дочка не была такой же зажатой и гордой, как мама, возможно, они бы дали по тормозам, обнялись, заплакали и перестали бы носить на лицах неприятные гримасы горечи, сдабривая злость кривыми улыбками. Но, вероятно, уже слишком поздно и ситуация зашла чересчур далеко. Нужны ли они друг другу? Не думаю. Но обязаны ли они понимать друг друга? Безусловно. Для многих подростков нормально в определенный момент испытывать ненависть к родителям, а для взрослых нормально испытывать стресс из-за бунтарства своих чад, но это был некий другой уровень.
Мать и дочь, образно говоря, широко распахнули двери, впустив в души неприкрытую ненависть, и это была дорога без возврата.
На следующее утро Горка был крайне удивлен, проснувшись от пиликанья электронного сообщения от Мартина: преподаватель просил парня прийти на пять минут раньше, чтобы обсудить один вопрос до начала урока. Странно, сейчас и речи не могло быть о том, что Горка не прилагает недостаточных усилий в школе.
Он быстро позавтракал, выпив стакан «Кола-као», – кофе ему никогда не нравился, Горке до сих пор казалось, что это некая «взрослая вещь» (алкоголь – нет, но кофе как-то ему не по возрасту), съел пару кексов и направился в школу.
Коридоры были почти пусты, ребята учились старательно, но только в отведенное время, и лишь некоторые приходили раньше и уходили намного позже.
ebooksa