Поэтому он сказал первое, что взбрело в голову:
– Что с тобой случилось?
Вставив ключ в замок, Мелена рассмеялась как сумасшедшая и, повернувшись к нему, бросила:
– Со мной? Охренеть! Что со мной случилось? Не знали, чем сегодня заняться, и поэтому решили: лучшее, что можно сделать, это прийти и поглазеть на старую наркошу? Да уж, чертовски занимательное шоу! Вот, у меня выпадают волосы, от меня воняет – и я жутко грязная. Довольны?
Поведение Мелены пугало. Девушка была под дозой и с трудом ворочала языком, но у нее оставалась способность удерживать взгляд, смотреть в глаза собеседникам, что всегда придавало ей некий вес и чувство уверенности, когда она говорила. Горка пытался объяснить, что они пришли с миром, но она даже не сделала попытки выслушать его.
Тогда он схватил ее за руку и сказал, что она под действием наркотиков, о чем Мелена, конечно, и сама прекрасно знала. Горка настаивал на том, чтобы вместе с ней войти в дом, намочить девушке голову, сделать хоть что-то и как-то помочь, но она оттолкнула парня и в мгновение ока избавилась от зануды.
Разговор складывался плохо, но когда Горка уже более решительно захотел войти в дом, у Мелены в голове всплыли все страхи на свете. Она понятия не имела, что обнаружит в гостиной. Может, там до сих пор лежит мать, а может, родительница покончила с собой или устроила оргию с другими затухающими испанскими звездами.
Горка и Паула подождали несколько секунд на крыльце, но поняли, что битва проиграна. Парень с досады пнул дверь и пошел прочь от дома, Паула последовала за ним со странной покорностью.
Она хотела подбодрить его, сказать что-то значимое или просто успокоить, но, сколько бы ни ломала голову, ей удалось вымолвить лишь робкое:
– Какой ужас…
Горка даже не услышал ее, а если бы и услышал, то не обратил бы ни малейшего внимания. Ему было плохо, он чувствовал, что Мелена переживает наихудший момент в жизни, а он словно в кандалах, и это вызвало настоящий приступ ярости. Он резко остановился.
– Слушай, Паула, мне надо домой, – буркнул он, не глядя на нее, – я не очень хорошо себя чувствую.
– Я понимаю, но… да, это было тяжело.
– Да.
Он поцеловал ее в щеку и быстро ушел, оставив Паулу одну посреди улицы. Она не представляла, что теперь делать. В какую сторону повернуть? Возвратиться домой? Мать будет ждать ее, чтобы узнать, нужно ли отвезти дочь в абортарий или бежать за таблетками экстренной контрацепции (Паула понимала, что Сусанна не очень благосклонно восприняла ее секс-истории, хотя и красиво притворилась). Прогуляться? Нет.
В итоге девушка добрела до ближайшей скамейки и села, как одна из тех сеньор, которые бросают хлебные крошки голубям. Точь-в-точь, но только не сеньора, без хлебных крошек и без голубей.
Она вспомнила о сегодняшних поцелуях. Первый в спортзале был естественным и очень приятным. Но второй – в щеку – можно интерпретировать по-разному. Наверное, он был дружеским, скорее братским, чем каким-либо иным… и, пожалуй… Нет, она не могла увидеть в последнем поцелуе ничего другого. Разлюбил ли ее Горка? Это, объективно говоря, хорошая новость. Собака мертва, и бешенство прошло. Но, к ее удивлению, вроде бы объективный факт совсем не обрадовал ее.
Всем нравится нравиться, а Пауле нравилось нравиться Горке. Она глубоко задумалась и снова почувствовала себя злодейкой. Как же абсурдно, эгоистично и неправильно! В спортзале она заметила, что он смотрит на нее с любовью, несмотря на рассерженное выражение лица, и почувствовала, как между ними проскочила искра, причем настолько сильная, что вспыхнул искренний поцелуй, но, возможно, он являлся своего рода конечной точкой. Вероятно, она плохой игрок, зато Горка играл по правилам, пропуская все через себя.
А она явно использовала Горку, из-за нее лучшая подруга опять подсела на наркотики и даже с ней не разговаривает… Неважно, насколько необдуманным или особенным был поцелуй в спортзале, совершенно понятно, что парень оказался в замешательстве и хотел пресечь все на корню.
И вдруг в животе Паулы начала порхать крошечная бабочка, мельтешащая вместе со всеми остальными бабочками, которых заставлял ее чувствовать Самуэль. Это была микроскопическая бабочка, но полная жизненной энергии, которая не меркла на фоне других – красочных, быстрых и огромных (в три раза больше ее).
ebooksa