Разрушая твои границы

22
18
20
22
24
26
28
30

— Сейчас.

— В течение часа буду.

— Хорошо, только давай не будем обсуждать то, что я тебе вчера рассказал?

— Как скажешь, — положил трубку и пошёл в душ.

Я стоял под прохладными струями воды, размышляя о вчерашнем.

Терпеть не мог жалости к себе. Чувствуешь себя всегда дерьмово от этого. Она, как огромный снежный ком, ещё больше нагнетает обстановку и положение дел. Жалость не даёт трезво мыслить, принять решение. Я даже вижу в этом унижение, будто человек так запутался и пропал, что стал слаб и беспомощен, ничтожен, и ему ничем нельзя помочь. Только пожалеть, погладить по голове и помочь закапывает себя дальше. Марина попыталась проявить жалость, но я её сразу осадил. Надеюсь, она поняла, что я не для этого ей всё рассказал.

Вытершись мягким полотенцем, обмотал его вокруг бёдер и вышел из ванны, направляясь на кухню сделать кофе. Но, услышав звук открывающегося замка, развернулся и, облокотившись плечом о стену, сложил руки на груди, ожидая девушку.

— А вот и пришёл мой ключник, — усмехнулся я, наблюдая, как её щёки порозовели, то ли от холода на улице, то ли от смущения.

Она улыбалась и извинялась одновременно.

Марина сняла куртку и, оказавшись в обтягивающих брюках и свитере, едва прикрывающем попу, нагнулась расстегнуть ботинки. По моему телу пошли вибрации, вены загудели, сердце маршировало. Я своё обещание выполнил и всё ей рассказал. Теперь она моя. Она выпрямилась, а я стремительно подошёл к ней, и, положив руку на заднюю сторону шеи, нагло притянул к себе. На её губах ещё ощущался аромат кофе и шоколада. Я с силой растирал её шею, забирая поцелуи, не спрашивал разрешения, всё это и так принадлежало мне. Обхватил её двумя руками, приподнял и понёс на кухню, усадил на стол и стал между её ног.

Взяв за низ свитер, потянул его вверх. Марина молча подняла руки. Не отрывая от неё взгляд, кончиками пальцев провёл от плеча по ключице, спустился до груди и аккуратно провёл возле кружева лифчика, слегка задевая грудь. Кожа девушки сразу покрылась мелкими пупырышками. Она отвела взгляд, неужели застеснялась?

— Я видел тебя обнажённой до пояса и даже трогал, — не отводя взгляд сказал я.

— Только тогда у тебя не было нескромных мыслей, — облокотившись на руки и откинувшись немного назад сказала она.

Я же в ответ упёр ладони в стол возле её ног и наклонился вперёд, застыв в паре сантиметров от её губ.

— Откуда ты знаешь, какие у меня были мысли? — ухмыльнулся я и, выпрямившись, завёл руки назад ей за спину, расстёгивая лишнюю деталь.

— А в палатке?

— В палатке я просто хотел узнать твой размер.

— И он тебя не удовлетворил, раз ты больше не трогал их, — опустила глаза на свою грудь.

— Наоборот, он меня заинтересовал, и я придумал историю с лечением, — избавившись, наконец, от этой явно лишней части гардероба, прижался к её обнажённому телу и закрыл рот поцелуем.

Я сходил с ума от одного ощущения, как её тонкие пальчики стягивают кожу на спине, впиваясь в неё коготками. По телу прошла дрожь. А она уже двигалась вниз по спине, цепляя пальцем обмотанное вокруг пояса полотенце, бесшумно падающее на пол.